Время от времени тот или иной американский политический лидер приезжает в Каир, чтобы выступить с речью, в которой очерчиваются политические задачи Америки на вечно проблемном Ближнем Востоке. Например, в июне 2005 года Кондолиза Райс, занимавшая тогда пост госсекретаря, вызвала бурю своей речью, в которой решительно включила в повестку дня задачу продвижения свободы и демократии.
«На протяжении 60 лет Соединённые Штаты стремились к стабильности за счёт демократии в этом регионе… и мы не достигли ни того, ни другого. Теперь мы выбираем другой курс. Мы начинаем поддерживать демократические чаяния всех народов», — отметила Райс. Тем же, кто хотел бы обвинить США в навязывании демократии региону, она ответила так: «На самом деле всё наоборот. Демократия никогда не навязывается. Это тиранию надо навязывать».
Надо ли говорить, что некоторые региональные лидеры почувствовали себе явно некомфортно после этой речи, особенно если учесть, что она была произнесена всего через два года после вторжения США в Ирак. Впрочем, Райс опиралась также на идеи, изложенные в докладе 2002 года «О человеческом развитии в арабских странах», в котором подчёркивались убогие условия в регионе и приводились убедительные аргументы в пользу долгосрочных структурных реформ.
Четыре года спустя наступила очередь только что избранного президента Барака Обамы отправиться в Каир. В своей речи Обама не стал акцентировать внимание на продвижении демократии и подчеркнул необходимость установления более гармоничных отношений между США и всем мусульманским миром, одновременно призвав к урегулированию региональных конфликтов.
Если в речи Райс поддерживалась «концепция двух демократических государств, живущих бок о бок в мире и безопасности» по израильско-палестинской тематике, то Обама пошёл дальше, назвав ситуацию с палестинцами «недопустимой» и жёстко раскритиковав поселенческую деятельность Израиля.
Но ничего этого не произошло. Несмотря на интенсивные дипломатические усилия госсекретаря Джона Керри в период второго президентского срока Обамы, мирного урегулирования достичь не удалось. В своей прощальной речи в декабре 2016 года Керри прямо возложил вину за это на премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху.
Можно спорить о том, сыграли ли слова Райс или Обамы какую-нибудь роль в арабской весне 2011 года, которая началась в Тунисе и затем «поселилась» на площади Тахрир в Каире. Однако очевидно, что люди, вышедшие на улицы, чтобы потребовать демократии и представительного правления, действительно надеялись на лучшее будущее. И вновь этого не произошло. Почти во всех странах, где люди мобилизовались и потребовали политических и экономических реформ, результатом стали контрреволюции, репрессии, а в случае с Сирией — гражданская война.
Обама не сумел предотвратить катастрофу в Сирии. Но, следуя своим заявленным ранее приоритетам, он действительно помог предотвратить начало разрушительной общерегиональной войны, заключив в 2015 году ядерное соглашение с Ираном. Это, в свою очередь, открыло возможность для дальнейшего взаимодействия с Ираном по всем другим проблемным вопросам, включая права человека.
В январе этого года госсекретарь США Майк Помпео съездил в Каир, чтобы выступить с собственной речью. И он чётко дал понять, что подходы администрации Трампу к региону представляют собой резкий разрыв с подходами предшествующих администраций.
Помпео начал с критики Обамы за то, что тот основывал свою стратегию на «фундаментальном непонимании» истории. Затем он провозгласил, что американская политика отныне будет сосредоточена исключительно на уничтожении двух видов зла на Ближнем Востоке — «радикальном исламе» и «иранской волне регионального разрушения и глобальных кампаний террора».
Исчезли любые разговоры о демократии и реформах. По вопросу о мире между Израилем и Палестиной Помпео ограничился упоминанием контрпродуктивного решения Трампа перенести посольство США в Иерусалим. В этой речи ничего не говорилось о преодолении разногласий, наведении мостов и открытии региона ради экономического развития, зато в ней было множество косвенных похвал диктаторам, которые сумели обеспечить стабильность. Тем самым подход Америки к региону изменился на противоположный: Помпео выбрал ровно ту самую провальную политику, которую в 2005 году отвергла Райс.
По ключевому вопросу Ирана, как выяснилось из этой речи, политикой администрации будет бесплодная конфронтация ради самой конфронтации. Иран, как утверждает Помпео, является источником всех проблем в регионе. Без глубоких политических перемен в этой стране, объявил он, «народы Ближнего Востока никогда не будут жить в безопасности, никогда не достигнут экономической стабильности и не реализуют свои чаяния».
Это нонсенс. Иранский режим никак не связан с жестокими репрессиями в Египте, с серьёзными структурными проблемами в Саудовской Аравии или с израильско-палестинским тупиком. Кроме того, Иран является заклятым врагом Исламского государства (запрещенной в России террористической организации — прим.ред.) и предоставлял ресурсы для борьбы с ним.
Если подытожить, доктрина Помпео, по-видимому, сводится к неограниченной конфронтации с Ираном, мощной поддержке стабильных авторитарных режимов, игнорированию палестинского вопроса и полному отсутствию интереса к представительному правлению и реформам. Администрация Трампа не просто игнорирует нынешнюю эскалацию напряжённости во всём регионе; она её активно поддерживает.
С европейской точки зрения всё это крайне тревожно. Конфликты на Ближнем Востоке имеют далеко идущие последствия для нашей собственной безопасности и стабильности. В условиях отсутствия американского лидерства Европа нуждается в собственной политике, нацеленной на сохранение ядерного соглашения с Ираном и содействия урегулированию по принципу двух государств в израильско-палестинском конфликте. По этим двум пунктам Евросоюз выступает чётко и открыто. Но ему необходимо трансформировать эти приоритеты во всеобъемлющую концепцию реформ и примирения для всего региона.
В отличие от речей Райс и Обамы, выступление Помпео вряд ли вдохновит кого-нибудь за пределами узкого круга региональных авторитарных лидеров. Поскольку США отказались от морального лидерства, пришла пора Европы показать тем, кто жаждет демократии и реформ, что они не одиноки.
