За одиннадцать дней до выборов в Европарламент Натали Луазо предупреждает о риске возвращения в 1930-е годы. В то время как ее партия лидирует согласно опросам наряду с «Национальным Объединением», Луазо обвиняет националистов в том, что их единственной целью является «блокировка европейского проекта».
— Вас очень критиковали во время этой предвыборной кампании, и вы сами признали, что допустили некоторые оплошности. Как вы объясните этот неудачный старт?
— Да я действительно допустила ошибки, но никто не подвергался такому нескончаемому потоку критики как я. Для противников, критиковать главу списка партии, гораздо важнее, чем предложить что-то французам.
— Вы считаете, что не виноваты в том, что произошло?
— Конечно, доля моей вины в этом есть, но вся эта полемика эксплуатируются теми, кто не хочет говорить о главном. О чем шла речь? О моем прошлом, о том, что было несколько дней назад, тридцать пять лет назад. Они хотели выставить меня активистом крайне правых, в то время когда я борюсь с ними.
— Но почему вы сразу не признали, что, будучи студенткой, вы были кандидатом в списке крайне правых?
— Меня спросили, принадлежала ли я когда-нибудь к крайне правым. Но этого никогда не было. Что касается списка, то я такого не помню. Кто помнит, что происходило 35 лет назад?
— Участие Эммануэля Макрона в кампании не превращает ли эти выборы в референдум за или против главы государства?
— Президент Республики говорит о Европе, как он это делал во время президентских выборов и в течение последующих двух лет. За последнее время Макрон — самый вовлеченный в решение европейских проблем президент, и это шанс для Франции и французов. Он объяснил, что победа националистов была бы угрозой для Европы. О референдуме против Макрона уже несколько месяцев говорят Жан-Люк Меланшон и Марин Ле Пен, потому что они проиграли на выборах 2017 года. Эти озлобленные неудачники хотят провести третий тур выборов.
— Возможно, Макрону следовало бы вмешаться раньше, чтобы вам помочь?
— Президент выступил, чтобы рассказать о своем видении ситуации, о проблемах этих выборов и будущем Европы. Его послание, опубликованное в марте в европейских СМИ, стало первым шагом в этом направлении.
— Не помешали ли «Большие национальные дебаты» началу вашей кампании?
— Наша задача — найти пути выхода из «дебатов» через решения европейских проблем. В частности, что касается экологии. Если мы не будем действовать сейчас, будет слишком поздно. Также мы выступаем за социальную Европу. Я хочу вернуться к стремлениям Жака Делора: вернуть социальную сферу в европейский проект. Французы говорили с нами во время национальных дебатов о социальной справедливости, демпинге, недобросовестной конкуренции. Мы отвечаем, предлагая социальный щит, минимальную заработную плату с учетом каждой страны. И мы хотим завершить реформу системы командированных работников и распространить ее на сектор автомобильного транспорта, чтобы положить конец социальному демпингу.
— Ваши оппоненты, особенно представители левых, обвиняют вас в том, что вы хотите понизить минимальный размер заработной платы.
— Мы никогда этого не предлагали. Мы настаиваем, чтобы страны Восточной Европы ее увеличили. Мы предлагаем снизить неравенство в Европе и положить конец социальному демпингу. Некоторые из наших оппонентов считают, что необходимо верить дезинформации, утверждая обратное. Это наводит на мысль, что Стив Бэннон (Steve Bannon) работает не только с мадам Ле Пен…
— Разговоры о «социальной Европе» идут уже несколько десятилетий.
— Те, кто так говорит, предпочитают сдаться. Мы не можем с этим мириться. Мы конкурируем в пределах ЕС по стоимости рабочей силы, в то время как конкуренция является глобальной. Эта модель больше не работает. Завтрашняя Европа либо будет социальной, либо перестанет существовать.
— Ваша идея создания Европейского банка по климату вызывает критику со стороны правых из-за высокой цены проекта.
— Мы не предлагаем истратить триллион государственных денег на экологический переход, а предлагаем направить сбережения европейцев на финансирование экологически чистой энергетики и транспорта.
— Кандидат от партии «Европа-Экология-Зелёные» Янник Жадо (Yannick Jadot) говорит, что вам нельзя доверять в этом вопросе.
— Янник Жадо хочет заняться вопросами экологии только внутри своей собственной партии. Но не стоит забывать о том, что экология ему не принадлежит. Мы хотим конструктивную экологию, которая бы работала. Макрон является первым главой государства в Европе, который поставил экологические вопросы выше коммерческих интересов. Он заявил, что мы не подпишем торговое соглашение со страной, которая не соблюдает Парижское соглашение, а именно с США
— Однако, Николя Юло (министр экологии Франции) заявил, что он не уверен, будет ли он за вас голосовать.
— Я очень уважаю Николя Юло, он наш друг. Он хочет, чтобы мы пошли до конца. Есть Европа «смирившихся», которые говорят, что когда сложно что-то сделать не стоит и пытаться. Наша задача — создать Европу «убежденных», преданных делу людей, которые обязаны делать все возможное для будущих поколений.
— Ангела Меркель принадлежит к «смирившимся»?
— Сегодня многие в ХДС и в рядах его французских союзников республиканцев довольны нынешним положением дел в Европе.
