В ночь с 16 на 17 июля исполнилось 100 лет со дня убийства императора Николая II, императрицы Александры Федоровны, их пятерых детей и слуг. Эта дата символически замыкает ряд событий, связанных с юбилеем русской революции. На государственном уровне ее предпочли почти не заметить: президент Путин встречался в эти дни с Трампом и ни до, ни после ни словом не обмолвился о гибели Романовых. В Москве прошли несколько камерных мероприятий — концерты классической музыки и небольшие выставки. Российское военно-историческое общество организовало возложение венков к памятникам последнего императора в разных городах. Центром торжеств стал Екатеринбург, а главным хранителем памяти о царской семье — Русская православная церковь. Просто потому, что больше никому не надо.
Память о жертвах российского XX века разделили между собой разные части общества: о Большом терроре вспоминает преимущественно интеллигенция, об убитых во Второй мировой войне — власти и народ, а о царской семье — православные верующие. Такая монополия на память сформировалась, несмотря на то что у императора, который сам, безусловно, был человеком церковным, были далеко не только православные подданные.
Патриарх Кирилл прилетел на Царские дни (фестиваль православный культуры, приуроченный к годовщине расстрела Романовых) в Екатеринбург, чтобы возглавить традиционный многотысячный крестный ход от храма на Крови, построенного на месте снесенного дома Ипатьева, где царская семья была убита, до монастыря на Ганиной Яме, возведенного вокруг места, где расстрельная команда пыталась уничтожить тела. Вопреки десяткам проведенных экспертиз и выводам следствия православная общественность продолжает верить, что останки последнего российского императора и его близких были сожжены здесь дотла, а не захоронены в нескольких километрах отсюда в местечке Поросёнков Лог, где и были найдены в 1991 году.
Для постсоветского Екатеринбурга царская семья стала важным символом, городской легендой и туристическим брендом, а помпезный храм на Крови — одна из новых доминант городского ландшафта. Православные, особо чтущие царскую семью, стремятся попасть именно сюда, в город, где Николай II и его близкие провели лишь последние два с половиной месяца своей жизни и были убиты, а вовсе не в Царское Село, например, где они прожили много счастливых и страшных лет и где их помнят тропинки и деревья.
Пустует и Екатерининский придел Петропавловского собора, где в 1998 году были захоронены останки, найденные в Поросёнковом Логе, подлинность которых церковь до сих пор оспаривает. В таких формах сложилось то, что называется народным почитанием, — массовые практики поклонения царской семье как канонизированным святым.
Канонизированы они были в чине страстотерпцев — то есть именно их смерть, то, как смиренно они приняли свою кончину, находится в центре культа. Святость была проявлена в доме Ипатьева, издевательства над телами на Ганиной Яме ее дополнили, а вся предыдущая жизнь в логике изложения жития была лишь подготовкой к этому смертному подвигу. Поэтому Синодальная комиссия по канонизации согласилась в 2000 году прославить царскую семью как святых, невзирая на высказанные сомнения, связанные с добровольным отречением императора от престола, отношениями с Распутиным и многим другим.
На самом деле в Русской церкви сложилось как минимум две традиции почитания царской семьи — зарубежная и постсоветская. В среде эмигрировавших участников Белого движения, среди которых было немало монархистов, память о расстрелянном императоре и его семье бережно хранилась, и сакрализация началась еще в 1920-х годах, несмотря на слухи о многочисленных выживших княжнах и наследнике. В Брюсселе на пожертвования русских эмигрантов был построен мемориальный храм памяти императора и жертв революции, за богослужением Николая поминали как «царя-мученика». Русская православная церковь за границей (РПЦЗ) канонизировала Николая II и его семью в 1981 году, причем часть иерархов, принимавших это решение, была настроена мистически, верила, что от этого прославления зависит грядущее духовное возрождение России.
Эти мистические настроения были перенесены на российскую почву в начале 1990-х годов и, соединившись с эсхатологическими чаяниями, которые передавались из поколения в поколение в катакомбных религиозных группах, стали питательной средой для зарождения движения царебожников, которые верят, что Николай II своей смертью искупил грехи русского народа по аналогии с Христом Спасителем, искупившим грехи всего человечества.
