Клеменс Фюст сейчас находится в США. Но кризис в Турции обеспокоил президента мюнхенского исследовательского института, и он нашел время для интервью газете «Хандельсблатт» (Handelsblatt). Брексит, трансатлантический кризис и грядущая торговая война — политическая и экономическая дестабилизация Турции — именно этого сейчас еще не хватало Европе, отмечает экономист.
Хандельсблатт: Г-н Фюст, турецкая лира в пятницу потеряла почти четверть своей стоимости по отношению к доллару. Такое падение на фондовых рынках происходит редко. Должны ли мы обеспокоиться в отношении стабильности Турции?
Клеменс Фюст: Мы должны сильно обеспокоиться. Кризис Турции — это классический экономический и валютный кризис. Политика Эрдогана в последние годы направлена на то, чтобы экономика страны оказалась под давлением. Конфликты с ЕС и США вселяют неуверенность в инвесторов. Эрдоган отреагировал на это конъюнктурно-политическими мерами, прежде всего, в форме государственных кредитов и очень экспансивной денежной политики.
— Не было ли основной проблемой, что он оказал сильное давление на Центробанк для снижения процентных ставок?
— Да, он подорвал независимость Центробанка. В 2017 году это привело к значительному росту, но это был лишь кратковременный рост. Сейчас он закончился. Инфляция пошла стремительно вверх, доверие подорвано. Угрозы Дональда Трампа ввести санкции стали каплей, которая переполнила чашу.
— В последнее время поступали сигналы, что Центробанк может сохранить свою автономию. Давление рынков не образумит Эрдогана в плане экономики?
— Давление рынков приводит к смене политики, но эта смена происходит слишком поздно, чтобы можно было предотвратить кризис. Если доверие инвесторов и потребителей однажды разрушается, потребуется очень много времени для его восстановления. Эрдоган оказался в сложной ситуации, в которую завел себя сам. При помощи своей политики он оказал негативное воздействие на экономическое развитие и затем попытался компенсировать негативные последствия запуском печатного станка и государственных кредитных гарантий. Но даже если существуют проблемы в реальной экономике, при помощи денежной политики можно оказать лишь условное выравнивание. Нужно было менять курс намного раньше.
— Как выбраться из этой сложной ситуации?
— Эрдоган должен попытаться вернуть доверие. Турецкий министр финансов уже пообещал, что в будущем будет уважаться независимость Центробанка. Но насколько этому можно верить? Мы находимся в панической ситуации. У многих турецких компаний долги в евро и долларах. Инвесторы сейчас пытаются спасти их часть. Невероятно трудно сгладить такую панику.
— Но если Центробанк сейчас сильно поднимет процентные ставки, чтобы нивелировать бегство капитала и для борьбы с инфляцией, не последует ли тогда стремительный обвал экономики?
— Именно в этом заключается дилемма. Речь идет о классическом кризисе стабилизации. Нельзя стабилизировать валюту без значительного повышения процентных ставок. Сильные повышения процентных ставок приведут к тому, что турецкая экономика окажется в рецессии. Здесь нет простого выхода.
— Но в последнее время Турция показывала удивительно сильный рост?
— Как объяснить это сильное падение валюты на более чем 20 %? Такое происходит на солидных валютных рынках не так часто…
— Мы находится в ситуации паники. Инвесторы пытаются как можно быстрее вывести свой капитал, потому что они знают, что другие инвесторы это тоже делают. Тот, кто может бежать, бежит. Никто не хочет быть последним, потому что того покусают собаки. В такой ситуации экономические фундаментальные показатели уже не играют роли.
— Что бы Вы сделали на месте Эрдогана?
