13 мая президент Российской Федерации Владимир Путин подписал и обнародовал «Доктрину энергетической безопасности Российской Федерации», которая заменила предыдущий закрытый документ от 2012 года. После принятия прошлой доктрины на энергетических рынках и в международной политике произошли значительные изменения, в том числе в США активно развивалась нефтяная индустрия, упали цены на энергоносители, развивалась индустрия СПГ, возросла значимость возобновляемых источников энергии и климатической политики, а кроме того, против России ввели международные санкции. Публикация новой доктрины — это сигнал, адресованный НАТО и Европейскому Союзу, о том, что Россия воспринимает их действия в сфере энергетики как враждебные по отношению к РФ.
В доктрине определяются угрозы и вызовы безопасности российского топливно-энергетического сектора, а также ставятся цели и задачи перед соответствующими государственными органами, отвечающими за энергетическую безопасность. В целом основное внимание в доктрине уделяется внутренним российским вопросам, и, в частности, развиваются идеи энергетической стратегии страны 2009 года, а также политики индустриальной безопасности 2018 года. Как и в доктрине национальной безопасности РФ, а также в экономической доктрине, российское сотрудничество с азиатскими странами здесь рассматривается как шанс. А вот политика, проводимая Европейским Союзом и НАТО, считается угрозой, несмотря на то, что в 2018 году около 74% российского газа и около 41% российской нефти были экспортированы в страны-члены Европейского Союза.
В доктрине напрямую не фигурируют названия НАТО и Европейский Союз, но разделы явно повествуют об их действиях. В документе упоминается угроза и влияние санкций на российский энергетический сектор. Согласно доктрине, угрозу также представляет и «дискриминация» российских компаний, которую создают изменения в регулировании и законодательстве (ссылка на поправки к газовой директиве Европейского Союза, которую Россия резко раскритиковала). В доктрине говорится, что эту дискриминацию оправдывают диверсификацией энергетических резервов. Таким образом, документ подтверждает, что санкции наносят ущерб российскому энергетическому сектору, а, с другой стороны, подтверждает важность сотрудничества с членами Европейского Союза и НАТО.
Доктрина двусмысленна в части, касающейся монополий, что, вероятно, связано с лоббингом компаний и влиятельных представителей российской элиты, которые хотят снятия некоторых ограничений (например, в том, что касается монополии Газпрома и допуска большего числа компаний для выполнения шельфовых работ на территории России). Среди рисков — неспособность компаний вовремя распознать возможную дискриминацию со стороны других государств и их субъектов.
Российские компании могут истолковать это как то, что их стимулируют к более активному обхождению санкций и последствий нормативов ЕС, которые российские власти считают вредными. Здесь явно идет речь о роли, которую играет новая российская элита, так называемые «кремлевские дети». Они уже заняли важные посты в ключевых секторах экономики (энергетика, банковская сфера, инвестиции) и постепенно будут учиться управлять и выстраивать политику. Тем самым они укрепляют позицию своих родителей в российской системе и упрочивают вредную политическую и бизнес-систему в России. Так сохраняются семейственность и коррупция. Хотя российская система в долгосрочной перспективе кажется неустойчивой, элиты изо всех сил будут защищать ее, как только смогут, а не реформировать.
Россия продолжает попытки укрепить собственные позиции как главенствующей державы, но ее экономический и политический потенциал будет ограничивать коррумпированная система. В условиях, когда его возможности ограничены, Кремль в отчаянии может попытаться вернуться к традиционной политике авантюризма и эскалации напряженности в отношениях с Западом, чтобы укрепить свою власть внутри страны и навязать Западу уступки, касающиеся сферы влияния России или привилегированных экономических отношений с ЕС или с его членами по отдельности.
В доктрине отражен российский «поворот к Азии» после присоединения Крыма. ЕС в контексте сотрудничества не упоминается, и при этом подчеркиваются предпосылки углубления интеграции в рамках СНГ и Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Сейчас на уровне ЕАЭС ведется работа по созданию единой рыночной и энергетической политики. Если она будет сформирована, то охватит 20% мирового газа и семь процентов нефти. Кроме того, в доктрине говорится о необходимости налаживания более тесных энергетических связей с другими странами БРИКС и Шанхайской организации сотрудничества, хотя на самом деле пока торговля там ограничивается только Китаем. Кроме того, прогнозируется сотрудничество со странами ОПЕК и Форумом стран-экспортеров газа. Это стоит расценивать как желание России сохранить высокие цены на энергоносители.
Доктрина отражает негативное отношение России к нетерпимой позиции, которую заняли такие страны, как Польша, в вопросе важных для РФ инициатив, а также к некоторым законодательным нормам Европейского Союза и к политике диверсификации энергоснабжения. Документ также подтверждает, что санкции вредят российскому энергетическому сектору (в особенности технологиям), что наведет противников России на мысль о том, что эти санкции необходимо сохранить и, если Россия нарушит международное право, расширить. В документе отмечается, что некоторые транзитные страны способны красть запасы, что может говорить о готовности России устроить энергетический кризис, например, в Белоруссии или на Украине. Это, в свою очередь, может повлиять на поставки нефти и газа и нарушить транзит через Польшу.
Значимость Арктического региона как российской базы ресурсов будет только возрастать. В 2017 году запасы Арктики оценивались в 17% от общероссийской добычи нефти и 90% от добычи природного газа в РФ. Крупнейшие российские компании активно работают на полуострове Ямал и Гыдан, а арктический континентальный шельф и значение Арктики для российского нефтегазового сектора упоминались еще в арктической стратегии России от 2008 года и в других стратегических документах. Согласно геологическим исследованиям, проведенным в США, Арктика скрывает 30% мировых неразведанных запасов газа и 13% мировых неразведанных запасов нефти.
Несмотря на большие потенциальные запасы в этом регионе, Россия мало их использовала. Ей мешали, в частности, санкции, которые ввели Европейский Союз и Соединенные Штаты и которые ограничивают доступ России к технологиям добычи. В результате Россия вынуждена менять западную технологию на собственную или искать замену в других странах мира. Кроме того, российские компании не обладают необходимым опытом шельфовой добычи в столь сложных условиях и вынуждены сотрудничать с партнерами, располагающими соответствующими знаниями. Российский закон ограничивает право получения лицензии на шельфовую добычу в Арктике. Лицензии выдаются только государственным компаниям с как минимум пятилетним опытом подобных работ, а значит, добывать там могут только Газпром и Роснефть. Другие компании, таким образом, вынуждены работать с ними.
В последние несколько лет низкие цены на нефть являлись еще одной проблемой, из-за которой добыча в сложных условиях была невыгодной. Сейчас только подразделение Газпрома «Газпромнефть» добывает энергоносители в этом регионе. Так, в 2017 году там добыли 2,6 миллионов тонн нефти и 0,6 миллиардов кубометров газа на месторождении Приразломное. Однако в будущем возможно расширение добычи благодаря налоговым льготам.
