Мой дед по отцовской линии, уроженец села Паланка Уманского района Никита Ефимович Бондаренко, попал в плен в 1941-м, в марте 1943 года погиб в концлагере. Долгое время считался пропавшим без вести, о его судьбе узнали спустя полвека после смерти.
Мой дед по линии матери, уроженец села Скала на Винничине Петр Леонтьевич Дацюк, был ранен под Корсунем-Шевченковским, был награжден многими орденами и медалями.
Моя бабушка по линии мамы, Лукерия Матвеевна Ткачук, дважды бежала, когда ее пытались вывезти на работу в Германию, попала в тюрьму, потом в отряд к ковпаковцам. Ее брат Василий тоже вернулся с войны с орденами и осколком возле сердца. В 1978-м осколок дал о себе знать — ночью, когда дед Василий спал… Это были первые похороны в моей жизни, которые я помню осознанно.
Вторая бабушка потеряла в войну мужа и брата, сама осталась с тремя детьми. Во время войны мужей потеряли и две ее сестры.
Я очень хорошо помню еще не старых ветеранов — многие из них только в 80-е годы достигли пенсионного возраста. Ветеранами были некоторые мои учителя в школе и профессора в университете. Ветеранами были соседи, а иногда — просто попутчики в поезде. Из их рассказов составлялась мозаика моего восприятия войны. Я принадлежу к тому поколению, которое могло общаться с очевидцами, а не воспринимать событие из книг и фильмов.
Следующие поколения будут формировать свое мнение именно по книгам и фильмам.
Недавно один известный журналист сказал очень важные слова: «Следующее поколение будет верить, что на самом деле Гитлер погиб в 1944 году от рук евреев в парижской Опере». Квентин Тарантино, без сомнения, гениальный режиссер, и его «версия» событий может перекрыть историческую правду для многих. Ведь «Бесславных ублюдков» подросткам смотреть куда интереснее, чем «Освобождение» Юрия Озерова. И да — есть очень много примеров того, как кинематограф формирует представление о тех или иных событиях. Вспомните знаменитые кадры штурма Зимнего в 1917 года — именно так воспринимается многими Октябрьская революция, хотя, конечно, никаких революционных матросов, лезущих через ворота, на самом деле не было.
А еще есть немало конъюнктурщиков от истории, которые хотели бы добиться того, чтобы следующее поколение вычеркнуло из памяти имена Жукова, Конева, Малиновского, Рыбалко, Тимошенко, Рокоссовского, Ватутина, Черняховского и других советских полководцев. Образовавшийся вакуум пытаются заполнить именами Бандеры, Шухевича, Клячкивского и других деятелей ОУН и УПА (запрещены в РФ — прим. ред). Историю начали делить на «не нашу» и «нашу», при этом сводя «нашу» исключительно к следующей формуле: Вторая мировая — война Гитлера и Сталина, нацистов и коммунистов, а украинцы воевали исключительно в рядах Украинской Повстанческой Армии. Ну и немного — у Бульбы-Боровца. Ну и в СС-«Галичина», конечно. В Красной Армии над украинцами издевались, их бросали безоружными на немецкие пулеметы, чтобы истребить наголову. Немцы же об украинцах заботились, немецкий режим был более-менее мягким — по сравнению с советским. 9 мая — это не День Победы, а символ новой оккупации Украины.
Глорификация УПА и попытки «нового прочтения» истории партизанского формирования, имевшего региональную специфику и мало повлиявшего на боеспособность немецких войск, вызывает особые чувства у историков: историческая правда ломается через колено, формируется раздутый до огромных размеров миф с не менее мифологизированными персонажами. Помните, как в советские времена шутили над польской концепцией Второй мировой? «Wojsko Polskie Berlin brało, a Radzieckie — pomogało» («Войско Польское Берлин брало, а Советское — помогало»). Нынешняя украинская концепция войны не предвидит даже помощи со стороны Красной армии. Гитлер капитулировал по принципу: «Вы кто?» — «УПА!» — «Ну если вы УПА, то мы сдаемся!».
