Когда речь заходит о «Северном потоке — 2», спорящие довольно быстро переходят на повышенные тона. Противники газопровода не скупятся на претензии: это, мол, никакой не экономический, а политический проект, он раскалывает Европу, игнорирует интересы безопасности Польши и прибалтийских государств и ставит всех в зависимость от России.
Эта критика заслуживает того, чтобы быть принятой всерьез.
Но эта претензия на серьезность сводится на нет, если критика исчерпывается какофонией пустых политических фраз. В них раздражают даже не противоречия, а недостаток компетентности и здравого смысла. Судя по всему, критики больше не разбираются в аспектах, лежащих на стыках политики, экономики, права и устоявшихся западных стратегий безопасности. У этих критиков политическое летоисчисление начинается с падения Берлинской стены, воссоединения Германии и вывода советских войск из Центральной Европы. При этом совершенно не учитывается опыт, накопленный западной политикой в области безопасности за многие десятилетий. Его просто тупо игнорируют.
Для газопровода нужны разрешения на строительство
Начнем со стыка политики и права и воспользуемся простым педагогическим приемом забавного учителя физики Бёммеля из фильма «Огненный пунш», а именно прикинемся для начала дураками и спросим: «Что такое проект „Северный поток — 2"?»
«Северный поток — 2» — это проект второго газопровода, который должен будет доставлять газ из России в Грайфсвальд в Мекленбурге-Передней Померании и оттуда переправлять его в европейскую сеть газоснабжения. Проект осуществляется российским энергетическим предприятием Газпром и пятью европейскими компаниями, а именно немецкими фирмами «БАСФ» (BASF) и «Юнипер» (Uniper), французской «Aнжи» (Engie), австрийской «ОМФ» (OMV) и британско-нидерландской «Роял Датч Шелл» (Royal Dutch Shell).
Согласно европейскому праву, для проекта было необходимо получить разрешения на строительство. Если все предварительные условия для их выдачи соблюдены, то правительства не правомочны не выдать разрешения. Государство должно соблюдать существующие законы. Оно не может вот так просто вмешиваться в рыночные процессы. Политика может инициировать законы, но не нарушать существующие. Образец: Швеция
Конечно, такую точку зрения не разделяют критики, такие как Норберт Рентген (Norbert Röttgen), Вольфганг Ишингер (Wolfgang Ischinger), Катрин Гёринг-Эккадт (Katrin Göring-Eckardt) и с недавних пор и Манфред Вебер (Manfred Weber). При этом они оставили без внимания тот факт, что именно один из политических противников «Северного потока — 2» аккуратно выполнил все эти правовые нормы. Правительство Швеции не поддалось массированному давлению Америки и обосновало выдачу разрешения на строительство тем, что хотя оно и имеет политические претензии к «Северному потоку — 2», но у шведского законодательства нет правовых инструментов, чтобы отказать в выдаче разрешения на строительство.
История возникновения «Северного потока — 2» доказывает, что он был запланирован как чисто экономический проект. План строительства второго газопровода возник в 2012 году в Лондоне в ходе беседы между английским премьер-министром Дэвидом Кэмероном (David Cameron) и президентом Владимиром Путиным. Кэмерон поделился с Путиным своей озабоченностью относительно того, что британские месторождения природного газа в обозримом будущем иссякнут. Путин предложил параллельно с уже существующим «Северным потоком — 1» проложить еще один газопровод в Грайфсвальд и снабдить его отводом к датской части Ютландии, который ввел бы российский газ в норвежско-британскую сеть. Речь шла о том, чтобы вводом в систему 55 миллиардов кубических метров компенсировать прогнозируемое сокращение добычи британского газа, оцениваемого тогда в 80 миллиардов кубических метров.
Изменение через сближение
Это предложение тут же вызвало живейший интерес бизнеса. О своем желании принять участие в проекте заявило значительно больше энергетических компаний и институциональных инвесторов, чем в итоге было принято в консорциум. Бизнесмены заинтересованы в экономической прибыли. Они, как правило, не участвуют в политических проектах. Политики со своей стороны не обратили внимания на проект. Но тут российские войска оккупировали Крым. Отношение к России ухудшилось. И политики тут же трансформировали «Северный поток — 2» из «экономическо сделки» в «политический проект».
