Мастерски и пронзительно. Сергей Полунин — самая провокационная звезда балетного мира. Он любит Путина и говорит, что слабаков и полных людей нужно бить. Его посты в социальных сетях приводят в замешательство. Настало время для откровенной беседы.
Прыжки, вращения, эта возвышенность! Сергей Полунин считается мастером танца, Джеймсом Дином балета. Он начал танцевать в три года, в 19 лет он уже считался крупнейшим талантом своего поколения. Сейчас, в 29 лет, его выдворили сразу из двух оперных театров. Потому что урожденный украинец, а ныне гражданин России восхищается Путиным и презрительно отзывается о слабых мужчинах и полных людях. «Жирным» нужно «надавать пощечин», потому что «лентяям нет уважения», написал он в Инстаграме. «Женщины в мире сейчас пытаются встать на роль мужчины, потому что вы их не трахаете. Мужик — это волк». Его аккаунт в Инстаграме заблокировали.
На этой неделе он присутствовал на конференции «Диджитал лайф дизайн» (Digital Life Design) в Мюнхене. Его рукопожатие неожиданно мягкое, танцовщик совсем не такой высокий и мускулистый. Воинственная сила, которую он излучает с фотографий, выражается в его немного зловещих глазах, пристальном взгляде и татуировках. Под кожей у Сергея Полунина, определенно, грамм 20 краски. Он стеснительно улыбается. И неожиданно робко опускает взгляд.
«Вельт»: Господин Полунин, давайте рассмотрим вас с точки зрения человека, у которого нет татуировок. У вас на левом плече татуировка в виде джокера.
Сергей Полунин: Да.
— Что это говорит о человеке?
— Он гангстер, злой…
— Вы, вероятно, что-то имели в виду? Нанесение татуировки занимает какое-то время, и она остается надолго.
— Эта татуировка для меня — своего рода мораль. Я уже очень рано знал, что есть ангелы и демоны. Я всерьез верю в то, что они существуют. Я сам всегда ощущал себя где-то посередине. Во мне всегда была и та, и другая энергия. Зло пытается — то больше, то меньше — притянуть меня к себе, в то же время я ощущаю, что есть ангелы, которые мне помогают. В конце концов, каждый в этом мире должен решить для себя, на какой он стороне. Но у меня есть и другие татуировки.
— Какие, например?
— Моя кошка Даша. У меня на груди много шрамов — рубцы, как у римских воинов. Я сам наносил их клинковой бритвой, это специальная техника (оттягивает воротник футболки, словно занавес). А здесь у нас Владимир Путин.
— Расскажите как можно подробнее о том дне, когда вам пришла в голову мысль вытатуировать на груди портрет российского президента.
— Это было в Лондоне, как-то днем, наверное, между супермаркетом и спортзалом. Я проходил мимо салона, где-то в Сохо. Зашел и сказал татуировщику: «Я хочу Путина». Он засмеялся и сказал: «Могу сделать». Он погуглил Путина в интернете. Некоторые меня потом спрашивали: «Почему Путин?», и я говорил: «Потому что…»
— …потому что…
— …потому что для меня он олицетворяет добро. Я не интересуюсь политикой, но я понимаю необходимость политики, а в новостях говорится так много плохого о нем. Ложь. Ненависть. Я хотел противопоставить этой негативной энергетической битве какую-то защиту.
— Почему именно на этом месте, а не на спине или где-то еще?
— Я ношу цепочку с ангелом, на нем выгравирована надпись «Спаси и сохрани». Когда он соприкасается с плохой энергетикой, замок открывается, и цепочка падает с шеи.
— Невероятно, я думал, на такое способен только Ури Геллер (израильский фокусник и иллюзионист — прим. ред.).
— Это действительно происходило, и цепочка не была сломана. Этот амулет соприкасается точно со лбом Путина.
— Вы встречались с ним лично?
— Один-единственный раз, на официальной встрече. Но он меня знает.
— При Путине региональное развитие страны отстает лет на десять-пятнадцать. Россия находится в экономическом кризисе, и это не связано с западными санкциями. 57% компаний снова оказались под контролем государства. Российское телевидение управляется государством. Считается, что Путин стоит за войной на Украине, он поддерживает убийцу Асада. Вы считаете, что это хорошо?