И вот уже вылезает один народный депутат, который провозглашает: на самом деле войну выиграли США и Британия, вклад СССР — минимален, потому как без ленд-лиза победа была бы невозможна. За ним — второй: Сталинград и Курская дуга — это мелкие эпизоды Второй мировой, исторические недоразумения — по сравнению с битвой при Аль-Аламейне или сражением у атолла Мидуэй. Потом — третий, четвертый, пятый… И каждый норовит переписать историю таким образом, чтобы понравиться новым хозяевам Украины.
Их можно понять. Если давать историю немецкой оккупации без купюр, то будет очень сложно понять, почему политика новых транснациональных корпораций в аграрном секторе один в один напоминает аграрные планы нацистов относительно Украины. Концепция Lebensraum не отличается от концепции Мирового банка — посмотрите доклад 2007 года относительно продовольственного кризиса мирового масштаба и возможной роли Украины в выходе из этого кризиса. Новые образовательные программы для средних школ и по количеству предметов, и по количеству часов на их изучение удивительным образом напоминают программы оккупационного времени. «Туземцам необходимо давать образования ровно столько, чтобы они могли читать предупреждающие таблички и не попадали под поезда, так как это может нарушить графики движения транспорта», — говорил один из нацистских вождей. Некоторые радикально настроенные политики сегодня повторяют одну и ту же мантру, очень похожую на заявления националистических лидеров в 1941 году: «Скоро начнется большая война Запада против Востока, и украинская армия будет в авангарде этой войны, как союзник Запада».
Правда, в июле 1941 года некий офицер Кунд в Кракове сказал Степану Бандере и его соратникам: «Возможно, вы чувствуете себе нашими союзниками. Мы ценим ваши чувства. Но по военной терминологии мы — не освободители Украины, а завоеватели советских территорий». Впрочем, этот эпизод тоже не любят вспоминать создатели новой концепции истории Украины.
Сегодня существует антироссийский тренд, и все, что может связывать Украину с Россией, всячески нивелируется и вычищается. Если победа в войне против нацизма была нашей общей победой — ее необходимо очернить, извратить, показать с неприглядной стороны. Это и есть ни что иное, как пропаганда.
Недавно один из адептов «новой концепции» пытался мне доказать, что на самом деле пребывание Украины под оккупацией было прогрессивным явлением. «Ты пойми: немцы — это же не только Гитлер. Гитлер долго бы не продержался у власти. Через несколько лет после победы его бы сместили, к власти пришли бы более прагматичные нацисты, которые начли бы постепенные либеральные реформы, Украина получила бы более широкие права, а Третий Рейх был бы преобразован в союз народов типа нынешнего Евросоюза. И мы были бы членами этого самого Евросоюза. Ход истории диктуется не идеологией, а экономическими предпосылками и законами экономики». Самое странное, что он это говорил серьезно, и что на самом деле сейчас растет поколение тех, кому через год-два можно будет внушить: немецкая оккупация была формой европейской интеграции Украины!
Нет уж! Для меня слишком дорога память о моих дедах. Для меня слишком дорога историческая память. «Пусть впереди большие перемены — я это никогда не полюблю».
Историю нужно переписывать — этим занимается каждое новое поколение историков. Но ее нельзя перевирать. Историю нельзя построить на лжи и обмане. Исторические концепции, построенные на песке, рушатся очень быстро — и то, что сегодня насаждается под видом «реальной истории Украины», скорее всего, будет разрушено очень скоро. Пена сойдет — как приходят и уходят политические режимы, как приходит и уходит внешнее управление страной (сколько «внешних управленцев» знала история Украины? И куда они девались?).
Но слова «Победа будет за нами!» были и будут актуальными всегда.
С Днем Победы!
Кость Бондаренко — глава правления Института украинской политики и Фонда «Украинская политика»