А ведь было время, когда западная политика в области безопасности специально рассматривала газовые сделки с Советским Союзом как политические проекты — правда, с другими и даже прямо противоположными целями, чем те, которые преследуют сегодня критики «Северного потока — 2». Хочется напомнить: ничто так не способствовало снижению уровня конфронтации между Востоком и Западом как снятие эмбарго НАТО на поставку в СССР труб большого диаметра для газопроводов в 60-е годы и последующее расширение сети газоснабжения между Советским Союзом и Западной Европой. Все это подтвердило правильность тезиса об «изменении через сближение»*.
Политическая разрядка через газовые сделки?
С определенной зависимостью от советских поставок газа тогда мирились, потому что подобная взаимозависимость рассматривалась как вклад в разрядку. За прошедшее с тех пор время поставки газа из России превратились в историю успеха, длящуюся вот уже полвека. Но тема зависимости от российского газа продолжает как призрак бродить по западному лагерю. Французский президент Саркози (Sarkozy) отмел опасения, высказанные на мюнхенской конференции по безопасности 2009 года, простым и убедительным замечанием: «Мы вообще не знаем ни одного поставщика, который хотел бы краха своего клиента».
Единство Европейского Союза — в особенности его восточных членов — совсем не так нерушимо, как ошибочно утверждают критики «Северного потока — 2». Из четырех государств Вышеградской четверки Венгрия, Словакия и Чехия больше не хотят подчиняться влиянию Польши. Во время своего последнего государственного визита в США президент Чехии не поддался на давление Америки и не согласился на включение в заключительное коммюнике пункта об осуждении «Северного потока — 2». Он обосновал это хорошими отношениями с Германией.
Антироссийский курс Польши
Восточные балтийские государства вправе ожидать, что мы будем серьезно относиться к их потребности в безопасности. Но их собственные представления о ней разнятся. Финляндия дала разрешение на строительство «Северного потока — 2». На основе своего исторического опыта в отношениях с Россией она относится к ней по-другому, чем современное польское правительство. Ярослав Качиньский (Jaroslaw Kaczynski) проводит ярко выраженный антироссийский курс, вызывающий неодобрение даже у бывшего польского министра иностранных дел Радека Сикорского (Radek Sikorski), настроенного изначально скептически по отношению к газопроводным проектам в Балтийском море. Так в своей книге «Польша могла бы быть лучше» он написал о польских политиках:
«В Польше есть люди, думающие, что российский газ просто аморален, и поэтому покупать его — предательство. В беседах с некоторыми нашими политиками у меня складывалось впечатление, что они видят серп и молот на каждой молекуле русского газа. Исходя из этого представления, стоит покупать более дорогой, но морально безупречный норвежский или еще более дорогой газ из Катара, отличающегося, как известно, своим трепетным отношением к демократии».
Двойная стратегия военной силы и сотрудничестваНужно уважать то обстоятельство, что недавно вступившие в НАТО страны, такие, как Польша и прибалтийские государства, имеют свое исторический опыт общения с Россией, но нельзя, чтобы только он определял общую повестку дня в делах с Россией. Нужно учитывать и наш — немецкий — опыт взаимоотношений с Россией. В течение полувека Германия находилась под угрозой Варшавского пакта. Танковые клинья армий государств Варшавского договора могли всего за пару часов дойти до Рейна, немецкие города были плановыми целями для ядерных систем другой стороны.
Конфронтация между Востоком и Западом исчезла, потому что мы последовательно и настойчиво следовали двойной стратегии военной силы и сотрудничества — часто вопреки представлениям других партнеров по альянсу. Потребность в защите у Польши ничуть не больше, чем у всех других членов НАТО, являющих плановыми целями для русских ракет в случае маловероятного обмена ядерными ударами между США и России, а многие их них — даже более приоритетными целями, чем Польша. Те, у кого в генах нет ничего кроме страха, малопригодны для партнерства в области обеспечения безопасности в ядерный век.
Жесткая конкуренция
Польская мелодрама малоубедительна, потому что Польша своей критикой «Северного потока — 2» преследует прагматичные экономические интересы. США хотят обеспечить себе европейский рынок для сбыта своего сжиженного газа и вытеснить оттуда Россию как главного поставщика газа в Европу. А Польша стремится к тому, чтобы стать главным распределителем американского сжиженного газа в Европе.
Учитывая все обстоятельства, нам нужно задать себе вопрос, действительно ли критиков заботит только «Северный поток — 2»? Не стала ли эта тема чем-то вроде приводного ремня для ползучей изоляции России из сотрудничества с Западом? Если так, то она будет иметь ужасные последствия для безопасности и экономического развития европейского континента.
