Шухути, Грузия. — Одиннадцатилетний Лука Торотадзе склонился над могилой своего двоюродного деда Бичико, вытирая пыль с пухлого кожаного мяча, который лежал перед надгробием.
Этот мяч, когда-то черный, а теперь пепельно-серый, пролежал там уже 15 лет, и выглядел бы странно рядом с цветами, свечами и портретами в рамках, но стоит пройти по любому из кладбищ этого села, и окажется, что десятки таких мячей виднеются то там, то тут, как тыквы на поле.
Это был вечер субботы накануне православной Пасхи, и немного поодаль двоюродная сестра Луки, Барбара, вместе с сестрами и матерью помогала наводить порядок на могиле отца девочек, Виталия. Они надеялись, что к вечеру следующего дня на могиле Виталия тоже появится мяч. Все должно было решиться в следующие 24 часа.
Каждую весну в селе Шухути на западе Грузии шьют один черный кожаный мяч, чтобы сыграть в жесткую силовую народную игру лело бурти — уникальную смесь масштабного матча по регби и еще более масштабного уличного боя, — которая раньше была популярна во всей Гурии, а теперь в нее играют лишь здесь, раз в году, перед Пасхой.
Мяч — единственный необходимый для игры предмет, и он же является трофеем. Команда победителей забирает его и сразу же после окончания игры устанавливает на одну из могил, воздавая таким образом почести умершему.
«Мяч становится святыней, символом победы, знаком уважения, — говорит Вахтанг Торотадзе, старший брат Виталия. — Именно поэтому мы стараемся изо всех сил».
Виталий Торотадзе умер в 2017 году, ему было 49 лет. Вахтанг, которому сейчас 61 год, уже много лет не играл в лело бурти, но, по его словам, в этом году снова собирается участвовать в схватке. Он говорит, что ждал этого два года.
Почетный приз
Пять лет назад правительство Грузии присвоило лело бурти статус «нематериального наследия». Но сама игра проходит безо всяких церемоний. Это живая, бурлящая, жесткая забава. Она пробуждает настоящие страсти и может привести к серьезным травмам.
В день игры село разделяется пополам, на Верхнее и Нижнее Шухути, и мужчины из каждой половины стараются забрать мяч и отнести его в свою часть села. Как только кому-то это удается, игра заканчивается, только и всего.
Нет никаких четких границ поля, ограничений количества участников, настоящей тактики, и практически нет правил. Женщинам не запрещено участвовать в игре, но он редко это делают. Игра обычно длится пару часов. Иногда она продолжается до поздней ночи. Как-то раз она длилась всего 20 минут.
Победителю достается скромная награда — гордость и похожий на хинкали мяч весом с небольшой шлакоблок — но об этом помнят несколько поколений.
Во всех уголках мира спортивные победы нередко посвящают умершим. В Шухути дань уважения стала единственной целью игры, и такая победа может иметь огромное значение.
Месяц назад 54-летний Вахтанг Чхатарашвили, сидя у себя в гостиной, с гордостью рассказывал о том, каким достойным юношей был его сын Мишико. Он с удовольствием занимался карате, следовал грузинским традициям, в которых был воспитан. 12 марта 2014 года Мишико погиб в автомобильной аварии. Ему едва исполнилось 18.
Спустя несколько недель команда Нижнего Шухути играла в лело бурти в честь Мишико и выиграла благодаря некоторым из его юных друзей, причем многие из них играли впервые.
«Заботиться об этом мяче — значит, заботиться о моем мальчике», — сказал Чхатарашвили.
На кладбищах Шухути повсюду можно увидеть мячи, которым не один десяток лет.
На кладбище, что на склоне холма над селом, на могиле Валико Цинцадзе с 1982 года лежит резиновый мяч (так в тексте — прим. редакции ИноСМИ). Его сестра, 69-летняя Гулико Цинцадзе-Имнадзе, вспоминает, что эта почетная награда все эти годы помогала облегчить боль внезапной утраты Валико.
«Представляете, — сказала она, — Прошло столько времени, а мяч все еще там».
На кладбище у церкви есть еще один мяч, которому уже почти два десятка лет, теперь сморщенный и хрупкий. На могильном камне — извилистая надпись на грузинском, стихотворение от лица мальчика:
О, Господи, зачем родился я на свет?
Чем заслужил такую злую долю?
Как мне утешить моего отца?
Чем, мама, утолить твою печаль?
Но, знаю, не забудешь ты меня, о милое Шухути!
Вы не забудете дитя, которое так рано окутал холод смерти.
Вы молвите: Безвременна была его кончина,
Нашего мальчика десяти лет по имени Гурам.
Гордость села
Шухути — село, где все друг друга знают, где коровы гуляют сами по себе по грунтовым дорогам, а повседневной жизнью управляют традиции.
