Не знаю, насколько уместно нагружать читателей информацией о коронавирусе. Я также не знаю, какова в действительности эта пандемия. Сложно прогнозировать ее дальнейшее развитие, долгосрочные последствия. Однако мы можем поразмыслить о том, какое влияние она окажет на политическую и общественную жизнь, на принципы функционирования современного человека.
Боязнь распространения заразной болезни — это одно из самых древних ощущений, сопровождающих человечество, его изображение на протяжении тысячелетий присутствовало в том числе в произведениях культуры и искусства.
В ноябре 2019 года, когда в китайском городе Ухань уже появились заболевшие, зрители из граничащей с Китаем России могли посмотреть первый сезон сериала «Эпидемия». Это, пожалуй, лучшая за последние годы киноверсия апокалиптической антиутопии на вынесенную в название фильма тему. На фоне множества аналогичных американских лент она выделяется прежде всего зрелостью: ее авторы не любуются неким нереальным героем, а, скорее, стараются достаточно реалистично изобразить человеческие эмоции, состояния, реакции в ситуации беспрецедентной угрозы.
Сериал снят по роману Яны Вагнер, российской писательницы с чешскими корнями, которая представляет в русскоязычной литературе молодое и среднее поколение (она родилась в 1973 году). Роман «Вонгозеро» вышел в 2011 году и стал ее дебютом (перевод на польский выпустило в 2015 году издательство «Зыск и Ко» под названием «Пандемия»). Произведение создавалось интересным образом: автор, не имея литературного опыта, публиковала в социальных сетях и блоге разные небольшие прозаические отрывки, а в итоге у нее появилась идея описать историю семьи, поставленной перед необходимостью принять решение об отчаянном бегстве из охваченной страшной эпидемией Москвы. Описание попыток отдалиться от центра распространения вируса писались в значительной мере в опоре на дискуссии, которые вели интернет-пользователи, прочитав очередной фрагмент. Можно сказать, что они стали дополнительным коллективным автором.
Вернемся, однако, к фильму. Следует отметить, что он вышел на интернет-платформе «Премьер», которая принадлежит компании «Газпром-медиа». Снимал его режиссер-документалист Павел Костомаров, которого некоторые связывают с российский внесистемной оппозицией в широком смысле этого понятия (в частности, он готовил документальный материал с протестной акции на Болотной площади в 2012 году). В главных ролях снялись известные российские актеры театра и кино, в частности, Кирилл Кяро, Виктория Исакова, Марьяна Спивак и Александр Робак. Фильм принимал участие в конкурсных показах ряда международных фестивалей, в том числе фестиваля сериалов Canneseries в Каннах.
В «Эпидемии» появляется как минимум несколько любопытных мотивов, которые могут послужить почвой для размышлений на тему политики. В самой России фильм, кстати, спровоцировал оживленную дискуссию. Самый важный мотив — это роль государственных структур в ситуации эпидемиологической катастрофы. Москва, в которой вводится карантин, оказывается в изоляции, вирус, однако, продолжает распространяться дальше, добираясь даже до отдаленных регионов, где нет больших агломераций. Задача государства заключается в таких условиях в том, чтобы управлять процедурами чрезвычайного положения.
Ведущую роль начинает играть армия (подразделение не называется, возможно, это какая-то разновидность служб специального назначения). Вирус распространяется стремительно, и в какой-то момент военнослужащие в защитных комбинезонах начинают операцию по массовому истреблению людей, убивая в очередных городах и городках не только тех, у кого есть явные признаки заболевания, но и здоровых. Процесс принятия такого решения ни в фильме, ни в книге, по которой он снят, никак не изображается. Зритель не получает ни намека на то, как выглядят политические механизмы, которые используются в этой экстремальной, практически апокалиптической ситуации, зато он видит безжалостную силу и процесс «очищения» целых регионов страны от жителей.
В отличие от целого ряда американских фильмов, в российском нет фигуры благородного представителя властей, который героически старается вернуть системе человеческое лицо. В экстремальной ситуации государство превращается в ликвидатора, оно постепенно лишается монополии на насилие и теряет силу. Кадры с совершающими массовое убийство военными в масках наверняка шокировали не только простых зрителей, но и часть российских элит. На тему этих сцен — и в целом способа изображения реакции на кризис — завязалась оживленная дискуссия. Ее следствием стал своеобразный компромисс: в шестой серии зрителям (будто бы мимоходом) сообщают, что прекрасно экипированные «чистильщики» в мундирах представляют некую вооруженную террористическую группировку, которая хочет в условиях хаоса взять под контроль государство.
Этот элемент отличает фильм от книги, из которой практически однозначно следует, что за казнями стоит какая-то государственная структура. Выдвигались теории, что упоминание о негосударственной принадлежности появляющихся на экране военных было сделано по просьбе российских властей. Подтверждением слухов может служить удаление двух серий с интернет-платформы. Вскоре их вернули, причем сразу же вышла шестая, в которой появилось упомянутое выше дополнение. Некоторые российские СМИ предполагали, что в дело вмешался министр культуры Владимир Мединский, который потребовал от «Газпром-медиа» отказаться от такой автоцензуры. Сам политик решительно опроверг эти сообщения, хотя одновременно одобрительно высказался на тему «Эпидемии». Слухи в СМИ, впрочем, могли быть частью рекламной кампании: они привлекли внимание к главной теме фильма и способствовали его продвижению.