— Пять лет назад экономика в России была в полном порядке. Нужно рассматривать это следующим образом — когда-то в стране было все отлично. У людей была работа, хорошее образование, страна развивалась. Революция все разрушила. В России до сих пор происходит медленное-медленное восстановление.
— Хватит про ваше преклонение перед Путиным. Месяц назад вы опубликовали в Инстаграме комментарии, которые повергли всех в замешательство: о том, что мужчины ослабли, «мужик должен быть мужиком, а женщина должна быть женщиной. Уже есть балерина, не может быть двух. Мужик — это волк, Мужик — это лев, глава семьи, который обо всех заботится».
— Да, и потом меня начали со всех сторон обвинять в гомофобии. Но это так абсурдно. Тот, кто действительно так думает, неправильно прочитал мои комментарии. Меня не поняли, неправильно интерпретировали и, по сути, дискриминировали. Я никогда не был против гомосексуалистов. Половина людей, на которых я подписан в Инстаграме, — гомосексуалисты. Я дружу со многими из них.
— Почему вы не думаете заранее о том, что и как вы публикуете? Будучи танцовщиком, вы же очень точно продумываете вашу хореографию.
— Речь просто шла о том, что мужчины должны быть мужчинами. Представьте себе «Ромео и Джульетту». Зачем вам видеть на сцене двух Джульетт? Должен быть один мужчина и одна женщина, чтобы игра была достоверной. Для меня речь идет о мужской энергетике. Это не имеет ничего общего с гомосексуализмом. Она была у Фредди Меркьюри, она есть у Элтона Джона, Дэвида Лашапеля. Мужчины теряют свою идентичность, они становятся слабыми, и из-за этого нарушается баланс. Такова моя позиция.
— И поэтому нужно бить мужчин, как вы пишите. Я процитирую: «Никакого уважения к тебе, жизнь побьет тебя, поставит на колени и смоет. Хороший подзатыльник дать, чтобы проснулся». Простите, но это безумие.
— Жизнь жестока, да. Но если никто не скажет ясно, тогда как быть?
— Вы также говорите, что нужно бить полных людей.
— Давайте честно, мы стали невероятно толерантными. Но кто мы, если мы ни за что больше не выступаем? Нормально, когда дети толстеют, нормально, когда люди едят всякую дрянь. А как только обращаешь на это внимание, начинается возмущение и осуждение. Из-за свободы мнений. Глуп тот, кто воспринимает все буквально. Насчет толстых я написал, конечно, с долей юмора. Представьте себе людей, которые бегают туда-сюда и бьют толстых. Я посчитал, что это забавно.
— Что в этом забавного?
— Давайте оставим это. Просто, когда у тебя есть месседж, надо быть противоречивым, чтобы растормошить людей. Только так можно запустить дискуссию. Жир — это вредно для здоровья. Но нас обманывают со всех сторон, и еще больше пичкают вредной едой. Мы не должны быть толстыми и есть всякую дрянь. Человек, в общем-то, задуман худым, и он может обойтись малым. Но многим не хватает дисциплины, они сидят перед телевизором или компьютером, лежат на диване, вместо того чтобы двигаться на природе. Это очень большая проблема.
— Но вы же знаете об IQ широких масс и их проблемах. Не легкомысленно ли просто делать такие посты? А что если люди всерьез воспримут ваши высказывания?
— Просто не должно быть такого, что, например, в Америке 60% детей страдают от ожирения, и это считается абсолютно нормальным, и не предпринимается никаких мер. Я знаю, что многие тяжело трудятся, чтобы похудеть, и для них это борьба. Но что будет, если я не буду тренироваться каждый день? Это словно не чистить зубы. Моя энергетика стала бы такой же желтой.
— Ваш аккаунт в Инстаграме был заблокирован.
— Да-да, в выходные мой профиль удалили. Не имею понятия, кто за этим стоит — хакеры, возможно, или политики.
— Вас только что выдворили из Парижской оперы.
— Но не потому, что я якобы гомофоб.
— В феврале вы должны были выступить в качестве приглашенного солиста в «Лебедином озере». Ваши публичные высказывания несовместимы с ценностями театра, заявил этот известный театр и выгнал вас.