Вечером перед этой игрой более дюжины мужчин, представителей обеих половин села, собрались на супру — грузинское застолье, которое уже само по себе является проверкой на прочность, — дома у Малхаза Орагвелидзе, ответственного за изготовления мяча для лело бурти с 2011 года. Возраст гостей варьировался от 17 до 74 лет.
«Мы росли, наблюдая за тем, как играют наши отцы и дяди, — сказал 29-летний Лаша Азаладзе, представитель Нижнего Шухути. — Это очень характерно для грузинского мужчины, всегда готового к битве».
Мужчины поедали мясо в огромных количествах, пили вино и чачу, грузинский крепкий виноградный спиртной напиток, и то и дело поднимали бокалы: за Грузию и ее оккупированные регионы, за умерших, за больных, за женщин страны, за следующее поколение, за тех, кто в прошлом играл в лело бурти, и за тех, кто поддерживает традицию сегодня.
Они подняли тост в память Виталия Торотадзе, который умер в 2017 году в возрасте 49 лет, и в честь которого собиралась играть команда Верхнего Шухути в этом году, и за Алеко Долидзе, инженера, который получит мяч в случае выигрыша Нижнего Шухути.
Ночью мяч вручили Гии Имнаишвили, тамаде застолья. Утром его наполнят землей до веса в 16 килограммов (около 35 фунтов), а местный священник отец Саба освятит его, пропитав вином. Пока что он пустует, так что мужчины придали грубой коже форму чаши и наполнили ее вином.
«Сегодня вечером мы — братья, — сказал Имнаишвили, — Завтра мы будем сражаться. А завтра вечером снова станем братьями».
Он поднес мяч к губам и пил 10 секунд, пока вино не кончилось.
Игра начинается
Следующий вечером в пять часов отец Саба вышел из церкви, бережно неся в руках мяч, прошел сквозь толпу собравшихся на пыльную главную дорогу, слегка разбежался и подбросил мяч в воздух, заставляя массу участников игры, напряженно ожидающую начала, сорваться с мест.
Люди толкались, как на площадке у сцены на рок-концерте. Мяч исчез среди нагромождения тел и водоворота пыли.
Все, что происходило дальше, было по сути единой бурлящей схваткой за мяч, в которой порой участвовали более 100 человек. Время от времени мужчины из какой-нибудь команды начинали отчаянно махать руками, зовя подмогу, — возможно, они завладевали мячом или видели удобную возможность для этого, — и тогда те, кто стояли на периферии, бросались вперед на помощь игрокам своей команды.
Толпа врезалась в витрину чуть ли не единственного сельского магазина, разбив стекло. Она отклонилась в сторону от главной дороги, скатившись вниз по холму в рощу и разогнав зевак. Она едва не снесла дорожное ограждение.
Мужчины то и дело выбирались из гущи схватки, чтобы вдохнуть воздуха и глотнуть воды; футболки на них были разорваны, обуви и след простыл. Одного из игроков отнесли в стоящую наготове машину скорой помощи.
«Когда ты находишься в гуще толпы, у тебя кружится голова, — говорит 29-летний Рома Орагвелидзе, крепкий профессиональный игрок в регби, который представляет Нижнее Шухути. — Там нечем дышать. Но вот что странно: ты словно теряешь рассудок, и вскоре стремишься попасть туда снова».
Было начало седьмого, когда преимущество оказалось на стороне Верхнего Шухути. Их передачи были все более длинными и неотвратимыми. Игроки собрались с силами для последнего рывка и стали нараспев кричать: «Виталий! Виталий! Виталий!» — пока, наконец, не прорвались наружу и не перенесли мяч через ручей, служивший финишной линией их команды. Игра завершилась спустя один час 40 минут после начала.
Мужчины из Верхнего Шухути немедленно пошли в сторону кладбища, шумно радуясь победе и передавая друг другу мяч. Лука, племянник Виталия, тоже получил мяч и поднял его высоко над головой; выпячивая тощую грудь, 11-летний мальчик заявил, что в следующем году тоже намерен играть. Мужчины достигли могилы Виталия Торотадзе и возложили мяч рядом с надгробием. Они произносили тосты и делали фото. Вдова Виталия, Татьяна Ганжа, молча обвила рукой его надгробие.
Она поднялась и пошла накрывать столы, — к этому застолью она готовилась три дня, — а в это время на кладбище появился хозяин магазина Вахтанг Торотадзе, потирая ушиб на груди. Он выглядел счастливым и уставшим. Кто-то из собравшихся предположил, что ему приятно, что еще один мяч ушел на его семейное место на кладбище. Он пожал плечами.
«Я бы предпочел, — сказал он, — чтобы моему брату вообще не понадобился мяч».
Он взял сигарету, затянулся и пошел вслед за ликующей толпой.
Подготовить материал помогал Тамар Каландадзе.
Эндрю Кей (Andrew Keh) — международный спортивный журналист, проживающий в Берлине. Ранее освещал матчи Главной бейсбольной лиги и НБА, а также вел репортажи с Чемпионата мира по футболу и Олимпийских игр.
