Основной мыслью недавно опубликованной книги Коэна под названием «Война с Россией? От Путина и Украины до Трампа и рашагейта» (War With Russia? From Putin and Ukraine To Trump and Russiagate) стало то, что новая холодная война является в некоторых отношениях более опасной, нежели ее 40-летняя предшественница. Две из этих новых опасностей были наглядно продемонстрированы 25 ноября, когда российские военные атаковали и захватили несколько небольших военных кораблей Украины в спорных территориальных водах недалеко от недавно построенного Керченского моста, который соединяет территорию России с аннексированным Крымом.
В этом эпизоде присутствовали два момента, у которых не было прецедентов в истории холодной войны. В отличие от первой холодной войны, политическим эпицентром которой была далекая Германия, этот эпизод произошел непосредственно на границах России и, что еще важнее, затрагивая само существование Украины. Действительно, киевское правительство, по сути, режим-клиент США и НАТО. Таким образом, «приграничный инцидент», как его назвал президент России Владимир Путин, может спровоцировать масштабную войну России и Запада.
Во-вторых, в течение 40 лет первой холодной войны американские президенты должны были и были способны вести переговоры со своими коллегами в Кремле, чтобы предотвращать подобные кризисные ситуации, — именно это сделал Джон Кеннеди в 1962 году, когда разразился Карибский ракетный кризис. Но из-за обвинений в том, что Дональд Трамп вступил в сговор с Кремлем, чтобы стать президентом в 2016 году, — хотя обоснованность этих обвинений так и не была доказана, — президент Трамп не может или не хочет общаться с Москвой. Вместо этого после инцидента в Керченском проливе он отменил запланированную встречу с Путиным. То есть кризис, который, казалось бы, должен был обусловить важность подобной встречи, в реальности стал причиной ее отмены — исключительно в силу внутриполитической ситуации в США. В более широком смысле в результате мы получили дальнейшую милитаризацию новой холодной войны в ущерб дипломатии, о чем мы уже не раз здесь говорили.
Это подводит нас к другой теме, которая затрагивается в книге «Война с Россией?»: голословные утверждения «рашагейта» и их рьяные сторонники стали серьезнейшей угрозой для американской национальной безопасности, поскольку препятствуют работе Трампа и еще больше демонизируют Путина, о чем свидетельствует общий обвинительный тон репортажей о керченском эпизоде в ведущих американских СМИ. Неудивительно, что никто не обратил внимания на то, что президент Украины Петр Порошенко воспользовался этим инцидентом, чтобы ввести военное положение в тех областях, где его шансы набрать большинство голосов на грядущих президентских выборах в марте 2019 года невелики, или что мотивом для того, чтобы спровоцировать этот конфликт в море, вполне могло стать стремление укрепить его снижающийся рейтинг в преддверии выборов. (В ходе споров, разгоревшихся в парламенте после введения военного положения, будущие противники Порошенко на выборах открыто высказывались по этому поводу.)
В конце беседы Коэн поделился личными воспоминаниями о том, как покойный президент Джордж Буш-старший выстраивал политику в отношении советской России. В ноябре 1989 года, когда необходимо было принять решение о том, стоит ли продолжать политику разрядки напряженности, которую президент Рейган вел в отношении Советского Союза под руководством Михаила Горбачева, или же вернуться к политике холодной войны, Буш собрал экспертов и всех своих советников по вопросам национальной безопасности в Кэмп-Дэвиде, чтобы они аргументировали свои противоположные точки зрения. Коэна пригласили туда, чтобы он изложил аргументы в пользу радикальной политики разрядки напряженности, тогда как покойный профессор Гарвардского университета Ричард Пайпс (Richard Pipes) должен был представить противоположную точку зрения.
Было очевидно, что в критический момент отношений с Москвой президент Буш хотел выслушать все аргументы экспертов, — и это делает ему честь. Нет никаких свидетельств, указывающих на то, что президенты Клинтон, Джордж Буш-младший и Обама тоже чувствовали такую необходимость, и это стало одной из главных причин того, что Вашингтон вступил в новую и более опасную холодную войну с Москвой. Это должно послужить уроком для президента Трампа.