— По крайней мере лично мне директор театра сказала, что она хочет продолжать со мной работать и хотела бы пригласить меня позже. Она только приступила к своей работе и хочет попробовать что-то новое, что приводит к внутренним конфликтам. Факт в том, что танцовщики не хотят со мной работать, это ощущалось еще до моей публикации, всегда, когда я приходил в Оперу. Они видят во мне конкурента.
— Давайте говорить здраво. Из-за ваших презрительных замечаний вы как танцовщик сейчас вызвали критику в свой адрес. От «Лебединого озера» к белой вороне — таким вы, вероятно, стали в общественном восприятии после порицания из Парижа. На этой неделе от вас отвернулся и Римский оперный театр. Осенью вы должны были выйти там на сцену в премьере «Дон Кихота» в постановке Барышникова. С вами прекратили сотрудничество. Сейчас вы разрушаете свою карьеру, и вам все равно?
— Можно спокойно меня критиковать. Мне нравится быть противоречивым в очевидных вещах. Это мой лозунг.
— Сомнений на свой счет у вас совсем нет?
— Концертный зал Любляны только что пригласил меня участвовать в трех постановках, как и Национальный театр Белграда. У них нет проблем со мной. Мой балет везде уважают.
— Вы взяли бы какие-то слова обратно?
— Какие? Я не могу снять обувь, которую никогда не носил. Хорошо, я скажу сейчас один-единственный раз: я не испытываю враждебности к гомосексуалистам или еще кому-то. Я сделал то, что сделал. Я не могу и не хочу просить прощения. Но я знаю, что многие люди понимают меня неправильно. Просто у меня свои собственные масштабы ценностей.
— Какие?
— Делать вещи из любви. Предпринимать усилия, по крайней мере пытаться. Конечно, к этому относится и борьба, выступать и получать за это, иногда и проигрывать. Мне пришлось учиться защищаться. Это важные процессы идентичности, они делают сильнее. Я часто дрался с друзьями. В Англии за это выгоняют из школы, я никогда этого не понимал. Когда мать тебя шлепает или что-то запрещает, это не значит, что она тебя не любит. Она лишь хочет, чтобы ты стал лучше.
— Когда человек так выпускает пар, можно подумать, что он ведет борьбу с самим собой, со своей скрытой гомосексуальностью.
— У женщин есть мужские стороны, у мужчин — женские. У меня тоже есть женские черты. Но моя мужская энергетика преобладает, это абсолютно ясно.
— Что восхищает вас в мужчинах?
— Манера держать себя, смелость. И также сила защищать.
— А в женщинах?
— Тяготение. Они создают семью, детей, дом.
— Вы родились и выросли в Херсоне, портовом городе на Черном море.
— Да. В три года у меня уже была страсть к танцу. В пять лет я пошел в балетную школу в Херсоне, в девять меня отправили на два года в Киев. В одиннадцать меня приняли в известную школу Королевского балета Уайт-лодж. В возрасте 17 лет я был принят в Королевский балет. Мои родители делали все для моего развития. Мой отец был строительным рабочим в Португалии, чтобы заработать деньги на мое обучение. Они рано развелись, я был тогда подростком, жил один в Лондоне. Для меня это было сильным ударом. Мои занятия танцем были единственным, что объединяло нас как семью. Возможно, поэтому я так упорно боролся и тренировался.
— Каким вы сами себя видите?
— Раньше меня всегда принимали за девочку, где-то до 13 лет. Я всегда для всех был «она», а не «он». У меня были волосы до плеч, может, из-за этого. Я это воспринимал как комплимент, ребенком многого еще не понимаешь. Но меня это не напрягало. У меня всегда была склонность быть другим, тяга к юмору. Семь лет назад я, если можно так выразиться, содрал с себя шкуру, когда оставил работу в Королевском балете. Какой скандал! СМИ тогда взахлеб писали об этом. Но так должно было быть. Я чувствовал себя словно в плену. Мое тело хотело танцевать, я же хотел жить, просто попробовать и другие, абсолютно нормальные вещи.
— Как часто вы занимаетесь сексом?
— Это зависит от того, есть у меня девушка или нет. Последняя была летом.
