До недавнего времени, размышляя о ситуации на Балканах, а также в Центральной и Восточной Европе, мы обращались к оппозиции Запад — Россия. Странам региона приходилось выбирать, с кем интегрироваться: с ЕС и НАТО или со структурами, которые создает Москва.
Сейчас эта сложившаяся после окончания холодной войны система уходит в прошлое, а какое место занимает та или иная страна, становится видно по тому, как ее руководство относится к некоторым вопросам, которые еще недавно, как казалось, входили в сферу наших общих ценностей. Регион вступает в новую эпоху «мультивекторной политики». Россия от этого выигрывает, а местные жители страдают.
Примером того, как выглядят происходящие изменения, может служить Молдавия. Население этого маленького постсоветского государства не может прийти к единому мнению не только по поводу направления цивилизационного развития, но даже национального самосознания, а элитам удалось создать там властную систему, опирающуюся на эти споры.
Удобное консервативное прикрытие
За свою 27-летнюю историю Молдавия успела совершить несколько геополитических разворотов. После 2009 года она стала казаться передовиком европейской интеграции, но позднее энтузиазм пошел на спад на фоне масштабных финансовых скандалов и отсутствия реформ. Всю власть сосредоточил в своих руках олигарх и лидер правящей партии Владимир Плахотнюк, при этом молдавское руководство продолжало заявлять о своем проевропейском настрое.
В октябре 2018 года Плахотнюк объявил, что его страна избирает новый курс: не проевропейский, не пророссийский или прорумынский, а промолдавский. Смену риторики спровоцировала резкая реакция Еврокомиссии на все более явные нарушения принципов демократии. Когда в июне 2018 года в выборах на пост кишиневского градоначальника победил лидер проевропейской оппозиции Андрей Нэстасе, властный лагерь пошел на беспрецедентный шаг: подчиняющийся Плахотнюку Верховный суд признал их недействительными. В ответ ЕС приостановил выделение финансовой помощи Молдавии, а отношения обострились.
Плахотнюк, по всей видимости, ожидал такой реакции, но сохранить всю полноту власти было для него важнее. «Промолдавский» курс означал, что Кишинев дистанцировался от ЕС и «еврократов», противопоставляя им «простого человека». Мы хотим строить дороги, финансировать детские сады, бороться с бедностью, а не приспосабливаться к навязанным нам Европой надуманным требованиям — так объясняли суть концепции Плахотнюка политики его партии и поддерживающие его СМИ, подчеркивая при этом, что Молдавия остается проевропейской страной. В итоге молдаване получили собственный вариант популистского консерватизма, строящегося на фундаменте дешевого патриотизма.
Еще недавно обострение отношений с ЕС означало бы разворот к России, однако, поскольку Европа до сих пор может дать больше возможностей, элиты стали искать «третий путь». И, что интересно, антиевропейские и антилиберальные настроения набирают популярность по обе стороны прежней геополитической оси.
Новые вопросы
Вопрос об отношении к России или Западу отходит на второй план, а на первый выходят вроде бы не связанные между собой дилеммы. Как должны строиться отношения между государством и системой правосудия? Что важнее: верховенство закона или «воля народа», выразителем которой выступает победивший на выборах лидер? Как защищать права женщин? Какое место должны занимать в обществе гомосексуалисты? И, наконец, хотя это прозвучит забавно: какую роль в мире играет американский миллионер Джордж Сорос, который поддерживает либеральную демократию?
В этом контексте следует также обратить внимание на явления, которые в последние годы наблюдаются в двух странах-членах ЕС: Румынии и Болгарии. Первая считает себя государством, принадлежащим к кругу западной культуры, а одновременно одним из столпов западной системы безопасности (там находится, в частности, американская база), как следствие, Бухарест относится к Москве недоверчиво или даже враждебно.
Ситуация у южного соседа румын выглядит иначе. Для болгар Россия была некогда силой, дающей надежду на освобождение от турецкого владычества, позже София поддерживала тесные контакты с СССР. Вступив в ЕС и НАТО, Болгария стала наиболее близким в культурном плане к России и благосклонно относящимся к ее политике членом этих организаций. О положительном отношении к Москве много говорил в ходе своей предвыборной кампании действующий президент Румен Радев.
Коррупция и правосудие
При всех отличиях обе страны объединяют сейчас общие проблемы: коррупция и ограничение независимости системы правосудия. Румыния и Болгария вступили в ЕС, несмотря на то, что они не отвечали европейским критериям в упомянутых сферах. Еврокомиссия сразу же запустила так называемый Механизм сотрудничества и проверки, но если Бухарест незамедлительно начал борьбу с коррупцией (что привело к многочисленным арестам политиков), то София не сделала в этом отношении ничего. В Индексе восприятия коррупции за 2017 год организации «Трансперенси Интернешнл» Румыния оказалась на 59 месте (Польша находится на 60), а Болгария — на 71, то есть на самом последнем из всех стран ЕС.
