За пять лет импортозамещение в продовольствии привело в основном к росту цен, в промышленности — к увеличению доли импортного оборудования, в медицине — к нехватке жизненно важных лекарств и уголовным делам против граждан, которые заказывают лекарства из-за границы. Эксперты почти не видят положительного эффекта от этой политики.
Различные санкционные ограничения за этот период подтвердили свою экономическую невыгодность для всех сторон, считают специалисты: от запрета на свободу коммерции страдают и производители, упускающие прибыль, и потребители, вынужденные переплачивать за товары и услуги.
Продовольствие
Минсельхоз считает результаты продовольственного импортозамещения успешными. С 2013 по 2018 год импорт продуктов сократился на 31,2% до 29,8 миллиарда долларов, и доля отечественной продукции на внутреннем рынке превзошла запланированные показатели по многим ключевым продуктам питания, говорится в сообщении ведомства.
В частности, по итогам 2018 года до 80 — 99 процентов выросла доля отечественного зерна, сахара, масла, мяса и мясопродуктов. Есть отставание по молоку и соли, но в «ближайшие 7 — 8 лет» оно должно быть преодолено, считают в министерстве. По многим позициям выросло как внутреннее производство, так и объемы экспорта. Президент РФ Владимир Путин в конце 2018 года назвал «прорывом» и «рывком» рост сельского хозяйства в последние годы.
Однако рост доли отечественной продукции на внутреннем рынке не может быть определяющим критерием успешности импортозамещения, считают некоторые исследователи. Если определенный товар был успешно замещен российским, но его розничная стоимость выросла в результате этой замены, импортозамещение нельзя считать состоявшимся, говорится в исследовании Российской академии народного хозяйства и государственной службы (РАНХиГС) и Российской экономической школы, опубликованном в октябре 2019 года в журнале Новой экономической ассоциации.
Таким образом, согласно исследованию, свинина, мясо птицы и помидоры — три единственные товарные группы, в которых состоялось импортозамещение. Рост внутреннего производства этих товаров позволил обеспечить снижение цен на них до уровня ниже предсанкционного 2013 года.
Всего исследование охватывает 15 продуктовых товарных групп, и по остальным 12 группам импортозамещение либо не состоялось (цены выросли, потребление снизилось), либо очень дорого обошлось потребителям (цены выросли, потребление выросло).
К первой категории авторы исследования относят, в частности, сыры и яблоки, ко второй — кисломолочные продукты и творог. В этих двух сегментах «импортозамещение нельзя признать состоявшимся», считают исследователи.
По этим 12 товарным группам потребители, по расчетам авторов, в сумме теряли 520 миллиардов рублей в год в ценах 2013 года, а по трем оставшимся (свинина, птица, помидоры) выигрыш потребителей эквивалентен 75 миллиардам в год. «Таким образом, общий отрицательный результат от контрсанкций для потребителя составил 445 миллиардов рублей (или около 14 миллиардов долларов) в год», — делают вывод исследователи.
Но потери потребителей не ограничились этой суммой, так как цены выросли не только на запрещенные для ввоза товары, но и на производимые в России, сказал РБК руководитель центра компетенции в агропромышленном комплексе российского офиса аудиторско-консалтинговой компании KPMG Виталий Шеремет.
Больше всего, согласно расчетам компании, с 2013 по 2018 год подорожало сливочное масло (на 79%), мороженая рыба (на 68%) и белокочанная капуста (на 62%). Также подорожали товары, которые до продуктового эмбарго и так производились в большом количестве, — макароны, мука, подсолнечное масло (на 25-35%).
Рост цен в KPMG объясняют по-прежнему сильной зависимостью сельхозпроизводителей от импортных поставок. Это касается, в том числе, оборудования, кормов и посадочного материала. Доля импортных товаров в структуре затрат может превышать 50%, считают в компании.
Промышленность
Несмотря на активную политику импортозамещения, доля машин и оборудования в товарной структуре импорта практически не изменилась: по данным госстатистики, в 2013 году она составляла 48,6%, а в 2018-м — 47,3%.
Согласно опросу руководителей промышленных предприятий, который ежеквартально проводил Институт Гайдара, фактически замещением импорта машин и оборудования (в своих закупках) в 2015 году занимались 30% предприятий, а замещением сырья и материалов — 22%. Другими словами, они в той или иной степени закупали российские товары вместо зарубежных. К осени 2018 года доля таких предприятий (в обоих случаях) сократилась до 8-9%, после чего мониторинг был прекращен.
Картина импортозамещения в 2015-2018 годы показала, что масштабы импортозамещения были невелики, и с течением времени они стали затухать, говорится в материалах института.
Кроме того, по итогам 2018 года Западная Европа сохранила лидерство как поставщик оборудования, а основными выгодоприобретателями российской политики импортозамещения стали Индия и Китай, на закупки у которых переключилась часть промышленности.
«Основной помехой на пути импортозамещения остается отсутствие производства на территории РФ нужного предприятиям оборудования, комплектующих и сырья. Второй проблемой импортозамещения является низкое качество отечественной продукции», — считают в институте. Эти трудности, с которыми столкнулась политика импортозамещения, пока не преодолены.