— Простых решений в этой ситуации нет. Обесценивание валюты поможет, поскольку таким образом инвестиции в Турцию вновь становятся привлекательнее. Но обесценивание дорого стоит — оно ведет к банкротству компаний, у которых долги в иностранной валюте, а доходы генерируются в Турции. Кроме того, обесценивание валюты подстегивает инфляцию. В 2017 году инфляция уже составляла 11 %. В общем-то, Центробанку сейчас нужно убрать лиру с рынка. Но он не может этого сделать, потому что валютные резервы ограничены. То есть остается только повышение процентных ставок, которое, в свою очередь, может также привести к рецессии. В долгосрочной перспективе Турции может помочь только смена политики.
— Как, по вашему мнению, должны позиционировать себя европейцы в этом сложном кризисе?
— В интересах Европы предотвратить экономическое падение Турции. Турция — важный торговый партнер, и, несмотря на все конфликты, является членом НАТО и важным фактором политической стабильности на Ближнем Востоке. Европа вместе с тем должна дать понять, что поддержка при преодолении кризиса должна сопровождаться развитием сотрудничества и политическими изменениями в Турции, в том числе лучшим соблюдением демократических и правовых стандартов.
— Европа должна помочь кредитами?
— Турции следует запросить помощь в МВФ. Европейцам следует поддержать такой путь.
— Эрдоган вряд ли попросит помощи у МВФ, для него это стало бы ролью челобитчика перед Западом…
— Да, в этом заключается проблема. Но если давление будет достаточно высоким, то это может оказаться меньшим злом.
— США вызвали эскалацию кризиса при помощи своей санкционной политики по отношению к Турции и пошлин — и скорее всего не будут вступаться за кредиты МВФ. Что же могут сделать европейцы, если стабилизация Турции так важна?
— Теоретически европейские страны могут помочь Турции при помощи ссуд в евро и формулировки соответствующих условий. Но намного более удачный путь — программа МВФ. В связи с авторитарной политикой Эрдогана идея помочь ему в этом кризисе не будет популярной. Но нельзя упускать из виду то, что текущий кризис — это еще и шанс для вывода отношений между Турцией и странами ЕС на новую основу. Турция важна для Европы, а Турция — это больше, чем Эрдоган.
— Каковы экономические ставки Германии в этой игре?
— Немецкие банки в Турции присутствуют меньше, чем банки из Испании, Италии или Франции, у которых проблем сейчас больше. Немецкий экспорт в Турцию составляет 20 млрд. евро в год. Это большая сумма, но она составляет только 1,5 % от нашего общемирового экспорта. Турция — важный экономический партнер, но не входит в число важнейших партнеров. Поэтому я считаю, чтоб проблема обозрима.
— То есть, в настоящий момент опасности нет?
— Экономический вес Турции не так велик, чтобы экономический кризис в стране вызвал рецессию в Германии или Европе. В то же время к существующим глобальным экономическим негативным факторам следует отнести и такие моменты как Брексит и пошлины США. И в Европе вера в экономическое развитие также хрупкая. Стабилизация ситуации в Турции — в наших интересах.
— Насколько велика вероятность, что турецкая экономика может оказать такое большое давление, что Эрдоган все-таки вернется к разумной позиции?
— Этот кризис можно назвать, бесспорно, самым сложным за все время правление Эрдогана. Поэтому велико и давление на смену курса. Этот кризис может стоить Эрдогану своего поста. Для надежности позиций и популярности Эрдогана этот кризис — тяжелый удар.
— Эрдоган возлагает вину за кризис на другие страны, турки, кажется, ему в этом верят…
— Когда-то это перестанет работать. Когда люди переживают падение уровня жизни, это вызывает критику любого правительства, в том числе и того, которое пытается переложить вину за собственные ошибки на другие страны.
Фюст Клеменс, экономист. С апреля 2016 года 48-летний экономист является руководителем мюнхенского Института экономических исследований (Ifo). Ранее он возглавлял Центр европейских экономических исследований (ZEW) в Мангейме. Также преподает экономику в Мюнхенском университете, Кельне и Оксфорде. С 2007 по 2010 год — председатель научного совета федерального министерства финансов.