Однако успешная борьба с коррупцией грозила ограничить влияния румынской элиты, в первую очередь сил, связанных с посткоммунистической Социал-демократической партией (PSD). В прошлом году правительству социал-демократов удалось добиться отставки главы Антикоррупционного управления, с которой связывали надежды на искоренение патологических явлений. Кроме того, правящая партия начала корректировать уголовный кодекс, стремясь смягчить наказания за коррупционные правонарушения (главная цель — помочь лидеру партии Ливиу Драгне (Liviu Draɡnea), который не может стать премьером из-за судимости). Все это спровоцировало общественные протесты, перестановки на посту главы правительства (с января 2017 года сменилось уже три премьера) и конфликт с ЕС.
В Болгарии проблемы с реализацией принципа разделения властей связаны не со столкновением правящего лагеря и системы правосудия: та уже давно, еще с коммунистических времен, срослась с политикой. Огромной властью обладает там генеральный прокурор, а назначение на этот пост преданного человека дает огромные возможности, позволяя заставить замолчать неудобные СМИ, судей и общественных деятелей. Венецианская комиссия уже не первый год обращает внимание на то, что в таком виде прокуратура становится источником коррупции и инструментом политического шантажа.
Тем не менее Комиссия пока не занялась Болгарией, что может быть связано с двумя причинами. Во-первых, премьер Бойко Борисов умело разыгрывает из себя евроэнтузиаста и избегает столкновений с Брюсселем, Берлином или Парижем. Он, в частности, одобрил европейские «квоты» на прием беженцев, чем завоевал симпатии Жан-Клода Юнкера. Кроме того, Борисов выступает союзником Меркель в политике в отношении Балкан. Во-вторых, долгое время на Западе старались избегать критики, чтобы не лить воду на мельницу болгарских пророссийских сил.
Удобная гендерная тематика
В 2018 году в обоих государствах развернулись дискуссии на мировоззренческие темы. Споры с подачи властей провоцировали консервативные силы. В Болгарии на первый план вышло обсуждение соответствия конституции Конвенции о борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием, а в Румынии — однополых браков. Исследовательница из Университетского колледжа Лондона Радосвета Васильева в статье для «Нью Истерн Юроп» обращает внимание, что эти дискуссии начались внезапно и беспричинно. На ее взгляд, они были призваны отвлечь внимание населения от конфликта с ЕС, проблем с коррупцией и системой правосудия, а одновременно завоевать расположение консервативного и патриархального электората.
Болгария приняла Стамбульскую конвенцию в 2016 году, а спустя всего два года 75 депутатов правящей партии направили в Конституционный суд запрос о ее соответствии конституции. Одновременно в СМИ запустили кампанию с критикой Конвенции, «насаждающей гендерную идеологию».
«Либеральные демократы» против «нашего народа»
Румынский правящий лагерь долго долгое время старался не обострять спор с Еврокомиссией, считая, что этого не одобрит проевропейски настроенное население. Ситуация начала меняться летом 2018 года. Лидер Социал-демократической партии Драгня и подчиняющаяся ему премьер Виорика Дэнчилэ (Viorica Dăncilă) начали говорить о том, что они защищают интересы румынских граждан в Брюсселе, подразумевая, что этим интересам угрожают европейские бюрократы. В то же самое время проправительственные СМИ обратились к «патриотическому» и «консервативному» дискурсу, критикуя либеральные круги. В августе 2018 года Драгня заявил, что на него готовилось покушение. Комментаторы угодливо намекали, что за покушением стоял не кто иной, как Сорос…
Антилиберальные настроения усиливаются в последние годы и в болгарской прессе, хотя премьер Борисов старается поддерживать с ЕС хорошие отношения. Следует отметить, что большинство СМИ принадлежат в Болгарии одному олигарху: Делян Пеевски владеет 80% всех печатных изданий. Его газеты, которые поддерживают правительство в ключевых темах, занимали разные позиции в мировоззренческих вопросах, но сейчас они все активнее обращаются к антизападной, антинатовской и антилиберальной риторике. Исследователи Милена Якимова и Димитар Вацов подсчитали, что за 2013-2016 годы количество публикаций с критикой ЕС увеличилось с 109 до 1841, а с критикой НАТО — с 69 до 2361 в год.