С 2013 по 2018 год значительное импортозамещение произошло только в производстве мяса и мясопродуктов (доля импорта в добавленной стоимости сократилась на 15,4%), фармацевтической продукции (на 10,3%) и в металлургическом машиностроении (на 8,8%), говорится в опубликованных осенью 2019 года данных Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования.
В меньшей степени (на несколько процентов) этот показатель сократился в растениеводстве, молочном производстве, в агрохимии и производстве оборудования для строительства и добычи полезных ископаемых.
Между тем в некоторых сферах зависимость от импорта, наоборот, выросла. Больше всего — в переработке овощей и фруктов (на 12%) и производстве оборудования общего назначения (на 11,2%).
«В части импортозамещения прогресс в последние годы практически отсутствует», — говорится в материалах центра. Что касается экспорта, промышленникам удалось добиться определенных результатов, однако масштабы их экспорта «не слишком велики, чтобы быть макроэкономически значимыми», считают в центре.
По данным Высшей школы экономики (ВШЭ), с 2016 по 2018 год доля предприятий, закупавших импортные машины, даже выросла с 32% до 38%. Кроме того, почти каждое пятое предприятие в 2018 году продолжало вводить в строй бывшие в употреблении импортные машины, оборудование и транспорт (другими словами — закупало их на внутреннем рынке).
Наличие новой иностранной техники заметно увеличилось в добывающем секторе (с 43% в 2017 до 55% в 2018 году), утверждают в ВШЭ. В 2019 году 53% руководителей промышленных предприятий хотят продолжить увеличение доли зарубежных машин и оборудования, хотя в 2018 году таковых было 37%. Все эти данные говорят о «невыразительности проводимых процессов импортозамещения», считают в ВШЭ.
Медицина
В начале 2015 года правительство РФ запретило государственным медицинским учреждениям закупать некоторые иностранные товары, в список тогда вошли 608 препаратов, среди которых только 282 производились в России, писал «Коммерсантъ».
В 2015 — 2016 годах при господдержке было выведено на рынок не менее 75 импортозамещающих медицинских изделий, при этом 36 из них вообще не выпускались прежде, заявлял премьер-министр РФ Дмитрий Медведев в 2017 году. Вместе с тем в результате сужения рынка потенциальных поставщиков препаратов и медицинских товаров Федеральная антимонопольная служба в 2017 году объявила о 50-процентной доле закупок, в которой присутствовал сговор между производителями, распространителями и заказчиками, писал «Коммерсантъ».
Летом 2019 года правительство расширило перечень запрещенных к закупке товаров еще 14-ю позициями, добавив в него аппараты ингаляционного наркоза и искусственной вентиляции легких, эндопротезы суставов конечностей и другие товары. Аналоги каждого из этих товаров «производятся в достаточном объеме не менее чем двумя российскими компаниями», говорится в сообщении правительства.
В последние годы некоторые импортные лекарства полностью исчезли с российского рынка. Среди них, к примеру, антибиотики «Фортум» (Великобритания) и «Тиенам» (США), которые являются основными в лечении муковисцидоза — наследственного заболевания, которым в РФ страдают тысячи человек, в основном детей. Также это касается других препаратов, говорит глава правления организации помощи больным муковисцидозом «На одном дыхании» Ирина Дмитриева.
Однако произошло это в связи с изменениями в законодательство о госзакупках, которые произошли в последние годы. Они привели к тому, что поставщикам таких препаратов стало невыгодно работать на российском рынке, поскольку их стоимость превышает максимальную цену закупки, формируемую медицинскими учреждениями в своей закупочной документации, говорит Дмитриева.
При этом их не только перестали закупать медучреждения, но и стало невозможно купить в частном порядке (так как они нигде не продаются), утверждает она. По ее словам, отечественные аналоги, которыми теперь пытаются лечить таких больных в больницах, не лечат. В целом программу импортозамещения в медицинской сфере раскритиковала даже РПЦ.
На фоне этого в СМИ начали всплывать истории с задержанием граждан, которые самостоятельно заказывали определенные лекарства из-за границы. Летом 2019 года москвичку Елену Боголюбову задержали за препарат от судорог, который она купила для 10-летнего сына с болезнью Баттена (она сопровождается судорогами, которые могут привести к смерти), писала «Новая газета». В апреле 2019 года екатеринбурженку Дарью Беляеву обвинили в контрабанде наркотиков за покупку 30 таблеток антидепрессанта.
Между тем кардинально улучшить ситуацию с производством в России препаратов будет сложно, отметила в своей статье в «Российской газете» Наталья Комарова, директор Центра развития здравоохранения Московской школы управления Сколково.
По ее словам, «производство лекарств является инвестиционноемким процессом», а испытываемый страной инвестиционный голод «негативно влияет на перспективы реального импортозамещения». Комарова также указала на нехватку в России производственных технологий и отсутствие отвечающего международным стандартам оборудования для производства лекарств.
«Запуск производства лекарства… — это длительный, сложный и дорогой процесс. Производителю, планирующему инвестировать в открытие нового производства, важно иметь определенные гарантии и уверенность в стабильном рынке и регулировании не только сегодня, но и на ближайшую перспективу, — отметила Комарова. — У нас же ситуация обратная — высокие риски и сложно предсказуемые действия регуляторов снижают мотивацию развивать новые производства и приводят к фокусированию на дорогих препаратах с высокой [доходностью]».
