На юге Сирии разворачивается гуманитарная катастрофа, где сотни тысяч людей бегут от тяжелых боев и видят перед собой плотно закрытыми границы. В движении находятся более 300 тысяч мирных жителей — некоторые на тракторах, некоторые пешком. Они пытаются избежать поддерживаемого Россией наступления сирийской армии, старающейся отвоевать город Даръа и прилегающие к нему районы, где семь лет назад началось восстание против режима Башара Асада.
Переселенцы бегут из Даръа двумя волнами: на восток, к ближайшей иорданской границе, и на запад, к Израилю. Обе границы закрыты, и возле них нагромождаются беженцы. Королевство Иордания, которая уже приняла почти 1,5 миллиона сирийцев, опасается, что большим числом поставит под угрозу свое выживание (общая численность населения Иордании составляет около десяти миллионов человек — прим. автора). В свою очередь, Израиль с начала войны практически не принимал сирийских беженцев. Обе страны оказывают некоторую помощь тем, кто бежит: иорданцы — находящимся в «зоне безопасности» на их собственной территории, где также действуют другие группы по оказанию помощи; израильтяне — направляя гуманитарную помощь в лагеря через границу и оказывая помощь небольшому числу сирийцев в израильских больницах. Это лучше, чем ничего, но, по сравнению с потребностями, едва ли достаточно.
В результате последняя волна перемещенных сирийцев, число которых 325 тысяч человек, увядает на солнце; большинство из них не имеют ни крова, ни пищи, ни воды. Дневная температура приближается к сотне градусов (по Фаренгейту — прим. перев.). Женщины в бегах рожают; дети умирают не только от вызванного диареей обезвоживания, но и от укусов скорпионов. «Они находятся в пустынных условиях, — сказал мне представитель Международного Комитета спасения Пол Донохо, — И двери будут закрыты». Среди предпринятых организацией усилий — отправка акушерки в мобильную клинику на границе с Иорданией, чтобы помогать при родах. Эсраа Аль-амер, двадцатидвухлетняя сирийская женщина, добралась до иорданской зоны безопасности вместе со своими двумя детьми. Российские бомбы, сказала она «Аль-Джазире», падали «как будто это был Судный день». «Мы оставили все и побежали к границе».
Тяжелое положение сирийцев, спасающихся бегством из Даръа, является еще одним печальным примером упорного нежелания Америки участвовать в Сирийской войне. Восстание началось в 2011 году после кастрации и убийства головорезами Асада тринадцатилетнего мальчика по имени Али Хамза Аль-Хатееб, который был задержан за нанесение антиправительственных граффити. Режим Асада, которому уже сорок седьмой год, поклялся сломить повстанцев, сколько бы их ни было; с 2011 года погибло по меньшей мере 400 тысяч сирийцев, и примерно половина всех жителей страны покинула свои дома. Когда началась война, президент Обама, опасаясь увязнуть в ней, отказался от всего, кроме самой символической поддержки сражающихся с Асадом повстанцев. Иран, Россия и «Хезболла» бросились в этот вакуум и спасли Асада. Во время президентской кампании 2016 года Дональд Трамп критиковал политику Обамы в Сирии, но после того, как он стал президентом, он в целом продолжил ее.
Что и приводит нас к Даръа. В июле прошлого года президент Трамп и президент России Владимир Путин договорились о прекращении огня в Даръа и его окрестностях (соглашение также подписал король Иордании Абдалла — прим. автора). Они назвали это «зоной деэскалации». Тогда это соглашение было представлено как знак того, что Соединенные Штаты и Россия могут работать вместе. «Я бы сказал, что, по большому счету, наши цели точно такие же», — сказал Рекс Тиллерсон, который был тогда государственным секретарем.
В то время армия Асада укрепляла свои завоевания на севере страны, отчасти благодаря наступлению Америки против ИГИЛ (организация запрещена в РФ по решению суда — прим. перев.). Тогда же Асад готовился начать военную кампанию в Восточной Гуте, крупном районе, удерживаемом повстанцами в пригородах Дамаска. Прекращение огня в Даръа, назойливой южной провинции, идеально соответствовало потребностям Асада в тот период. «Сирийцы хотели, чтобы соглашение выиграло время», — рассказала мне аналитик по сирийским вопросам Института изучения войны в Вашингтоне Дженнифер Кафарелла.
Отвоевание Асадом Восточной Гуты — с помощью химического оружия — было завершено в апреле, что освободило армию для удара в направлении Даръа. Две недели назад, когда началось наступление, российские официальные лица заявили, что, обрушивая волны авиаударов, решили помочь сирийской армии раздавить «террористов». Не было никакого упоминания о «зоне деэскалации», о которой Трамп и Путин договорились год назад. Продвижению армии Асада в Даръа также содействовали поддерживаемые Ираном ополченцы. Несколько повстанческих групп уже сдались.
Со стороны Белого дома Трампа можно было расслышать лишь едва различимый писк. «Зона деэскалации» была бездействием, замаскированным под действие; действительно, при всей критике президентом Трампом своего предшественника, он совершенно ясно дал понять, что намерен держаться подальше от Сирии, даже ценой того, чтобы позволить Путину сделать его похожим на жалкого слабака. Вот как выразилась на этой неделе пресс-секретарь Госдепартамента Хизер Нойерт: «Мы продолжаем вести переговоры с русскими, мы продолжаем вести переговоры с иорданцами и выражаем крайнюю озабоченность ситуацией там». Аналитик по Сирии Кафарелла выразилась более лаконично: «Не было никакого намерения исполнять договор». В пятницу сирийские войска достигли пограничного поста Нассиб, что обеспечило им контроль над одной из главных магистралей между Дамаском и Иорданией.
С 2011 года американская внешняя политика в Сирии является классическим примером для учебника по "риалполитик": сохранять статус-кво и, прежде всего, использовать свою силу только для продвижения собственных интересов. При обоих президентах — Обаме и Трампе — Соединенные Штаты отлично следовали этим изречениям — ничем не рискуя и ничего не теряя. Но у "риалполитик" также есть цена, даже если ее нельзя точно измерить властью и собственными интересами. Катастрофа, разворачивающаяся в Даръа, служит напоминанием о том, сколько заплатила Америка.
Декстер Филькинс сотрудничает с «Нью-Йоркер» в качестве штатного автора с 2011 года.
