Прошло более пяти лет с момента, когда в Киеве прошел Евромайдан — восстание, которое началось на Украине, но имело последствия по всему миру. Вдобавок к тому, что оно спровоцировало аннексию Крыма Россией и последующий сепаратистский конфликт на востоке Украины, это восстание вбило клин между Россией и Западом, отношения которых не были такими плохими со времен холодной войны. Соединенные Штаты Америки и Евросоюз пытались изолировать Москву с помощью экономических санкций, тогда как Россия и НАТО дразнили друг друга наращиванием военной мощи.
В результате длительных трений Москва сменила внешнеполитическую стратегию, стремясь значительно разнообразить экономические связи с другими регионами, чтобы, с одной стороны, оградить экономику от дальнейшего влияния санкций, а с другой, — компенсировать возможности, упущенные за годы торговых и инвестиционных ограничений. Китай стал основным партнером России в этом отношении: Москва продолжает все больше развивать торговые, экономические и энергетические связи с Пекином с каждым годом, начиная с 2014, когда обрушились ее экономические отношения с Брюсселем и Вашингтоном. Однако Китай не единственное направление, в котором движется Россия, стремясь удовлетворить свои стратегические и энергетические нужды. Поскольку напряженность между Россией и Западом продлится, похоже, еще очень долго, Россия также рассматривает Южную Азию, Ближний Восток, а также Африку и Южную Америку как регионы, с которыми можно налаживать связи в сфере экономики и безопасности, — срывая, таким образом, планы США.
В Сирию и еще дальше
Ключевой компонент стратегии России в последнее время — расширять военные отношения и связи по безопасности со странами вне Запада, особенно это очевидно в Сирии, где Москва пришла на помощь президенту Башару Асаду в 2015 году. У России были вполне объяснимые причины для вмешательства в дела Сирии, начиная со стремления сохранить военно-морскую базу в Тартусе и заканчивая задачей предотвратить распространение «Исламского государства»* и других джихадистских группировок внутри региона и за его пределами. Вступая в сирийский конфликт, Москва также имела в виду и стратегические соображения, связанные с США. В Иране и других странах бывшего советского пространства, где в результате цветных революций были свергнуты авторитарные правители, Россия всегда радикально противостояла попыткам сил, возглавляемых или поддерживаемых США, сменить текущий режим. Москва также хотела показать Вашингтону и всему мировому сообществу, что она в состоянии провести вооруженное вмешательство за пределами своих границ, чтобы сохранить то, что считается легитимным, международным правительством Сирии. Наконец, Россия стремилась также усилить рычаги давления в рамках более широких переговоров с США, превратившись в одну из ключевых сил в стране, представляющей стратегический интерес для Вашингтона.
Эта стратегия оказалась для России выигрышной, усилив её авторитет и влияние не только в Сирии, но и по всему Ближнему Востоку. Россия активизировалась в роли дипломатического посредника в таких точках, как Ирак, Ливия, зона Палестино-израильского конфликта, а также расширила торговлю оружием в таких странах, как Египет, Турция и Саудовская Аравия. Таким образом Россия усилила свою вовлеченность и укрепила положение на Ближнем Востоке, а это означает, что Соединенные Штаты должны теперь учитывать положение и влияние Москвы практически на всех существенных для Вашингтона территориях, особенно в то время, когда США готовятся ослабить военное присутствие в этом регионе.