Другой интересный мотив сериала — деградация государственных структур в столкновении с кризисом, сопровождающаяся отмиранием социальных и моральных норм. По охваченным эпидемией городским районам начинают рыскать вооруженные ломами и битами банды, которые нападают на каждого встречного и убивают его. Это естественное следствие так называемого карантина, в зоне которого оказались огромные пространства. Можно предположить, что большинство жертв чрезвычайной ситуации — это не те, кто погиб непосредственно от вируса, а те, кому не посчастливилось наткнуться на разъяренных бандитов. Такое бывает на изолированных от мира территориях.
Сдерживающие импульсы в таких ситуациях исчезают быстрее из-за страха, отчаяния, столкновения с массовыми смертями. Группам подростков, которые бьют людей стальными прутьями, нечего терять. Мир прекращает свое существование на их глазах, а они могут делать то, чем раньше занимались только в жестоких компьютерных играх. Боязнь заболеть приводит к тому, что исчезают также любые формы поддержки и помощи окружающим.
Происходит дегуманизация. Именно ее мы наблюдаем у военных, которые совершают массовые убийства. Другой человек становится потенциальной угрозой, он лишается всего человеческого, кажется отравой, вызывающей страх и омерзение органической массой, а поэтому его можно без зазрения совести уничтожить как источник заражения. Появляется железное алиби: убийство было актом самообороны или очищения.
И, наконец, следующий элемент: зарождение движения сопротивления в ситуации распада государства или, вернее, его борьбы не на жизнь, а на смерть с обществом. Оно возникает в провинции, разумеется, не без помощи харизматичного лидера (женщины, которая хочет отомстить за убитых военными мирных жителей). Локальную сельскую группу сопротивления возглавляет медсестра в исполнении дочери известного российского режиссера Никиты Михалкова Анна. Когда ее спрашивают, почему она ведет людей со старыми наганами против вооруженных автоматами солдат, она отвечает, «чтобы они знали, что с нами так нельзя». Экстремальные условия даже в обычно пассивной российской провинции провоцируют бунт, желание самоорганизоваться.
Об этом ярко в своем неповторимом стиле пишет профессор Александр Дугин: «Дело в том, что любое государство, в том числе и российское — монстр, Левиафан, безжалостная мертвая машина, лишенная души. За это государство так ненавидели Ницше и Толстой. Это правда, и подчас о ней важно вспомнить. Но это лишь часть правды. Без цели и высшего сакрального начала, теряя идею, цель, миссию, государство становится только машиной репрессий, государством как таковым. Такое государство на самом деле в какой-то момент начинает уничтожать народ (отчасти об этом — в моей трилогии „Ноомахии", посвященной Русском Логосу). Если у государства есть духовное измерение, оно превращается в нечто еще — путь к высшей истине. Может быть, оно не становится от этого гуманнее, но оно становится явно осмысленнее. В „Эпидемии" бросается в глаза именно такое государство, такой порядок, такая машина, у которой отсутствует смысл».
Людям, возможно, было бы легче смириться с экстремальной ситуацией и крайне жесткой реакцией властей на нее, если бы они знали, что они прилагают усилия и даже жертвуют собой во имя высших целей, которые близки всем или хотя бы большинству. Однако современное государство не выработало собственной телеологии, поэтому его жестокие действия провоцируют народный бунт. Катастрофа, о которой рассказывает российский сериал, имеет характер пандемии. После множества изображенных в реалистичном и подчеркнуто неэстетичном ключе перипетий герои попадают в спокойную, как они надеются, Карелию и добираются до отдаленного от цивилизации острова, который лежит посредине окруженного лесами озера. Там, однако появляются азиаты с Дальнего Востока (китайцы? японцы? корейцы?), причем не гражданские, а военные с оружием: служащие специальных подразделений и летчики. Этот элемент антиутопии можно понимать, пожалуй, как стремление показать, что разрушенное в результате биологического катаклизма государства становится совершенно беззащитным и не может противостоять экспансии заграничных сил. Дополняя картину разрушений, он становится последним признаком того, что прежний порядок катится в пропасть. При этом из какой именно страны прибыли вооруженные пришельцы, особого значения не имеет. Эпидемия разрушила не только социальную структуру общества, но и привела к окончательному краху государственности.
Большим плюсом сериала можно назвать то, что его герои — люди из плоти и крови. Российские фильмы, даже если речь идет о сериалах, в лучшую сторону отличаются от американских коммерческих лент именно тем, что они предлагают зрителю сложных в психологическом плане персонажей, изображенных с использованием множества оттенков. У каждого из героев есть какие-то темные стороны личности, страхи, слабые точки, которые оказываются особенно заметными в экстремальных условиях. Естественно, что в книге психологический портрет действующих лиц нарисован гораздо более детально, однако, в сериале они тоже остаются многомерными.
Сыгравшая одну из главных ролей в фильме актриса Марьяна Спивак недавно сказала: «Действительно, в условиях эпидемии наш сериал выглядит страшным, хотя раньше все это казалось нам, скорее, фантастикой». Она права, и это тем более повод посмотреть сериал и задуматься о дальнейших возможных сценариях развития ситуации. Вы, несомненно, не потратите время зря, а заодно сможете познакомиться с достижениями российского кинематографа, который (за редкими исключениями, которые можно обнаружить на канале «Тэ-фау-пэ Кульутра») практически в Польше не присутствует.