В середине 90-х в подмосковном Тайнинском скульптор Вячеслав Клыков установил памятник Николаю II. Перед ним консервативно настроенное духовенство во главе с игуменом Петром (Кучером), духовником Боголюбского монастыря, начало служить так называемый чин всенародного покаяния в грехе цареубийства.
Тот же Кучер активно сопротивлялся введению ИНН, призывал православных не брать российские паспорта, отказываться от всякой помощи «сатанинского государства», включая пенсии и пособия. «Всенародно каяться» нужно в нарушении клятвы 1613 года, которую от имени всего русского народа дали участники Земского собора, избравшего Михаила Романова на царство. В 1917 году народ нарушил эту клятву, предал царя, и, пока не покается, страна будет в опасности. В этой же среде активно распространяется версия о ритуальном убийстве русского царя.
Кроме мистических переживаний, культ последнего русского императора включает и политическую эсхатологию с ее концепциями «тайны беззакония» и «удерживающего». Фигура императора здесь сакральна сама по себе как воплощение самой идеи власти, данной от Бога, а Россия воспринимается как «катехон» — третий Рим, спасающий мир от воцарения антихриста.
Официальная церковь не раз отмежевывалась и от царебожия, и от излишней политизации образа Николая II. Когда он был канонизирован на волне сближения с РПЦЗ, распространилось как бы нормативное почитание царской семьи: почти в каждом храме есть икона святых царственных страстотерпцев, в их честь стали крестить детей, церковный народ видит в них символ идеальной семьи, целомудрия и невинности, готовности претерпевать страдания и «благословлять проклинающих».
К середине нулевых установился некий статус-кво: царебожники вели себя тихо, а официальная церковь принимала их во внимание и не давила. Но потом произошли два события — решение государства захоронить останки царевича Алексея и великой княжны Марии, найденные позже остальных в 2007 году, и выход фильма Алексея Учителя «Матильда», о юношеской любви императора к балерине. К тому же внезапно случился ребрендинг царебожия, лицом которого вместо старцев с горящими глазами и спутанной бородой, стала крымский прокурор, а потом и депутат Госдумы РФ Наталья Поклонская, блондинка-няша.
Сначала Поклонская вышла на акцию «Бессмертный полк» с портретом Николая II, затем объявила, что в Крыму замироточил бюст императора, и в интернете появилась фотография депутата, прижимающейся к мироточащему изваянию. Выяснилось, что у Поклонской есть духовник — основатель монастыря на Ганиной Яме игумен Сергий Романов, лидер уральского царебожия. Поклонская написала 43 запроса в прокуратуру, чтобы предотвратить показ фильма «Матильда» в российских кинотеатрах.
Впрочем, история с «Матильдой» продемонстрировала, что монополия православной общественности на царскую семью не абсолютна, а опасность царебожников преувеличена — шума было много, пару раз неорганизованные одиночки даже поджигали кинотеатры, но в основном дальше угроз не пошло, и в итоге фильм спокойно прошел в прокате.
С останками произошла и вовсе странная история. На сайте правительства было опубликовано сообщение, что межведомственная рабочая группа при правительстве приняла решение назначить похороны Алексея и Марии в Петропавловской крепости на 18 октября 2015 года. К тому времени коробка с тем, что осталось от двух царских детей, уже несколько лет хранилась в сейфе Госархива, потому что следствие было закончено, а хоронить без участия церкви не решались. Государственный герольдмейстер Георгий Вилинбахов сказал СМИ, что уже разработал церемониал, включавший выставление мощей для поклонения в одном из московских соборов.
Однако неожиданно похороны отменили и отложили на неопределенный срок, а закрытое уголовное дело об убийстве царской семьи возобновили. Формальным поводом стала неготовность генетических экспертиз, хотя на сайте правительства к тому времени уже было опубликовано официальное заключение Института общей генетики РАН, датированное 8 сентября 2015 года, из которого следовало, что экспертиза завершена и сомнений в принадлежности останков у генетиков нет. Впрочем, у государства их не было и в 1998 году, когда президент Борис Ельцин принял решение захоронить последнего императора и его семью в Петропавловской крепости, и в 2009-м, когда были завершены исследования останков Алексея и Марии и закрыто уголовное дело.