— Как это происходит?
— Я должен влюбиться, а это для меня нет так легко. Просто секс ничего мне не дает. Он ничего не оставляет после себя. Мне нужен кто-то, с кем я ощущаю близость. Вы меня до этого спросили — у меня никогда ничего не было с мужчиной. У меня никогда не было с этим проблем, но я таким родился. Когда я вижу целующихся мужчин, мне становится плохо.
— Как это понимать?
— Когда я что-то вижу, я часто представляю себя на этом месте. И все же я могу понять, что мужчины тоже могут любить друг друга. Я однажды жил в семье в Англии, где один из сыновей был гомосексуалистом. Я относился к нему как к брату. Он — больше мужчина, чем все те мужчины, которых я знаю. Упорный парень. Но у него были большие проблемы с принятием себя. При этом его очень любили в семье, в обществе все его принимали. Он прошел через такие болезненные времена, и я видел, как может быть сложно в такой ситуации. Мне было бы все равно. Если бы я был гомосексуалистом, об этом мог бы знать весь мир. Я бы никогда не стал притворяться, жениться на женщине, заводить детей.
— Объясните вашу двоякую натуру. С одной стороны, своими высказываниями и татуировками вы преподносите себя чрезвычайно мужественным и представляете старую русскую православную традицию: мужчина должен быть мужиком, мачо. С другой стороны, вы вращаетесь в мире богемы. Вы жили в Лондоне, дружите с представителями современного международного творческого мира. Как это состыкуется?
— Мужчина должен быть мужчиной, обладать внутренней силой и представлять что-то из себя, а не болтаться просто так.
— Это вы уже говорили. Но еще раз — вы молоды, ведете себя как крутой. В вашей профессии, как уже сказано, вы дружите с множеством гомосексуалистов среди коллег. Как так получается, что в гендерной дискуссии вы отстраняетесь и представляете позицию, которая скорее характерна для российской провинции, где на девушку уже в 21 год семья начинает оказывать давление, спрашивать, когда она, наконец, выйдет замуж и родит ребенка, из-за чего молодежь активно уезжает в города?
— Я не пытаюсь доказать что-то себе или другим. Я просто слишком разочарован тем, насколько сбит с толку и слаб сегодня мужчина.
— Ксенофобские настроения имеют в России многовековую традицию. Ультранационалистское крыло считает сегодня все, что приходит с Запада, злом, которое разрушает старое понимание Руси, колыбели Русской православной церкви, закрепившей свой кодекс ценностей еще в XIV веке. В том числе многие думают, что Запад хочет разрушить роль мужчины и женщины. Это свидетельствует о том, что в стране никогда и не было просвещения.
— Позвольте высказать свою позицию на этот счет. Наша жизнь, наши ценности, абсурдные вещи, к которым мы стремимся, — это не мое. Поклоняться деньгам, словно богу. Одна только реклама — автомобили, алкоголь, золотые часы, доллары, наличные. Ни следа любви. Людям не хватает веры, поэтому у них больше нет мечты.
— А как же в России? Большинство церквей в прошлом веке были взорваны, отчуждены, на их месте возникали зерновые склады, бассейны. Десять лет назад Путин дал указание их отреставрировать и привести в порядок. Но почему? Церковь защищает Путина. На фотографии с инаугурации он стоит рядом с Патриархом. Не потому, что внезапно стал верующим, даже если он и посещает пасхальные и рождественские богослужения и принуждает к этому все атеистическое правительство. Путин хочет войти в учебники истории как человек, который вновь превратил Россию в региональную и национальную супердержаву — при помощи церкви.
— Я был очень верующим человеком, я всегда молился, до того как переехал в Англию. Где там церковь? Люди там больше не верят в Бога. Над этим поработало зло. Я еще очень хорошо помню, что это сделало со мной: я чувствовал себя потерянным.
— Вы родились на Украине и пережили там много хорошего. Ваши родители помогли вам получить образование. С 2016 года у вас есть сербский паспорт, с декабря 2018 года вы также являетесь гражданином России. Вы активно поддерживаете Путина. Это стратегия? Вы говорите, что Большой и Мариинский театры для вас важнее, чем собственная национальность и ваша погруженная в конфликт страна? Или почему вы повернулись спиной к вашей родине?
