Пандемия коронавируса, по определению Ангелы Меркель, стала главным вызовом со времен Второй мировой войны. С этим можно согласиться. Почти весь западный мир вынужденно принял меры по режиму самоизоляции. В некоторых странах ввели карантин.
Как следствие, экономическая модель западного мира дала сбой. Разорвались Производственные цепи, усложнилась международная торговля, под угрозой оказались целые отрасли современной экономики, особенно в сфере туризма, услуг,
культуры.
Правительства всех стран, охваченных пандемией, так или иначе вынуждены прибегнуть к протекционистским мерам, усиливать социальную сферу и вмешательство государства в экономическую жизнь страны, ограничивать права и свободы граждан.
Идеология неолиберализма, глобализма и демократии оказалась под сильнейшим ударом со времен своего существования. Карантин становится новой политической моделью мира.
На фоне растущих темпов распространения пандемии в Европе и США, страны Востока в глазах рядовых граждан западных обществ демонстрируют кажущуюся эффективность в борьбе с болезнью.
«Мягкотелому и либеральному» Западу противопоставляются примеры Китая и Сингапура. Причем подразумевают не столько реальные страны, как их образ жизни в представлениях западного человека. То есть идея порядка, «сильной руки», которая гарантирует порядок и безопасность, в обмен на ограничение свободы. Вирус тоталитаризма заражает умы все большей части западных обществ.
Для элит, особенно в Восточной Европе, режим карантина станет первой таблеткой, которую предлагают человеку, чтобы подсадить на регулярное употребление наркотиков. Борьба с вирусом фактически становится неограниченным идеологическим ресурсом для обоснования необходимости ограничивать все больше прав и свобод граждан, больше вмешиваться во все сферы жизнедеятельности человека, сосредотачивать все больше полномочий в своих руках и консервировать статус-кво.
«Революционная необходимость» заменяет верховенство права. Потребность в единстве отвергает политическую борьбу и сменяемость власти. Когда будет побежден главный враг, появится новый. Тоталитаризм — это карантин, не имеющий конца.
Украина уже пережила такой режим. Наверное, товарищ Сталин достаточно эффективно поборол бы коронавирус. Вместе с половиной населения. В результате, было бы сложно посчитать, что обошлось нам дороже — сам вирус или борьба с ним.
Тоталитаризм обычно привлекателен для тех, кто не имеет опыта взаимодействия с ним. Бесспорно, введение режима чрезвычайной ситуации необходимо для эффективного реагирования на вызовы, с которыми сталкиваются демократические общества. Однако главной особенностью такого режима является его непостоянность.
Вопросы, над которым следует уже начинать задумываться странам Запада:
- как выходить из карантина и самоизоляции?
- как возвращать доверие граждан к демократии?
- как заново приучать людей к свободе и ответственности?
Кризис станет поводом противопоставить безопасность — свободе, смирение — инициативности, открытость — самодостаточности. Элиты многих стран не захотят отдавать полномочия, познав плод концентрированной власти. Осуждение последствий тоталитаризма и наказание его создателей — это базовая объединительная идея послевоенного западного мира, главным историческим символом которой стал Холокост.
К сожалению, эта базовая установка находится в условиях кризиса довольно длительное время, а сейчас может принять удар, от которого будет сложно оправиться. Таким образом, мы оказываемся сейчас перед главным вызовом для свободы на ближайшее будущее. Свободы как базовой ценности мира, двигателя и главного мотиватора прогресса. Идея свободы переживет кризис эффективности. Главная наша задача — не дать этому кризису стать перманентным. Мы ни в коем случае не должны допустить возвращения тоталитаризма.