Иерархи не решались признать, что в 1998 году совершили ошибку, отказавшись участвовать в похоронах Николая, Александры и троих детей. К тому же за эти годы непризнание останков стало частью церковной мифологии, важной составляющей культа царской семьи — в этом иррациональном несогласии с выводами следствия и государственных комиссий воплотилось и глубинное недоверие ко всему, что исходит от современной российской власти, и отрицание научного метода, и вера в чудесное: легче представить бесплотность святых, их как бы вознесение на небо по аналогии с Христом и Богородицей, чем признать, что мощи тленны и прозаично захоронены под плитами Петропавловского собора.
Но, учитывая, что память о царской семье по умолчанию принадлежит церкви, государство пошло навстречу и дало столько времени, сколько ей нужно: с 2015 года, когда возобновили следствие и отстранили от него неугодного РПЦ следователя Владимира Соловьева, который вел уголовное дело с начала 90-х, к нему подключена специальная церковная комиссия под руководством митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Варсонофия (второй по должности человек в администрации Патриархии) и с митрополитом Тихоном (Шевкуновым) в качестве секретаря. Комиссия не спешит подводить итоги, ссылаясь на неготовность экспертиз.
Ходили слухи, что Патриархия признает подлинность останков на заседании Синода в Екатеринбурге, который состоялся накануне Царских дней. Но по его итогам пресс-секретарь патриарха священник Александр Волков сказал: «Никто никогда не сообщал, что решение о признании останков, позиция церкви по отношению к так называемым екатеринбургским останкам будет приурочена к какой-то круглой дате — даже к такой важной и существенной, как 100-летие расстрела царской семьи. Мы ждем окончательных выводов, и, когда эти выводы будут представлены церкви, они же патриархом будут представлены следующему Архиерейском собору, который уже будет принимать соответствующее решение».
А после этого накануне годовщины убийства 16 июля Следственный комитет РФ сделал заявление, что новые генетические экспертизы готовы, сомнений в подлинности останков у следствия и ученых снова нет. Повисла неловкая пауза.
При этом у носителей эмигрантской традиции почитания царя-мученика иная позиция по отношению к останкам. В 2013 году глава РПЦЗ митрополит Иларион (Капрал) публично сказал, что выводы генетиков и других экспертов полностью убедили его и других архиереев в том, что это мощи святых. А в день столетия расстрела частицы мощей, видимо полученные от следственных органов, были выставлены для поклонения верующих в кафедральном соборе Новомучеников и исповедников российских в Мюнхене.
Патриарх Кирилл отслужил в Екатеринбурге ночную литургию перед храмом на Крови, в своей проповеди он не затронул не только тему мощей, но и тему страстотерпчества, мученичества и смирения, переведя церковную память о последнем императоре исключительно в политический контекст. Из этой проповеди следует, что он либо сам разделяет идеи о всенародном грехе и покаянии, либо говорит, ориентируясь на стоящую перед ним аудиторию, которая жаждет именно таких слов.
Говоря о расстреле, случившемся на этом самом месте сто лет назад, патриарх утверждает, что «за этим преступлением нечто стояло, за ним есть некая коллективная вина всего народа, некий поворот в исторической жизни Святой Руси, который завел народ в тяжелый страшный тупик». Дальше предстоятель церкви все-таки снял ответственность со всего народа и переложил на отдельные группы: «В какой-то момент, отказавшись от своего духовного первородства, потеряв реальную связь с церковью и Богом, интеллигенция, аристократия и даже часть духовенства помрачились умом, зараженные мыслью о необходимости круто изменить течение национальной истории и постараться как можно быстрее построить мир, где царит справедливость, где нет былого расслоения по имущественному признаку, где люди живут мирно и счастливо. В результате многие, захваченные этой идеей, дошли до совершения преступлений».
В общем, несмотря на разногласия по поводу захоронения останков и общее равнодушие власти к памяти последнего российского императора, в главном церковь и государство не разошлись и на этот раз: все беды России происходят от чуждых, навязанных извне представлений о благополучии, а власть безгрешна и ответственность за эти беды не несет. В этом главный месседж Царских дней и церковной проповеди в память о царственных страстотерпцах.
