Александр Кацалап едет домой. Поток машин движется из города в область. Александр — художник, живет в одном из дачных поселков по ту сторону московской кольцевой автодороги. Подрабатывает в центре города. Это совсем недалеко, уверяет он:
«От моего домика до метро я еду 20 минут на машине. Потом сижу 35 минут в метро и, наконец, иду 10 минут пешком. Всего на дорогу у меня уходит час».
Но не всегда получалось так быстро. Еще совсем недавно поездка в город была сплошным мученьем, часто машины двигались с черепашьей скоростью по ухабистым дорогам. Пару лет назад это место было включено в состав Москвы. За эти годы линию метро продлили и построили автотрассу.
«Для меня как сторожила главное — хорошие дороги».
«Заборы — это символ России»
Александр проезжает мимо последних многоэтажных домов и съезжает с трассы. Идет проливной дождь.
Поселок находится за шлагбаумом и примыкает к лесу. Он называется Летово. Дороги заасфальтированы. Слева и справа высокие кирпичные и деревянные заборы. «Заборы — это символ России».
Александр останавливается перед невзрачными воротами. «Этот маленький домик мой. Секунду! Я загоню машину на участок».
Маленький домик, о котором говорит Александр, сложен из кирпича, он узкий, но трехэтажный. Дождь не утихает. Поэтому сначала он предлагает нам выпить чаю. Дощатый пол, тяжелые деревянные стулья, камин. Горка со старинным фарфором. Стены завешаны картинами.
Художника занимает его дача
«Я был одним из первых, кто начал тут строиться. Тогда это было большой проблемой, потому что стройматериалов практически не было. Крышу пришлось покрыть железными листами. Это было в середине 90-х, Советский Союз только что распался, и практически не было ничего. Поэтому нам пришлось смириться со множеством недостатков при строительстве».
Александр планировал домик как дачу, в которой его семья могла бы проводить выходные. Когда дом наконец был готов, он развелся. Жена с дочерью остались в городской квартире в Москве, он переселился за город. К домику он пристроил студию с окнами в сад. Сейчас он в основном пишет кирпичные стены и заборы.
«С 2011 года я занимаюсь темой „Моя территория“. Это относится к тому месту, где я живу, к этой даче. Тут я себя чувствую свободным и защищенным. Тут есть все: трава, деревья, звезды, солнце. Как художника меня это может вдохновлять всю жизнь».
В 90-е годы каждый строил, что хотел
Выглянуло солнце. Александр предлагает пройтись по поселку. Воздух свеж после дождя.
«В жаркие дни, когда в Москве плавится и дымится асфальт, когда машины стоят в пробках и воздух смешивается с выхлопными газами, я там дышать не могу».
Поселок как будто вымер. В конце улицы стоит высокий каменный забор, заросший плющом. За ним высится дом, белый с остроконечной крышей и круглыми угловыми башнями с зубцами — настоящий маленький замок.
«Когда ко мне приезжают гости, они все время спрашивают: откуда здесь такое? Прямо Диснейленд какой-то! Человек, построивший это, наверное, с детства мечтал когда-нибудь жить в замке. Дом огромный».
Здание рядом также импозантное: фахверковый дом в шварцвальдском стиле. В 90-е годы в России практически не было правил. Каждый строил, что хотел.
Подмосковные дачи изменились
«Оба дома принадлежат двум братьям. В 90-е годы они контролировали какие-то рынки и на этом разбогатели. Человек из замка иногда катался вон там впереди на лошади. Там его и пристрелили из автоматической винтовки. Это было время постоянных бандитских разборок, часто возникали перестрелки».
Замок сегодня пустует, в фахверковом доме кто-то живет, кто — Александр не знает.
«Двадцать лет назад люди здесь еще общались друг с другом, отношения были ближе. Сегодня же они не знают, кто живет рядом. Поболтать с соседом времени нет. Да людям этого и не хочется. Они хотят узнать что-то новое, а не жить своей маленькой жизнью».
Дача, как говорит Александр, постепенно утрачивает свое былое значение, как минимум, в богатых московских предместьях. Никому больше не хочется, как в советское время, вкалывать на участке, а вечерами любоваться на плоды своего труда. Однако маленькую грядку Александр все-таки заложил.
«Встать рано утром, сварить кашу на завтрак, принести из сада свежей петрушки, зная, что она экологически совершенно чистая — в этом что-то есть. Тем более, что все под рукой. Значит, что-то от классического дачника во мне все-таки осталось».
