Современная путинская Россия не вызывает у большинства поляков теплых чувств, ведь политика Кремля, если взглянуть на нее с высоты нашего коллективного негативного исторического опыта, изменилась мало.
РФ, как и российская империя, продолжает делить мир на сферы влияния. На наших глазах она пытается вернуть себе контроль над пространством бывшего Советского Союза, и никто не готов ручаться, что, если ей это удастся, она умерит свои аппетиты. Напротив, следует ожидать, что, окрепнув, она двинется дальше на запад, в сторону Германии. Это уже дважды бывало в новейшей истории: в 1920 и 1945 годах.
Впрочем, в Кремле сейчас царят такие настроения, что нет ни малейших оснований предполагать, будто Москва каким-либо образом ограничивает свои стратегические цели. Если она это и делает, то только встречаясь с внешним давлением и неблагоприятными обстоятельствами, но как только препятствия исчезнут, Россия будет двигаться дальше.
Кремль даже не пытается скрывать свои имперские притязания. В России превозносят захватническую политику Сталина, а в российском обществе усиливается ностальгия по великой советской империи, которой боялся весь мир. Очередным аккордом в этой стратегии стали попытки представить пакт Молотова — Риббентропа как историческую необходимость, шаг, призванный предотвратить (!) развязывание Второй мировой войны.
Особенно отвратительным с польской точки зрения выглядит стремление представить эпоху сталинского коммунизма как период, когда, конечно, были репрессии, но зато России удалось вознестись на вершину мировой политики. Москва смогла покорить половину мира, поэтому миллионы жертв не имеют никакого значения. Если так выглядит официальная версия российской истории, если в этом духе воспитывается российское общество (а судя по опросам общественного мнения на тему оценки сталинизма, ситуация именно такова), то у нас в Польше действительно есть основания опасаться современной России — страны с перебитым хребтом, которую ее травма делает особенно непредсказуемой.
Конечно, все мы вышли из соприкосновения с тоталитарными режимами XX века более или менее надломленными, но в российском государстве никто не старается лечить этот недуг. Наоборот, там считают, что такое состояние вполне нормально. Здесь напрашивается вопрос, занимается ли Кремль циничным манипулированием имперскими настроениями, чтобы отвлечь внимание общества от усугубляющихся внутренних проблем? Несомненно, да, но одновременно следует помнить, что если бы российское общество не было восприимчиво к такой тематике, Путин и его команда искали бы вдохновения в каких-то других сферах и, возможно, проводили бы иную политику.
Дело в том, что многие россияне не видят в истории своей страны ничего другого, что могло бы гарантировать им «уважение» мира, кроме войн и завоеваний. Они охотно верят в то, что Россию сегодня окружают враги, а любые уступки приведут к политическому порабощению их родины Западом и, как следствие, к краху. Они восхищаются Западом, а одновременно ненавидят его.
Все это подводит нас к неутешительному выводу: источником современной политики выступает не Путин, а сами россияне. Он лишь умело играет на их эмоциях, чтобы удержать власть.
Привлекательная Россия
Из мрака этой разрываемой антизападными комплексами и с грустью вспоминающей о сталинских завоеваниях России иногда показывается лицо другой страны: привлекательной, европейской и, казалось бы, дружелюбно относящейся к миру. Это Россия больших городов (в первую очередь Москвы), которую мы видим на уличных демонстрациях или на интернет-сайтах антипутинской оппозиции.
Запад будет в восторге, Польша и многие другие страны вздохнут с облегчением. Представителей нового российского руководства будут чествовать в европейских столицах, как Горбачева после объединения Германии. Однако на этот раз Запад будет осознавать, что российская демократия хрупка и может в любой момент рухнуть, поэтому он будет готов пойти на самые широкие уступки, предоставить России исключительные права на постсоветском пространстве и демонтировать существующую европейскую систему безопасности. Германия, Франция и другие страны ЕС начнут вкладывать в экономику РФ огромные деньги. На этом фоне начнутся столкновения с американцами: им захочется присоединиться к разделу российского пирога, но им не будут рады ни в Москве, ни в Париже, ни в Берлине, ни в Европе в целом, ведь она [Европа] должна стать пространством сотрудничества между Россией, Францией и Германией. В этом новом концерте держав голос таких стран, как Польша, не будет иметь особого значения.
Россия со своей стороны примет либеральные образцы, не будет иметь ничего против ЛГБТ, развернет активную борьбу с фашизмом, расизмом и антисемитизмом, а в итоге (по крайней мере, на первый взгляд) начнет напоминать большинство европейских государств. При этом ее политику нельзя будет подвергать критике, поскольку любые критические замечания будут автоматически считаться похвалой прежнему путинскому режиму. В итоге нам не останется ничего другого, как подключиться к совместной игре новых европейских держав.
