Интервью с главой комиссии польского Сейма по вопросам юстиции и прав человека Станиславом Пётровичем (Stanisław Piotrowicz)
Nasz Dziennik: Парламентская ассамблея Совета Европы призвала Россию вернуть Польше обломки «Туполева». Почему нам пришлось ждать этого восемь лет?
Станислав Пётрович: Процесс затянулся из-за отсутствия политической воли у польского руководства непосредственно после катастрофы. Речь идет в первую очередь о правительстве Дональда Туска (Donald Tusk), которое приложило все усилия к тому, чтобы Польша не получила доступа к обломкам Ту-154М и оригиналам записей из «черных ящиков». В тот момент оно вело сотрудничество с Россией и защищало ее, а не наши интересы, ведь как еще можно оценить то, что расследование решили передать россиянам?
Мы помним, как Туск и Путин пожимали друг другу руки, хотя теперь представители «Гражданской платформы» (PO) лицемерно обвиняют партию «Право и справедливость» (PiS) в том, будто она развернула Польшу в сторону России. С Путиным братались именно они, а Туска в Кремле называли «своим человеком в Варшаве». Теперь эти люди пытаются перевернуть все с ног на голову, а заодно обвинить во лжи других. Наши политические противники выходят за все рамки не просто порядочности, но и элементарных приличий.
Это для них пустой звук, они сделали все возможное, чтобы Россия, враждебное нам государство, получила расследование и все улики. Когда мы, находясь в оппозиции, требовали принять в Сейме резолюцию с законными требованиями к России, «Гражданская платформа» и Польская крестьянская партия (PSL) голосовали против. Сейчас мы увидели, что другие страны признают за нами право вернуть себе свою собственность, а одновременно — ключевое вещественное доказательство в деле расследования смоленской катастрофы.
— Что Вы скажете о том, что все 46 стран высказались «за», но депутаты «Гражданской платформы» участия в голосовании не приняли?
— Этот факт служит доказательством того, что представители этой партии придерживаются прежней линии, то есть выступают за политику сотрудничества с Россией в этой сфере. Они хотят полностью стереть память о тех, кто погиб 10 апреля 2010 года в Смоленске, а одновременно не позволить польскому государству вести собственное следствие, лишить Польшу шансов получить то, что ей причитается, и обрести улики, связанные с самым важным, не побоюсь этого слова, расследованием в нашей истории.
— Если бы не решение Туска отдать расследование россиянам, основные вещественные доказательства находились бы в Польше?
— В первую очередь, мы бы не стали применять Чикагскую конвенцию. Это, как указывается в том числе в резолюции ПАСЕ, было огромной ошибкой. Между Польшей и Россией действовал договор от 1993 года, регулирующий расследование авиационных происшествий. Если бы Туск решил придерживаться его, польская и российская сторона получили бы равный доступ к уликам и следствию. Мы бы могли вести собственное расследование, используя все вещественные доказательства.
Дональд Туск, однако, согласился на применение Чикагской конвенции, и сейчас ПАСЕ констатировала, что это было ошибкой. Одновременно Парламентская ассамблея Совета Европы подчеркнула, что не соблюдаются даже положения упомянутой конвенции, ведь в соответствии с ними вещественные доказательства должны быть возращены Польше в таком виде, который позволяет их изучить. Российская сторона была обязана хранить вещественные доказательства таким образом, чтобы на них сохранились все важные следы.
— Не должны ли за этой резолюцией последовать санкции за Смоленск?
— То, что на Россию нужно надавить, понятно, но мы видим, что такие страны, как Германия или Франция, ведут тесное сотрудничество с Москвой, демонстрируя тем самым, какое значение для них имеет солидарность в рамках Европейского союза. Об отсутствии этой солидарности часто говорят в контексте Польши, но мы выполняем свои правовые обязательства в области солидарного взаимодействия с членами ЕС, а самые сильные игроки содружества, Франция и Германия, как выясняется, этих ценностей придерживаются не всегда.
Важно также то, что в резолюции ПАСЕ обозначен срок, который дается России на выполнение звучащих в документе требований, — максимум год. Это проявление давления на российскую сторону. Одновременно утверждается, что в предыдущий период Москва действовала так, будто ей есть что скрывать. Такая формулировка имеет большое значение. Если бы россияне не чувствовали за собой никакой вины, они сами добивались бы того, чтобы на месте катастрофы в Смоленске сразу же появились международные эксперты. Это было бы знаком, что России нечего скрывать, что она стремится развеять подозрения и пригласить самых лучших экспертов по авиакатастрофам, которые смогут прояснить все детали. Россияне, однако, действовали совсем иначе, и это, судя по всему, поняли составители резолюции, поэтому в ней появился такой пункт.
— На что способна Россия? Может ли она дойти до того, чтобы ликвидировать неудобного лидера другого государства?
— Россияне уже неоднократно демонстрировали, на что они способны: неудобных людей они «убирают» без малейших угрызений совести. Мы видим, что российские спецслужбы могут добраться до таких персон даже за пределами России. Взять хотя бы покушение на Сергея Скрипаля, отравление Литвиненко, гибель президента Пакистана при невыясненных обстоятельствах или, наконец, убийства на Украине — все это российские методы. У некоторых не укладывалось в голове, как Россия могла напасть на Крым, на восток Украины, но это своего рода российская традиция, в которую вписаны насилие и безжалостность.
Мы, поляки, прекрасно знаем это из истории, мы помним, на что способны россияне, и какими наивными были некоторые европейцы, упрекавшие нас в необоснованном недоверии к России. Это недоверие формировалось на протяжении десятилетий, а россияне неоднократно доказывали, что с ними нельзя иметь дела, что они готовы попирать основополагающие ценности, а слова для них ничего не значат. Думаю, некоторые европейские страны начинают постепенно осознавать, какова Россия на самом деле: она не заслуживает доверия, напротив, она представляет все большую опасность для европейского, а, следовательно, и мирового порядка.
— Может ли резолюция ПАСЕ повлиять на наши дальнейшие отношения с Москвой?
— В первую очередь важно то, что несколько десятков европейских стран согласились с нашей точкой зрения на катастрофу, в которой погиб президент Польши и 95 важнейших лиц в польском государстве. Это показывает, что наши требования обоснованны, а не исходят из навязчивых идей. Международное право действительно позволяет ввести лишь относительно мягкие ограничительные меры, но какие-то методы есть. Особенно эффективны экономические санкции, которые вводят США. Болезненным ударом для Кремля может оказаться также исключение России из некоторых международных организаций, а в итоге — снижение ее статуса на глобальной арене.
— Заставит ли международное давление Россию вернуть полякам их имущество, или Кремль продолжит использовать обломки «Туполева» в своих играх, как он делал до сих пор?
— Как я сказал выше, международные санкции не настолько суровы, чтобы склонить Кремль совершить те или иные действия, которых мы ожидаем. К ура-оптимистам я не отношусь. Однако если россияне не отреагируют на резолюцию ПАСЕ, их репутация пострадает, а это приведет к дальнейшим болезненным для них последствиям.
— Благодарю за беседу.