— Я никогда не отворачивался от Украины. Нынешнее правительство отвернулось от меня и запрещает мне выступать на родине. Я выступил против ненависти по отношению к России, когда увидел, что из России идет хорошая энергетика. Но я надеюсь, что однажды смогу вернуться на Украину, чтобы воссоединить ее с Россией. Я много лет провел в разъездах, и мне стало понятно, насколько важны Путин и Россия для мира на этой планете. Мне нравится Путин, потому что он сумел создать баланс и оказать сопротивление тайным организациям, которые завоевывают мир. Я чувствовал бы себя в безопасности, если бы властителем этого мира был он, а не они.
— О каких тайных организациях вы говорите?
— Я знаю, что в некоторых западных странах есть плохие организации. Они молятся не богу, а дьяволу. Поверьте, я знаю хороших людей и плохих. И когда я говорю «плохо», я имею в виду действительно «плохо». Люди, которые делают что-то лишь тогда, когда течет кровь.
— Откуда вы их знаете?
— В сфере балета встречаешься со многими влиятельными людьми. Некоторые преследовали меня месяцами. «Вы хотели бы заработать денег?» — спросил меня однажды очень влиятельный человек, настоящий аристократ. Это всегда его первый вопрос. Он очень образованный, один из самых умных людей в этом мире. Он не только слышит о тех или иных вещах, он сам их пережил. Он был знаком и с Нуреевым, был его финансистом, продавал водку «Нуреев» в Японии. За это Нуреев платил ему до конца своей жизни. Так делаются дела. Есть и другие, очень богатые, они спонсируют войны. Или отправляются в Африку и делают прививки детям — якобы от гриппа. А потом эти дети не могут завести своих детей. Потому что организации решили, что в Африке слишком много людей. Я не хочу называть имен, но происходят ужасающие вещи. И этого я боюсь.
— Теорий заговоров? Или вы что-то действительно знаете?
— Я просто знаю, что есть люди, у которых на уме нет ничего хорошего, и они пытаются обратить в рабство целые народы. Не важно, русский, африканский, ливийский, иракский, афганский, сирийский или американский. Сколько евреев убили на Украине? Ни один человек не говорит об этом. Моя родина была самостоятельной в финансовом плане страной. Затем пришли люди, разожгли революцию. Они делают вид, что дают много денег и делают все хорошо, а вместо этого разрушают страну, погружая ее в долги. Здесь не поможет новое правительство, потому что потом они завладеют тобой целиком.
— Говорят, у вас были проблемы с алкоголем, вы танцевали под воздействием наркотиков. Это правда?
— Однажды я танцевал под наркотиком. У танцоров бывают такие боли, болит все тело, и можно выдержать только с таблетками. Я хотел попробовать, как будет с наркотиком. Все вышло боком. Я тут же заметил, что не смогу так. Это меня разрушит. Я еще никогда не напивался, у меня аллергия на алкоголь, я тут же начинаю покрываться пятнами. В жизни я, может быть, шесть-семь раз принимал наркотики, наверное, раза четыре из них — ЛСД. Однажды это длилось одиннадцать часов.
— И какие были ощущения?
— Это было изнурительно, но внезапно начинаешь четко все видеть и думаешь: боже, каким дураком я был. Я принял это вещество в нужное время. Тогда я искал себя… я хотел в Америку, создавать мюзиклы, фильмы, поэтому я ушел из Королевского балета.
После этого журналисты стали распространять образ «плохого парня». Они объявили меня монстром, который употребляет наркотики и на вечеринках бывает в бессознательном состоянии, вот насколько я якобы был несчастлив. Тогда я подумал: хорошо, вы хотите видеть меня монстром? Тогда я покажу вам мой оскал — настоящий. Это было плохое время. Так происходит, когда выступаешь против истеблишмента — платишь ты. Поначалу я был суперталантом, все круто, а потом ветер поменялся — не в мою сторону. Как сейчас с Парижской оперой. Я не знаю, почему некоторые так настроены против меня. Страх перемен?
— На вашей спине, как я видел на одной фотографии, еще много свободного места. Что планируете там изобразить?
— Шиву.