Вторжение в Азию
Стратегия диверсификации России поначалу касалась в основном Ближнего Востока и Азиатско-Тихоокеанского региона в связи с их удобным географическим положением и наличием устоявшихся отношений. Однако в последние годы Москва стремится и в другие важнейшие мировые регионы. Один из таких регионов — Южная Азия, где Россия активно укрепляет свое влияние и налаживает связи — в особенности с Афганистаном. Россия усилила активность в дипломатической сфере этого государства, организовав несколько переговоров между ключевыми фигурами Афганистана, включая представителей правительства и движения «Талибан»*. Москва также значительно повысила присутствие сил безопасности в соседних с Афганистаном центральноазиатских странах, Таджикистане и Киргизии, где теперь проводит больше антитеррористических учений, чтобы блокировать любое возможное проникновение элементов ИГ в Центральную Азию или же в Россию. Москва приложила много усилий и к тому, чтобы разграничить изоляцию «Исламского государства» от вступления в отношения с талибами, хотя существуют указания на то, что Кремль мог оказать последним небольшую помощь в вопросах безопасности.
Как и в случае с Сирией, у России были свои причины для вмешательства в дела Афганистана, — главным образом, желание предотвратить распространение военной агрессии. Но Кремль также имел в виду стратегическую заинтересованность США в этой стране. Таким образом Москва бросила вызов США в то самое время, когда Вашингтон планирует сократить военный контингент в Афганистане. Вдобавок Россия воспользовалась возросшим влиянием в Афганистане для того, чтобы усилить взаимодействие по вопросам экономики и безопасности с соседним Пакистаном. Естественно, при этом Москва старается осторожно сбалансировать эти связи со своими более устоявшимися отношениями с Нью-Дели, которому Россия давно поставляет оружие, — и даже предложила себя на роль посредника между Индией и Пакистаном в недавно вспыхнувшем конфликте в Кашмире.
Вылазка в окрестности США
Как и в случае с Афганистаном и Сирией, Россия напрямую заинтересована в отношениях с Венесуэлой в сфере энергетики и военной промышленности. Кроме того, это латиноамериканское государство может стать опорным пунктом, из которого Россия может создавать трудности США и препятствовать осуществлению их стратегических интересов. Вашингтон активно пытается повлиять на внутреннюю обстановку в Венесуэле, тогда как Россия намерена противодействовать таким попыткам и сохранить правительство Мадуро. Тем не менее масштабы политического кризиса в Венесуэле и упорные попытки США свергнуть Мадуро, признав главой государства оппозиционного лидера Хуана Гуайдо и наложив еще больше санкций на экономический сектор, а также публичное обсуждение Америкой некоторых операций сил безопасности, — все это означает, что Россия вряд ли начнет прямое военное вторжение в Венесуэлу, как это произошло в Сирии. Хотя в Венесуэле, по слухам, и присутствует некоторое количество неофициального и частного российского контингента, у Москвы нет ни желания, ни возможностей бросать вооруженный вызов США в далекой Венесуэле. И все же Россия действительно готова способствовать сохранению текущего режима, — а заодно связанных с ним экономических ресурсов и потенциала для обеспечения безопасности, — как можно дольше.
Российская стратегия по диверсификации последних нескольких лет привела Москву и на менее знакомую территорию, — например, в Африку. Россия не только обсуждала возможность помочь модернизировать военные силы Зимбабве, но и задействовала частных военных подрядчиков в Центральноафриканской Республике, где также постаралась стать посредником в решении внутреннего конфликта в стране. Хотя, быть может, укрепление связей с Центральноафриканской Республикой и Зимбабве и не станет для России платформой для противостояния США, связи Москвы с такими странами действительно позволят расширить торговлю оружием и получить доступ к полезным ископаемым.
Несмотря на свои набеги в Азию, Африку и Южную Америку, Россия не хочет полностью закрывать дверь на Запад. Европа наверняка останется ключевым рынком для экспорта энергоресурсов и полезных ископаемых, поскольку Москва заинтересована в торговых отношениях с Западом — до той поры, пока это не создает для России угрозы новых санкций. Но в связи с тем, что выход из тупика в отношениях России и Запада маловероятен в ближайшем будущем, у Москвы нет другой возможности, кроме как присмотреться к другим регионам, чтобы удовлетворить свои экономические и стратегические нужды.
____________________________
* запрещенные в России террористические организации
