В начале апреля США ввели санкции против некоторых российских чиновников и отдельных приближенных к Кремлю бизнесменов, в результате чего компании последних уже потеряли минимум $16 млрд, а рубль подешевел до уровня двухлетней давности. Параллельно появились сообщения о новой химической атаке в Сирии, после которой Соединенные Штаты вместе с союзниками по западной коалиции нанесли военный удар по силам Башара Асада.
Об этом, а также о том, чего ждать на Донбассе в ближайшее время и как можно изменить агрессивную позицию Владимира Путина по Украине, радикально повлияв на РФ, «Апостроф» пообщался с американским политологом украинского происхождения, старшим аналитиком по тематике постсоветского пространства в американской частной разведывательно-аналитической компании Stratfor Юджином Чаусовским.
— Как вы можете оценить значение новых американских санкций против России? Как говорят, впервые они касаются близкого окружения Владимира Путина.
— Очевидно, что санкции очень болезненны для ближайшего окружения Путина, особенно олигархов типа [Олега] Дерипаски. Это сильный экономический удар по таким компаниям, как Rusal, где эти олигархи потеряли более $10 млрд. Но, шире, влияние на российскую экономику, кажется, иссякло. Рубль потерял в стоимости, фондовый индекс также, но это выглядит скорее как краткосрочный удар, чем как долгосрочное влияние на экономику России. Однако олигархов типа Дерипаски ждет и боль посильнее.
— Могут ли эти санкции повлиять на лояльность российских олигархов к Кремлю?
— Думаю, это не окажет значительного влияния. Они сталкивались с такими проблемами и раньше, поэтому эта ситуация не нова. Экономически это будет сложно для них, но с политической точки зрения в вопросе лояльности к Путину существенно ничего не изменится. Он у власти уже много лет, и до сих пор ему удавалось лавировать между этими экономическими ограничениями и удерживать олигархов. Поэтому я думаю, что мы не увидим значительных изменений в лояльности олигархов к Путину.
— После последней предполагаемой химической атаки в Сирии Дональд Трамп говорил об ответственности России и Ирана. Каких мер можно ждать в дальнейшем и возможен ли здесь военный сценарий? Москва заявила, что будет сбивать американские ракеты (разговор состоялся до удара, который США и союзники нанесли в Сирии по объектам, подконтрольным режиму Башара Асада, — «Апостроф»). Так какими могут быть последствия?
— Уже были определенные дискуссии и угрозы со стороны России, особенно в ответ на последний удар Израиля по сирийской авиабазе — угрозы зеркальными мерами… Думаю, Россия будет очень осторожной, поскольку они не хотят оказаться в ситуации прямого конфликта с США, потому что это будет иметь непредсказуемые последствия.
Вероятно, Россия может сбивать дроны или БПЛА, но думаю, что они будут очень осторожны, избегая значительного обострения с США в Сирии (на данный момент этот прогноз сбывается, ведь Россия отвечает на удар по Сирии прежде всего словами, — «Апостроф»). Они не хотят ввязываться в новый горячий конфликт.
— Санкции, массовая высылка дипломатов после отравления бывшего российского шпиона Сергея Скрипаля, опять санкции… Запад становится решительнее. Но действительно ли это адекватный ответ на агрессию России на разных направлениях?
— Да, это действительно общий и более сильный ответ, чем мы видели ранее со стороны США и стран ЕС, хотя и не все из них приняли участие в высылке российских дипломатов. Но повлияет ли это на поведение России? Думаю, Москва четко дала понять, что не будет выходить из-под такого давления. Давление — это не то, что заставляет Россию идти на компромисс. Обычно оно делает ее более агрессивной.
— То есть вообще очень наивно ожидать, что санкции могут повлиять на внешнюю политику России, что они заставят отказаться от агрессивности на международной арене?
— Санкции уже влияют на российскую политику и внешнюю политику России, потому что Россия уже несколько лет под санкциями США и ЕС. Они изменили экономические отношения с этими странами, значительно ослабили их. Именно поэтому Россия больше смотрит в сторону восточных стран, прежде всего Китая, но также Японии, стран Ближнего Востока, чтобы переориентировать на них свои экономические связи. Здесь есть не только экономическое измерение, но и политическое, а также связанное с вопросами безопасности. Поскольку в ближайшем будущем связи России с Западом не улучшатся, если вообще не станут хуже. Это заставило Россию изменить свою внешнюю политику.
Поскольку Россия не хочет менять свое поведение, санкции останутся. Это может быть на очень долгий период времени, в течение которого они будут разрушать экономические и политические отношения.
— Так наступит ли вообще момент, когда Россия изменит свою позицию относительно Украины?
— Путин снова победил на выборах, его положение сравнительно сильное и стабильное. Это не означает, что у него нет проблем, которые надо решить. Но для Путина удобно объяснить санкциями, почему в плохой экономической ситуации в России можно обвинять США. Благодаря этому удалось получить народную поддержку перед Западом как врагом.