Будет ли такой мир лучше и безопаснее современного? Обрисованный сценарий — это лишь один из множества вариантов развития событий. Мы не знаем, например, кто будет президентом США. Если этот пост займет человек вроде Барака Обамы, то американцы наверняка будут вести себя пассивно, а если человек вроде Дональда Трампа, то можно будет ожидать активного сопротивления Вашингтона попыткам Европы обрести независимость и наладить сотрудничество с новой Россией или, наоборот, повышения ставок и появления какого-то нового соглашения, заключенного без учета интересов некоторых стран. Также мы не знаем, какую стратегию изберет в такой ситуации Китай.
Так или иначе, Польша станет в новой игре, скорее, не объектом, а субъектом, имеющим значение лишь в том смысле, что ее будет сложно полностью игнорировать, поскольку она зажата между Россией и Германией. Это не означает, однако, что польское государство окажется в минусе, ведь Москва, сменившая военные инструменты на политические, в любом случае будет для нас более удобным соседом. При этом не следует питать иллюзий, что Россия, даже если она станет прогрессивной, многоцветной и европейской, откажется от своих амбиций. Она лишь придаст им новую, более умеренную форму, тем более что поддержка важнейших европейских столиц ей будет обеспечена.
Россияне не готовы к демократии
Такое развитие событий с точки зрения Запада выглядит идеальным, ведь исчезнут существующие сегодня политические и идеологические барьеры, мешающие реализации плана по созданию сильной континентальной Европы «от Лиссабона до Владивостока» (как иногда называют его в Кремле), который подразумевает тесную интеграцию западной экономики и российских сырьевых ресурсов.
Путин готов претворять такой план в жизнь только на собственных условиях, а с этим Запад согласиться не может. России пришлось бы сначала принять европейские политические, правовые и экономические стандарты, однако, это означает для нее революцию, которая не только сметет нынешнюю правящую верхушку, но и перевернет с ног на голову всю российскую действительность.
Другой не менее важный аспект — это размер территории России и многоэтнический состав ее населения. В условиях полной свободы и демократии ей будет очень сложно сохранить целостность. На это указывает не только пример Чечни, но и опыт поздней ельцинской эпохи, когда губернаторы российских регионов (часто с преобладанием жителей той или иной национальности) превращали их в удельные княжества, практически не зависящие от Москвы. Так что даже те, кто раздумывает сейчас о смягчении режима, понимают, что западная либеральная система может представлять для России огромную опасность.
Современная российская оппозиция разделяется на две группы. Одна, системная — к ней относятся сейчас три партии (коммунисты, ЛДПР и формально левая «Справедливая Россия») — играет роль фигового листа Кремля, позволяя ему говорить, что в стране есть политический плюрализм. Вторую, внесистемную, мы видим на уличных акциях протеста. В ее ряды входят самые разные, по большей части либеральные общественные движения, которые не могут превратиться в официальные партии, поскольку сделать этого не дает им жесткое путинское законодательство. Внесистемная оппозиция присутствует только в крупных городах, в провинции ее практически нет. Там ее роль играют максимум местные коммунисты или члены партии Жириновского, которые, пользуясь ослаблением позиции путинской «Единой России», иногда позволяют себе выступать против властей, однако, обычно их требования относятся лишь к социальной сфере.
Если даже (нам снова придется сильно напрячь воображение) к власти в Москве придут сегодняшние демонстранты, против них будет не только прежний режим со всеми связанными с ним силовыми структурами, такими как армия и ФСБ, но и значительная часть провинции. Им придется подавлять вспыхивающие в разных уголках России этнические конфликты и бороться с локальным сепаратизмом, стараясь не допустить распада страны, а сделать это можно лишь при помощи силы.
Из этого следует, что российское государство, если оно хочет сохранить прежний размер и форму, обречено на сильную власть. Слабому или испытывающему угрызения совести руководству там не выстоять. Большинство россиян смирились с тем, что удержать большое государство в узде можно лишь такой ценой. Если сегодняшняя оппозиция действительно хочет оказаться у руля, ей придется принять методы Путина. Значит ли это, что Россия навсегда останется прежней? Не исключено что, она все же изменится, но чтобы это произошло, нужно или сильное потрясение, или очень долгая эволюция, которая будет возможна, только если никто не будет цинично культивировать российские фобии и комплексы.
