Они встретились в Праге после нескольких месяцев вынужденной разлуки. Они уже привыкли: самому известному белорусскому диссиденту Андрею Санникову приходилось жить без супруги и сына намного дольше. В белорусской тюрьме он провел почти два года. Его наказали за то, что он не считает белорусов «недоделанными» русскими и попытался выдвинуть свою кандидатуру на пост главы государства, которое в 2024 году может превратиться в очередную современную российскую колонию.
Петра Прохазкова: Ваша политическая деятельность почти разрушила Вашу семейную жизнь. Не жалеете ли Вы?
Андрей Санников: Это данность. Я живу пусть и в комфортном, но все же «изгнании». Жена с сыном остаются в Минске. Каждые каникулы мы стараемся увидеться, а летом проводим вместе все три месяца. В Белоруссии я не смог бы работать. Кроме того, если бы я поехал в Белоруссию, то оказался бы в тупике. Обратного пути мне не было бы.
— Но разве Вы не были бы полезнее как самый известный оппозиционный лидер у себя дома?
— Я не хотел уезжать. На самом деле…
«Андрей, Господи, да скажи ты, что тебя предупредили…» — вступает в разговор жена и журналистка Ирина Халипова, с которой он поздоровался несколько секунд назад.
— …Меня предупредили, что на мою жизнь будет совершено покушение, что меня могут физически уничтожить.
— Кто Вас предупредил?
— Посольство США.
Ирина: Это случилось почти через неделю после того, как его выпустили из тюрьмы. Как-то часа в четыре дня нам позвонили из американского посольства и сказали: «Скорее, скорее, пожалуйста, приезжайте как можно скорее!» Оказалось, что его хотели предупредить.
— Что именно Вам сказали?
— Что эта информация, поступившая сразу из нескольких источников.
— Есть ли в Ваших страданиях вообще какой-то смысл? Вы пожертвовали спокойной жизнью ради того, что пока не принесло ни малейших результатов. И даже тема Белоруссии из-за войны на Украине совершенно исчезла из европейских, а уж тем более чешских, СМИ…
— Я не думаю, что всему виной Украина. Причина намного глубже. В Европе и в мире вообще появился запрос на популистов, а нередко — даже диктаторов. Раньше этого не было. Поэтому диктатура в Белоруссии перестала ужасать и пугать вас, потеряла свою исключительность. Так зачем же о ней писать? Ведь в мире полно других таких же режимов.
— Вы хотите сказать, что Лукашенко стал приемлемым для Европы?
— Да. Для всего Запада. В Венгрии появился Виктор Орбан. У вас — Андрей Бабиш, а в России — Путин… Многие политики идут по такому же пути, как наш. Это вызвало ощущение, что все нормально. Лукашенко перестал вас пугать.
Европа выбрала стабильность и ради нее решила вступить в переговоры с преступником. А ведь история должна служить вам предостережением. В 1938 году европейцы договорились с Гитлером, в 1939 году — со Сталиным, а к чему это привело мир! Сегодня в России и у нас у власти стоят сумасшедшие. Ситуация похожа на ту в прошлом. И вы снова совершаете такую же ошибку.
— Ирина: Некоторые европейские политики откровенно заявляют: «Не сходите с ума, нам нужна спокойная и стабильная Белоруссия в качестве буферной зоны между Европейским Союзом и Россией. Так что, видимо, у нас революцию никто поддерживать не будет. А арестованные журналисты, запрещенные газеты, права человека? Все это уходит на второй план.
— Как, по-Вашему, Европа должна реагировать на нарушение прав человека в Белоруссии и России?
— Все зашло так далеко, что мир оказался на пороге настоящей войны. На Украине она уже идет. Десятки тысяч людей гибнут в Сирии. И все это из-за России. При этом половина Европы считает Путина хорошим лидером и солидным партнером. Венгрия, президент Чешской Республики, часть словацкой политической элиты… Если к этому прибавить радикальные, а порой даже фашистские партии, которые Кремль поддерживает и финансирует, такие как партия Марин Ле Пен, то получается огромная сила. Половина Европы находится под влиянием Москвы.
