Весной 1991 года мировой порядок рушился, и никто не знал, к чему это может привести. Одним из неожиданных последствий могло стать возвращение Карелии Финляндии.
Берлинская стена пала полутора годами ранее. В январе советские группы специального назначения стреляли по сторонникам независимости в Вильнюсе и Риге. В Финляндию через Москву начали приезжать беженцы-сомалийцы.
Председатель Верховного совета РСФСР Борис Ельцин начал создавать из РСФСР своего рода государство, существующее наряду с Советским Союзом.
В мае 1991 года Ельцин дал своему штабу два дня на составление закона о президенте России. В июне на свободных выборах его избрали на эту должность.
После проведения выборов Россия, очнувшаяся от 70 лет коммунистической лихорадки, начала думать о том, как проводить внешнюю политику страны.
«В целом вопрос заключался в том, как теперь строить отношения с соседями в новых условиях», — рассказывает бывший министр Андрей Федоров (64 года) за столиком в московском кафе.
В то время Федоров был заместителем министра иностранных дел России. Должность была учреждена за год до описываемых событий. Федоров, министр иностранных дел Андрей Козырев и советник Ельцина Геннадий Бурбулис начали действовать.
«Мы составили список так называемых региональных проблем. Это было в июле, незадолго до августовского путча», — вспоминает Федоров.
«В список попали Карелия, Курилы, Пыталовский район у границы с Латвией и Калининград. Позже в этот список был добавлен Крым и территории у границы с Китаем по реке Амур».
«Затем Ельцин дал распоряжение изучить положение этих территорий. В первую очередь потому, что они являлись проблематичными с международной точки зрения, во вторую очередь — потому, что в этих областях могли появиться радикальные движения с националистическими элементами, требующие автономии. Развитие событий на этих территориях могло привести к ряду негативных последствий для России. Это касалось и Карелии».
По словам Федорова, тогда рассматривался, в том числе, вариант предоставления Финляндии определенных привилегий в Карелии. Обсуждалось развитие экономики этой области.
«Хотя многие выступали против этого, включая моего отца», — говорит он.
Отец Андрея Федорова Владимир Федоров занимал должность советника посольства Советского Союза в Хельсинки с 1967 по 1973 год и следил за деятельностью Коммунистической партии Финляндии. С 1966 по 1969 год семья жила в хельсинкском районе Тёёлё на улице Мессениуксенкату, сын Андрей ходил в финско-русскую школу.
Андрей Федоров и сейчас хорошо говорит по-фински, но предпочитает русский.
Противники карельского плана боялись, что предоставление привилегий в пограничном регионе может ускорить распад державы в связи со слабостью центральной власти.
Дискуссия была приостановлена в августе 1991 года, когда хунта консерваторов захватила власть в Москве. «Захватчики» хотели сохранить Советский Союз и отстранить от власти президента СССР Михаила Горбачева, которого считали слишком прогрессивным. Горбачева изолировали на его даче в крымском Форосе.
Вечером 19 августа 1991 года Ельцин поднялся на танк перед Белым домом в защиту демократии. Армия не стреляла.
Хунта провела в здании РИА Новостей на Садовом кольце пресс-конференцию, которую мир запомнил по дрожащим рукам Геннадия Янаева, марионетки хунты.
Как оказалось, попытка захвата власти консерваторами с самого начала была обречена на провал. Власть Государственного комитета по чрезвычайному положению просуществовала лишь с понедельника по среду.
Задним умом каждый крепок. В вихре событий все казалось менее ясным, чем сейчас, 28 лет спустя.
«В понедельник еще ничего не было понятно», — говорит Андрей Федоров.
«Ельцин боялся, что его никто не поддержит, что в происходящее вмешается армия. Ходили слухи, что он собирался сбежать в посольство США, но мне он сказал, что мы либо выиграем, либо сядем в тюрьму. И я ему поверил».
В понедельник штаб Ельцина был перемещен из Архангельского на западной окраине Москвы в Белый дом, который тогда был местом заседания Верховного совета РСФСР. Спецподразделение «Альфа» следила за выездом Ельцина из-за кустарника на обочине дороги, но указания о задержании или открытии огня так и не поступило.
«Я налаживал связи с посольствами Великобритании и США», — рассказывает Федоров о работе в московском Белом доме.
Штаб Ельцина начал рассылать сообщения по факсу во все страны наперегонки с хунтой. Во вторник Федоров получил от президента неожиданное предложение.
«Ельцин предложил мне слетать в Хельсинки, а министру иностранных дел Андрею Козыреву — в Париж. Если говорить откровенно, речь шла о том, что если Государственный комитет по чрезвычайному положению победит, то нужно будет создавать правительство в изгнании, в том числе, возможно, и в Финляндии. Рассматривался и такой вариант».
Федоров прибыл в Финляндию в среду 21 августа и встретился с министром иностранных дел Пааво Вяюрюненом (Paavo Väyrynen) и с государственным секретарем Министерства иностранных дел Мартти Ахтисаари (Martti Ahtisaari).
Вяюрюнен говорит, что он не помнит разговор с Федоровым ни о правительстве в изгнании, ни о Карелии. Ахтисаари отказался давать интервью.
В реальности попытка захвата власти означала конец существования Советского Союза, хотя официально коммунистическое государство распалось только в Рождество. Вскоре руководству России, страны-преемника, открылась печальная правда: казна была пуста.
Первый заместитель премьер-министра Егор Гайдар позже рассказал «Хельсингин Саномат», что в казне империи было 29 миллионов долларов валюты.
У Центрального банка дела были не лучше. Из 15 миллиардов долларов остался миллиард, и из 1,3 тысячи тонн золотых запасов исчезла тысяча тонн.