— Какова ваша позиция по отношению к Шенгену? Вы хотите приостановить свободное передвижение для стран, которые не участвуют в общей политике приема мигрантов?
— Речь не идет об ограничениях для отдельных государств, чтобы заставить их выполнять свои обязательства. Свобода передвижения — это огромный плюс Европы, который необходимо сохранить. Но эта свобода передвижения связана с выполнениями обязательств всех государств. Речь идет о защите границ, усилении контроля над терроризмом и нелегальной экономической миграцией. И это включает в себя обязательства помогать просителям убежища. Эта помощь может принимать различные формы (отправка персонала, финансовая поддержка, прием беженцев…), но она должна существовать.
— Вы предостерегаете от возможности «возвращения фашизма в Европу». Вы не слишком драматизируете?
— Вы сейчас нам описываете 1930-е годы…
— Именно против этого я борюсь. Я не хочу возвращения в 1930-е годы! Чтобы избежать этого, не прячьте голову в песок, как это делают республиканцы, которые терпят Виктора Орбана, называя его «несносными ребенком европейской семьи».
— Почему победа «НО» станет катастрофой для Европы?
— Это партия дискредитировала себя прогулами, проблемами с правосудием. Она всегда и во всем противоречила Страсбургу и Брюсселю. Если «НО» создаст союз с другими антиевропейскими националистами, их единственной задачей будет блокирование европейского проекта. Марин Ле Пен и ее друзья очень симпатизируют России Владимира Путина. Крайне правая группа, которую они хотят сформировать — это группа поддержки Путина в Европейском парламенте. Кроме того, Ле Пен говорила, что собирается обучать своих руководителей у Стива Бэннона, который не является другом ЕС.
— Марин Ле Пен заявила, что больше не хочет покидать ЕС и выходить из зоны евро…
— Она говорит, что это больше не является обязательным условием. Она больше не говорит о Фрексите, потому что видит, что последствия Брексита не очень успешны и что французы в мае 2017 года сделали выбор в пользу Европы. Но выход из ЕС остается ее тайной целью. Джордан Барделла договорился до того, что евро — это «обуза для Франции»…
— Не было ли ошибкой делать из этих выборов дуэль между «прогрессистами и националистами»?
— Это был не наш выбор. Я бы предпочла других оппонентов, которые верят в Европу, даже если наши взгляды не совпадают.
— Не является ли представление этих выборов как дуэль против «НО» способом сделать их единственной альтернативой Макрону?
— Повторю еще раз, я бы предпочла дуэль с другими проевропейскими партиями, но, к сожалению, это то, что мы имеем на данный момент. Это меня беспокоит, и именно поэтому Макрон сказал, что победа над популистами в Европе является первостепенной задачей для европейского проекта и для интересов французов в Европе.
— Если вы займете второе место на выборах — это будет вашим личным поражением или поражением Макрона?
— Еще никто ничего не проиграл. Прежде всего, это стало бы плохой новостью для французов, потому что это ослабило бы голос Франции. Победить — это значит хотеть, чтобы Франция имела больший вес в Европе.
— Каким будет ваш приход в Европарламент?
— Мы объединили тех, у кого одинаковые приоритеты, ценности и одинаковое стремление к европейскому возрождению. В субботу в Страсбурге мы собрали дюжину европейских партнеров. Другие присоединяются к нам. Мы будем стрежнем группы, без которого никакое большинство не будет возможно, как это было раньше в более разрозненном Европейском парламенте. Необходимо будет создавать коалиции по проектам, которые будут способствовать решению стоящих перед нами задач. Наша цель — собрать 100 депутатов.
— Вы хотите возглавить эту группу?
— С тех пор как французская делегация стала самой многочисленной и призвана дать новое дыхание, следует из этого извлечь пользу. Сегодня речь идет не о людях, а о том, что мы сделаем на выборах, чтобы укрепить голос Франции в Европе.
— Вы видите представителей партии «Граждане» в этой группе, несмотря на их возможный альянс с «Вокс» в Испании?
— Сегодня уже очевидно, что Гражданская партия не будет формировать правительство вместе с «Вокс». Это стало бы для нас причиной не работать с ними. Я публично заявила, что их выбор в Андалусии не совпадает с нашим. Мы боремся с крайними правыми. Мы не стали бы с ними объединяться.
— А если Вы будете в меньшинстве, как оказывать влияние в этих условиях?
— В Европейском парламенте больше не существует большинства. Даже если вы объедините Европейскую народную партию (ЕНП) и социал-демократов, у них уже тоже не будет большинства. Мы будем стержнем, без которого будет невозможно принимать решения, и «создателем королей» для председательства в комиссии. Мы будем искать большинство среди тех, кто хочет работать над социальной защитой и выступает за экологический переход.
— Кто будет «королем»? Манфред Вебер, кандидат от «ЕНП»?
— На место председателя мы поддержим кандидата, который является убежденным, прогрессивным и демократическим европейцем. Я не уверена, что это можно сказать о Вебере.
— Тогда Мишель Барнье или Маргрет Вестагер?
— Я не знаю, станет ли Барнье кандидатом. Мы определимся в соответствии с заявленными кандидатами и выдвинутыми программами. То, что об этом многие думают, я не сомневаюсь ни на секунду. Важным является содержание их программ, легитимность и вес, которые позволят добиться подлинного пересмотра Европейского союза.