— Для Центральной и Западной Европы войны, которые ведет Россия, пожалуй, слишком далеки, чтобы их бояться. А большого мирового конфликта пока никто не ждет…
— А ведь ядерная война — это реальная угроза. Я не понимаю, почему вы ее не боитесь. Недавно я прочитал в немецком Университете Бундесвера лекцию об опасности нового мирового конфликта. Мне никто не поверил, что существует реальная угроза ядерной войны.
— Да и я не верю…
— Путин — человек, который не задумывается о духовном развитии и не сядет за мемуары. Он постоянно проверяет, как далеко может зайти, и все время хочет пробовать нечто новое, шокирующее…
— Но также он явно хочет войти в историю скорее, как Петр I, а не как Иван Грозный…
— Может, он хочет быть тем, кто первым и последним уничтожит нашу планету. Его нельзя считать нормальным человеком. Известно, что он советуется даже с разными магами и экстрасенсами. А некоторые его высказывания свидетельствуют о том, что он идет именно по этому пути. «Мы попадем в рай, а вы просто сдохнете», — заявил он недавно, говоря о врагах, которые якобы могут напасть на Россию и применить ядерное оружие.
Возможно, это означает, что где-то у него уже подготовлен бункер, где он хочет выжить, или кто-то его убедил, что, уничтожив тут все, он отправится на Марс и там построит новое российское государство…
— Вы хотите сказать, что Путин и Лукашенко уже совершенно оторваны от реальности?
— Вы жалуетесь на излишнюю толерантность Европы к ситуации в Белоруссии и России. Но в последнее время даже сами белорусы сдались и в целом смирились с ситуацией. Не слышно ни о каких масштабных протестах. Они будто приняли все как данность, таким, как есть. Главное, чтобы не было войны, как на соседней Украине…
— Ирина: Ваша позиция меня ужасает. Вы говорите, что Лукашенко не захватывает чужих территорий, в отличие от Москвы, поэтому он вполне приемлем. Он явно лучше Путина. Так что, мол, вы, белорусы, лучше не жалуйтесь. А кто жалуется, пусть взглянет на Туркменистан! Как там живут люди! Или на Северную Корею! Если мы будем так рассуждать, мол, тут диктатура получше той, которая вон там, то можно совершенно забыть о борьбе за права человека. А я не хочу, чтобы Белоруссию сравнивали с Северной Кореей. Почему нас не сравнивают с Литвой или Польшей? Это вы сдались, а о белорусском смирении я бы говорить не взялась. В 2010 году они восстали…
— Но прошло уже почти десять лет!
— И в 2017 году они тоже протестовали. Да и теперь в Белоруссии царит напряженность, потому что экономика хромает. Вы увидите, что в ближайшие два года мы снова выступим против бесправия. Только Европа нас не поддержит. Поэтому люди снова попадут в тюрьмы и будут вынуждены эмигрировать. С вашего молчаливого согласия. Поэтому все меньше белорусов готовы рисковать или даже чем-то пожертвовать ради судьбы своей страны. Еще в 2010 году в стране были сотни оппозиционных лидеров и десятки тысяч активистов. Сегодня все это в руинах.
— Но разве ваша жизнь пошла бы по-другому, если бы европейские лидеры решительнее поддержали белорусскую демократическую оппозицию?
— Да. В 2010 году, через несколько дней после президентских выборов и масштабных протестов в Минске, было обнародовано заявление четырех министров иностранных дел: чешского Карела Шварценберга, польского Радека Сикорского, шведского Карла Бильдта и немецкого Гидо Вестервелле — под названием «Лукашенко — неудачник» (Lukashenko the Loser). Четверо именитых министров написали, что Лукашенко проиграл на выборах и что нужно провести второй тур. Что в тот момент должен был сделать Брюссель? Разорвать все контакты с Минском до тех пор, пока выборы не повторятся или пока не будет проведен второй тур. А до этого — никакой помощи.
— Без поддержки европейцев перемены в Белоруссии невозможны?
— Где была бы Украина без поддержки Европы? В ваших же интересах поддержать демократические силы в Белоруссии. Потому что я на самом деле не хочу, чтобы русско-белорусские танки снова вошли в Прагу.
— Не слишком ли Вы запугиваете?
— Вы не верите? А что Вы скажете о российских учениях «Запад 2017»?