Турция: альтернативный покровитель
Каким иностранным государствам выгодны вышеописанные явления? Прежде всего Турции и России. Первая хочет восстановить в Европе османскую сферу влияния, а вторую радует подрыв сплоченности ЕС и разрушение либерального миропорядка (с точки зрения Кремля «либеральный» означает «подчиняющийся диктату США»). Анкара при этом пользуется тем, что Москва «запятнала» свой геополитический имидж.
Здесь следует вернуться к Молдавии. Вскоре после того как Еврокомиссия приостановила выделение финансовой помощи, молдавские спецслужбы выслали из страны восьмерых сотрудников турецких лицеев (в Молдавии живет 20 тысяч мусульман), финансировавшихся Фетхуллахом Гюленом (Fethullah Gülen) — человеком, которого Эрдоган обвиняет в организации путча в 2016 году. Кооперация в рамках борьбы с «гюленистами» — это условие, которое сейчас выдвигает Турция всем странам, которые хотят с ней сотрудничать. Спустя несколько недель после депортации преподавателей в Кишинев приехал с долгожданным визитом Эрдоган. Молдавские лидеры оказали ему теплый прием, а Молдавия получила выгодные контракты и обещания инвестиций.
Молдавское руководство, много лет заявлявшее о своей проевропейской и антироссийской позиции, не может позволить себе сейчас развернуться на 180 градусов, тем более что сближение с Россией невыгодно молдавским элитам, которые хотят сохранить самостоятельность и защитить свои интересы. Анкара становится таким образом удобным альтернативным партнером, который позволяет проводить политику балансирования: она не вызывает в обществе таких же сильных эмоций, как РФ, но одновременно ведет тесное сотрудничество с Москвой (этот сигнал адресован пророссийским кругам). Кроме того, Турция — член НАТО, а, значит, молдаване могут сохранить стратегические отношения с США.
Правда, лидером консервативного мира несколько лет назад провозгласила себя Россия, и именно она подбрасывает антизападные и антилиберальные темы местным игрокам, но Эрдоган — тот мировой политик, с которым могут спокойно встречаться и формально занимающий проевропейскую позицию премьер Павел Филип, и пророссийский президент Игорь Додон.
Следует обратить внимание на то, что Болгария выслала преподавателей из школ Гюлена уже 2016 году, а экономическое сотрудничество Софии и Анкары прекрасно развивается, несмотря на те проблемы, какие были у этих стран в прошлом. Похожую модель сотрудничества можно наблюдать во многих других балканских странах.
Кто виноват, и кто жертва
Рост популярности консервативного популизма наблюдается сейчас во всей Европе, и описанные выше процессы — часть более широкой картины. При этом в Молдавии, Румынии и Болгарии, лежащих в важном с геополитической точки зрения регионе по разные стороны от границы ЕС, это явление обладает своей спецификой, которая, пожалуй, позволяет лучше понять, как меняется весь наш европейский мир. Какие закономерности можно обнаружить?
Во-первых, авторами антилиберального разворота стали местные политико-предпринимательские элиты, которые хотят сохранить власть, а для этого им нужна легитимизация. Долгие годы надежды на положительные изменения в трех этих странах ассоциировались с европейским дискурсом, однако, он исчерпал себя. Это связано как с кризисом идеи интеграции в самой Европе, так и с тем, что у Брюсселя стало все сложнее получить деньги на имитацию реформ. Местным элитам приходится искать новые источники легитимизации и новых покровителей. Активность Турции, а также консервативно-популистский разворот в станах ЕС (Венгрия, Италия, Австрия, Польша) открывает большие возможности.
Дискурс Кремля, подарок Эрдогана
К сожалению, это еще не конец списка возможных последствий. Выгоду из этого процесса, если он сохранит динамику, извлечет Россия. Кремлевская пропаганда в последние пару лет уже не продвигает собственную геополитическую концепцию (она недостаточно привлекательна), а делает ставку на подрыв единства Запада и дискредитацию его ценностей. Вместо призыва «идите с нами, мы самые лучшие», появился лозунг «европейские элиты вас используют». Споры между странами Запада, раскол между обществами и традиционными элитами позволяют Москве вести политическую, экономическую и (порой) территориальную экспансию.
Жертвами станут в первую очередь жители трех обсуждаемых стран. Турецкие инвестиции и экономическое сотрудничество с Россией позволят на какое-то время повысить уровень жизни, однако, зависимость граждан от олигархической государственной системы будет углубляться. Во время своего визита в Кишинев Эрдоган передал в дар молдавским властям два автомобиля, предназначенных для разгона демонстраций…
Следует также задуматься, не увидим ли мы скоро повторение молдавского сценария в других странах региона, которые сейчас ориентируются на сближение с Западом. Речь может идти об Украине, Македонии, а также занимающей неоднозначную геополитическую позицию Сербии.