О запасах Коммунистической партии информации не было, поскольку три руководителя комитета по управлению активами покончили с собой при неясных обстоятельствах.
«Казна была совсем пустой, а нефть стоила восемь долларов за баррель. Это была полная катастрофа», — вспоминает Федоров.
«Советский Союз и Россия существовали бок о бок до конца года, и у России не было финансовых запасов для решения экономических проблем».
Покинувший политику Федоров написал в конце 2007 года статью в российской газете «Аргументы недели», в которой рассказал, что в 1991 году Россия планировала продать переданную СССР Карелию Финляндии за 15 миллиардов долларов.
«Такие идеи возникали и по поводу Курильских островов, они как бы были в одной связке. Затем в ситуации полного безденежья появилась идея, которую рассматривали за закрытыми дверями. Условно говоря, нужно было что-нибудь сдать в аренду или продать».
«Верховный совет провел чрезвычайное заседание, которое касалось Курильских островов и Японии, но вопросы Карелии и Пыталовского района обсуждались только за закрытыми дверями».
В сентябре 2007 года Федоров сказал в интервью «Хельсингин Саномат», что об этих обсуждениях знали, по меньшей мере, министр иностранных дел Вяюрюнен и президент Мауно Койвисто (Mauno Koivisto). Однако сейчас Федоров говорит, что об обсуждении этих тем финнам не сообщали.
«Осенью 1991 года я был в Финляндии, и мы точно говорили об этих вопросах. Но представители власти России проводили эти беседы за закрытыми дверями, и документы по этой теме отправлялись только Ельцину, Геннадию Бурбулису и Андрею Козыреву».
Койвисто скончался в 2017 году. Знал ли Вяюрюнен о планах русских?
«Я не знал. Они обсуждали это между собой, — говорит Вяюрюнен по телефону из общины Кеминмаа. — Официально был сформирован такой образ, что Советский Союз, а позже и Россия, не были готовы обсуждать вопросы, связанные с государственной границей».
По словам Вяюрюнена, важно помнить, что ситуация ко времени начала распада Советского Союза была чрезвычайно опасной«.
«Нас предупредили, что в случае насильственных столкновений к нам могут приехать сотни тысяч беженцев. Тогда власть действовала очень осторожно, считалось, что проблемы могут решиться с развитием ситуации. В такой опасной ситуации хотелось действовать с большой осторожностью».
Колонка Федорова, появившаяся в августе 2007 года, была своеобразным ответом на публикацию газеты «Кайнуун Саномат» (Kainuun Sanomat) двумя неделями ранее. В финской статье сообщалось, что в конце 1991 — начале 1992 года на финском острове Сантахамина секретная группа экспертов занималась расчетом стоимости по указанию президента Койвисто.
По данным газеты, за возвращение Карелии Финляндии нужно было выплатить России 64 миллиарда финских марок. Затраты на восстановление инфраструктуры составили бы максимум 350 миллиардов.
В пересчете на нынешний курс финский расчет стоимости был значительно меньше расчетов Москвы.
Президент Койвисто, находившийся в то время на пенсии, оспорил в интервью «Хельсингин Саномат» данные «Кайнуун Саномат».
«Никакой рабочей группы по моему указанию созвано не было, и я не слышал о том, что такие группы были созданы по указанию других политиков», — сказал Койвисто.
«Возможно, проводились какие-то обсуждения на уровне чиновников, но я о них ничего не знал», — прокомментировал Вяюрюнен данные «Кайнуун Саномат».
В 1995 году Койвисто описал в своей книге «Творцы истории» (Historian tekijät: Kaksi kautta II), как он обсуждал карельский вопрос с Ельциным летом 1992 года во время совместной поездки президентов на поезде из Хельсинки в Турку.
«Когда некоторые фанаты Карелии говорят, что нам нужно купить Карелию, я говорю, что у нас нет для этого средств», — заявил Койвисто, по его словам, Ельцину.
Однако вряд ли вопрос заключался только в деньгах. Например, в работах доктора Эсы Сеппянена (Esa Seppänen) «Фехтовальщик против вулкана» (Miekkailija vastaan tulivuori) и «Любовный треугольник восточных отношений» (Itäsuhteiden kolmiodraama) сообщается, что президент Урхо Кекконен (Urho Kekkonen) до середины 1960-х годов вполне серьезно рассуждал о возвращении Выборга Финляндии. Цель была определена, но во всех отношениях время было упущено.
Койвисто считал перенос границы риском не только для Востока, но и для Запада: после распада Советского Союза членство в ЕС стало для него самой важной целью.
«Я неоднократно сообщал о своей позиции прессе: мы утратили эти территории в войне, и мы заключили три мирных договора; этот вопрос уже решен», — так, по словам Койвисто, он сказал Ельцину в поезде.
Правда, смешанные леса к западу от Выборга были утрачены не в войне, а во время мирных переговоров.
По словам Андрея Федорова, карельский вопрос так или иначе возникал до 1994 года.
«Я помню, что в 1994 году обсуждалась новая стратегия внешней политики. Было принято решение закрыть карельский вопрос. Велись рассуждения о том, как развивать культурные отношения, язык, чтобы улучшить в Карелии приграничное сотрудничество. Ельцин считал, что границу надо сделать более открытой. Сейчас в этом вопросе застой».
По мнению Федорова, в 1991 году главной причиной обсуждения в России положения Карелии были не деньги, а политика. Существовали опасения роста финского национализма в Карелии. Это могло привести, к примеру, к референдуму об автономном статусе области.
«Скажу откровенно: боялись, что Карелию удержать не получится. Боялись роста национализма в Карелии».
Так вы считаете, что он все же был сильным?
«Хмм», — таким комментарием ограничивается Федоров.