Если ситуация будет оставаться примерно такой, как сейчас, тогда вряд ли. Но если США или ЕС предпримут значительно более решительные шаги, которые нанесут существенно больший экономический ущерб России, это, возможно, изменит политику России. Но надо помнить, что европейские страны также экономически зависимы от России. Именно поэтому они очень нерешительно идут на радикальные шаги, которые могут нанести вред их экономике. Определенный вред уже есть, и именно поэтому, думаю, европейцы теперь осторожнее.
То есть возможны шаги, которые действительно заставят Россию пересмотреть свои приоритеты, но они будут иметь последствия и для Запада. Для США — меньше, потому что они не настолько экономически зависимы от России, например, в сфере энергетики.
— Какой смысл имеет встреча «нормандской четверки» без Путина? Как известно, такая встреча запланирована на май.
— Думаю, это попытка остальных стран четверки надавить на Россию, чтобы та делала больше для выполнения своей части Минских договоренностей — скорее, части сепаратистов, но, конечно, Россия стоит за ними. Я думаю, что это не сработает, как способ сделать Россию более готовой к компромиссам. На самом деле, как мы увидели за последние дни и недели, ситуация на поле боя на Востоке Украины только ухудшилась. Думаю, это происходит потому, что Россия пока не имеет стимула для компромисса. Особенно после последних санкций и учитывая то, что на Западе ситуация не становится лучше с точки зрения России.
Ситуация может быть значительно хуже. Последние месяцы в Украине были сравнительно спокойными, однако они (россияне, — «Апостроф») всегда могут начать военную операцию, если захотят.
Нормандские переговоры без России не окажут существенного влияния — по крайней мере того, которого пытаются достичь эти страны.
— Можно ли ожидать какого-то прогресса в вопросе миротворцев, с которым упорно работают, несмотря на призрачные шансы реализовать идею такой миссии на Донбассе?
— Я не ожидаю прогресса в вопросе миротворцев. Думаю, Россия им хотела задержать переговоры, отложить любое их усиление, делать вид, что она готова сотрудничать. Но это не сработало. Кроме того, в США назначили новых чиновников: Джона Болтона советником по национальной безопасности и Майка Помпео госсекретарем. Оба имеют значительно более агрессивную позицию в отношении России, чем их предшественники. В частности, Болтон особенно выступал против миротворческой миссии.
Все вместе это делает очень маловероятным, что миротворческая миссия будет сформирована в ближайшем будущем. Прежде всего потому, что Украина и Россия имеют очень разное видение, как эта миссия должна выглядеть и где действовать.
— Какой вы видите ситуацию на Донбассе, скажем, через год?
— Сейчас похоже на то, что конфликт на Донбассе — долгосрочный. В том смысле, что это случай еще одного региона, который откололся, — он напоминает ситуацию в Приднестровье, Абхазии и Южной Осетии. Очень сложно себе представить, что Донбасс вернется в состав Украины. Думаю, сейчас это крайне маловероятно. Но также я не ожидаю значительного военного конфликта. Думаю, если бы он был возможен, то уже бы произошел. Обе стороны будто приспособились к этой новой реальности.
Сейчас кажется, что нынешняя ситуация конфликта низкой интенсивности с небольшим, но постоянным количеством убитых, будет оставаться еще в течение года, если не дольше.
— ЕС отмечает значительные достижения Украины после Евромайдана, однако в последнее время из Брюсселя также раздается мощная критика в адрес Киева за торможение реформ — в частности, за электронное декларирование для антикоррупционных активистов. Какие опасности, по вашему мнению, это несет для Украины?
— Процесс реформ в Украине после Майдана точно является смешанным: с многочисленными успехами, но и значительным количеством работы, которую еще надо сделать. Риски для отношений с ЕС, в зависимости от успехов в таких делах, как создание антикоррупционного суда, непосредственно связаны с финансовой ситуацией. Не думаю, что ЕС «покинет» Украину. Я думаю, что политические отношения Украины и ЕС стали гораздо сильнее за последние годы, и с США тоже. Однако уровень экономической поддержки очень сильно будет зависеть от того, как далеко Украина зайдет в этих реформах. Например, следующий транш МВФ прямо связали с прогрессом относительно антикоррупционного суда. Деньги ЕС также непосредственно связаны с этим.
— Стоит ли, по вашему мнению, Украине менять свою стратегию по поводу проблемных вопросов отношений с Польшей и Венгрией?
— Думаю, Польша — это интересный случай, поскольку она была сильным сторонником процесса интеграции Украины с ЕС. Венгрия в этом плане была менее важным игроком, но обе страны важны для Украины — из-за своей политической поддержки, но также в связи с поставками природного газа Украине.
Но есть также и трудности, поскольку в Венгрии и Польше националистические популистские правительства, и это создает определенные политические проблемы в вопросах типа иммиграции и исторической политики, что мы недавно увидели в Польше в случае с соответствующим противоречивым законом.
Однако с точки зрения более широкой перспективы, по моему мнению, обе страны поддерживают Украину и очень обеспокоены из-за России и ее позиций в приграничных странах Восточной Европы. Мне кажется, что эти страны, независимо от того, кто у них во власти, будут мощными сторонниками западной интеграции Украины.