— Бряцанье оружием еще не значит, что Москва и Минск готовятся к походу на Европу…
— Путин и Лукашенко отрабатывали наступательную операцию. Существует так называемый Сувалкский коридор. Его важнейшая часть соединяет Белоруссию с Калининградом. Пересечь его на танках можно всего за несколько часов. Если они это сделают, то отрежут Прибалтику от остальной Европы. А в Калининграде уже стоят наготове ракеты «Искандер» с ядерными боеголовками.
— Но Чешская Республика видит гарантии для своей безопасности в НАТО…
— А станет ли НАТО воевать за маленькую Эстонию? Думаю, что нет. Я часто беседую с экспертами в области безопасности из Литвы, Латвии и Эстонии. Большинство из них не уверено, что НАТО вступит в конфликт с Россией ради их стран.
— Однако многие военные эксперты считают наоборот.
— Ирина: Но как они могут так считать в момент, когда мир стал совершенно непредсказуемым? Вы думали, что российские танки могут войти на Украину?
— Нет…
— Точно так же никто не мог предположить, что в августе 2008 года российские танки войдут в Южную Осетию, неотъемлемую часть Грузии. В общем, история повторяется. В первой половине прошлого века тоже существовали некоторые предвестники и предостережения, по которым можно было догадаться, что в Европе случится что-то серьезное. А сегодня, несмотря на наш исторический опыт, мы опять игнорируем эти предупреждения, заявляя: «Война в Европе не может повториться…» Посмотрим. Вы в Европе отказываетесь предпринимать меры для защиты самих себя.
— Больше чем танков мы, пожалуй, боимся гибридной войны…
— Видите ли, я уверен, что танки уже готовят к походу на Европу. Иначе зачем эти учения? На кого еще они собираются нападать?
— Психологическое давление…
— Вы, западные европейцы, иногда реагируете как-то странно: как только кто-то становится агрессивнее, вы начинаете отступать.
— Наверное, это генетическая предрасположенность…
— Я бы так не сказал. Просто у вас нет нужных людей. Нет Тэтчер, нет Черчилля… нет Гавела. У Европы нет нравственных и стратегических лидеров.
— Возможно ли, чтобы в 2024 году, когда завершится последний законный президентский срок Путина, два президента договорились и создали новое совместное государство, а вместе с ним и новую позицию, подходящую для российского лидера?
— Так какой же сценарий Вы предсказываете?
— Пока Москва скупает максимум белорусской собственности. Каждый раз, когда Лукашенко нуждается в поддержке, россияне покупают какой-нибудь стратегический объект, завладевают какой-нибудь стратегической отраслью. Когда в 2010 году судьба Лукашенко висела на волоске, за поддержку он отдал Москве газопроводы и нефтепроводы. Теперь Путин посягает на химическую промышленность, производство удобрений, военную промышленность.
Как только Лукашенко придется туго, Путин опять что-нибудь купит. Скоро он возьмет под контроль всю белорусскую экономику. Я все еще надеюсь, что кто-нибудь в Европе заметит это. Кто-нибудь, кто понимает, что Европа без Белоруссии не может быть полной. Если Украина стала краеугольным камнем европейской безопасности, то Белоруссия — ее критический момент. Если все будут это игнорировать, Украине в Европе тоже не удержаться.
— Но отношения между Путиным и Лукашенко нельзя назвать дружескими…
— Они ненавидят друг друга. Как настоящие преступники они испытывают ненависть друг к другу, но всегда могут договориться. Я сидел в тюрьме и знаю, как делаются такие дела.
— Как?
— Общие интересы важнее эмоций. Кроме того, работает принцип общего врага. В их случае это Запад. Они оба его ненавидят. Они считают западных политиков такими же мерзкими, коррумпированными и прожженными, как и они сами, с той только разницей, что западные не хотят принимать их в свой круг. Но у них становится все больше союзников, таких как, например, Берлускони. Он прекрасно нашел общий язык с Путиным. Или Шредер. Тоже одного поля ягоды.
— Вы хотите всю оставшуюся жизнь бороться с этими превосходящими силами? Хотя, как Вы сами говорите, на Вашей стороне уже почти никого не осталось?
— Мы счастливые люди, потому что думали, что СССР будет существовать вечно. А он развалился. Вам это тогда помогло. Но теперь мы нуждаемся в вашей помощи. Мы хотим пить чешское пиво в Минске без помощи КГБ, который контролирует всю страну, и без Лукашенко.
