Восприятие «старой Европой» «восточного крыла» Европейского Союза изменилось. После 1989 года, а также в период сразу после вступления в 2004 году эта часть Европы преподносилась как весьма успешный ученик, который европеизировался, возвращался в Европу и в целом подтверждал существующую модель неолиберальной демократизации (настоящий оксюморон, но очень красноречивый, поскольку в последние годы ЕС прилагает максимальные усилия, делая вид, что две эти вещи совместимы). Теперь же страны восточного крыла превратились в капризных детей с востока.
Многое изменил кризис. Его проявления и последствия не были исключительно экономическими. Он также оказал политическое воздействие, что привело к кризису евро, переросшему в кризис евроинтеграции, к Брекситу и к усилению евроскептических партий и настроений. Кроме того, вскрылось некоторое неравноправие, связанное с внутренним функционированием Европейского Союза и с его общей политической экономией.
Но в одной из недавних статей «Блумберг» (Bloomberg) о Восточной Европе можно было заметить уже конкретные изменения: экономическая модель Восточной Европы устарела, и теперь нужно инвестировать в образование и инновации, в сфере которых (вот так сюрприз!) восток отстает. Вообще же, он не заслуживает своих завышенных зарплат, хотя их размер по-прежнему не достигает и половины заработной платы в Западной Европе. Регион рискует тем, что западные инвесторы, которые инвестируют в него из-за дешевой и малоквалифицированной рабочей силы, просто выведут эти «высокие» зарплаты из стран Восточной Европы.
Трудно опровергнуть то, что в области образования, исследований и инноваций последние 30 лет для Центральной и Восточной Европы выдались не слишком успешными. Если говорить конкретно о нашей стране, то по сравнению со странами ОЭСР в том, что касается расходов на образование, Чешская Республика плетется в конце списка. По другим рейтингам, наши университеты занимают не очень высокие места, намного отставая от университетов Китая, который наши СМИ критикуют за отличающуюся политическую и экономическую систему. Что касается зарегистрированных патентов, то и тут Чехия не на высоте, несмотря на объективно большую финансовую и иную поддержку этой сферы, если сравнивать с гуманитарными направлениями, которые явно недофинансируются (так было после нормализации и в 90-е годы, и так остается по сей день). Вообще, сферой образования в Чехии давно и системно пренебрегают, и это подтверждает, что наша страна находится на экономической и политической периферии ЕС.
Акцент на дешевый труд как источник экономического «процветания» вновь превратил регион в экономическую периферию. У региона уже был подобный опыт в прошлом, и лекарством от этого должен был стать социализм. Новой «рабской» модели и минимальным инвестициям в общество также соответствует состояние политики, авторитарные тенденции, включая авторитаризм рынка, и популистский протест. Он, в частности, вызван провалом модели дешевого труда, которую разоблачил экономический кризис, а также лживыми обещаниями местных рыночных миссионеров о том, что мы «догоним» Западную Европу.
Недавняя статья о политике Орбана, которую опубликовало другое влиятельное западное издание «Политико» (Politico), преподносит Орбана как альтер эго венгерского коммунизма. В статье упрощенно говорится о том, что политика перераспределения, которая дает социальные гарантии, прежде всего, низшему среднему классу, является коммунистическим сценарием. Так венгры «за колбасу» якобы отвергают свои гражданские свободы и демократические ценности. Но в статье нет ни слова о том, что неолиберальная модель, которая восторгалась рынком как сосредоточением всего на свете, после 1989 года поглотила все демократические ценности, ликвидировав также социальное государство и социально-рыночную модель. В Центральной и Восточной Европе неолиберальная, а не либеральная, демократия непосредственно связана с трансформациями, с второсортной европеизацией и гегемонией рынка и потребления.
Трудно найти лучший образец того, как на примере Орбана делегитимизируется политика перераспределения (авторитаризм и перераспределение, якобы, идут рука об руку).
Прозападные голоса будут утверждать, что Центральная и Восточная Европа просто «сползли» обратно в «свое» прошлое. Я лично убедилась, что на международных форумах (левого толка) среди коллег из Западной Европы бытует мнение: современный новый национализм в Центральной и Восточной Европе — последствие того, что коммунистические правительства его «заморозили». На Западе мало кто рассматривает результаты почти трех десятилетий неуклюжей глобализации, которая прокатилась по региону, как ураган, оставив культурные, социальные и экономические разрушения. Нет, причины по-прежнему ищут в коммунизме, в периоде до 1989 года. Как будто последних 30 лет просто не было. Это, разумеется, подтверждает серьезные аналитические недостатки и незнание. Кроме того, тем самым подтверждается и наша собственная неспособность создавать критический (!) дискурс о нашем регионе в Западной Европе, то есть презентовать самих себя. И здесь мы возвращаемся к положению современной колонии, интеллектуально зависимой, неспособной говорить и постоять за себя. После почти 30 лет, на протяжении которых мы якобы были частью Запада, узнать такое весьма печально.
Западные СМИ и политики, за редким исключением, будут оценивать результаты выборов в Венгрии презрительно. Как отметил венгерский политолог и философ Йозеф Бороч, венгерский пример используется, чтобы как бы очистить западное общество от проблем, о которых Венгрия (Россия и Турция) слишком явно напоминает, и чтобы снова подтвердить «нравственное» превосходство западной демократии над «востоком». Вряд ли все это поспособствует каким-то принципиальным изменениям и приблизит демократические и экономические альтернативы, которые помогли бы возродиться социальной базе демократии. Крайний (якобы либеральный) центр, который создал орбанов и ему подобных, скорее, будет убеждать себя в том, что послевоенное здание западной демократии не так же пусто, как у соседей на востоке. Ведь нынешний демократический лозунг ясен: «Если уж перераспределять, то от низов наверх!»
