На прошлой неделе мы отмечали 55-ю годовщину первого выхода человека в открытый космос, которая показала, что о некоторых легендарных событиях начала космической эпохи представления не совсем верные.
Советский космонавт Алексей Леонов совершил исторический выход за пределы космического корабля «Восход-2» 18 марта 1965 года, спустя неполных четыре года после того, как его товарищ из первого советского отряда космонавтов Юрий Гагарин открыл эпоху пилотируемых космических полетов. 20-минутное пребывание Леонова в открытом космосе на пятиметровом страховочном фале стало одним из последних советских первосвершений в начале космической эры. СССР обгонял США в космической гонке до второй половины 1960-х годов, когда американские астронавты догнали русских, а потом совершили кульминационный полет на «Аполлоне» и высадились на Луне.
После трагической смерти Гагарина в авиакатастрофе в 1968 году Леонов стал одной из самых заметных фигур в советской космической программе раннего периода. Будучи талантливым художником, он поражал публику своими картинами исторических полетов и космического будущего человечества. Он был командиром советской части экипажа во время полета «Союз-Аполлон» в 1975 году, который был важнейшим событием в российско-американском космическом сотрудничестве до 1990-х годов. Дружелюбный и коммуникабельный Леонов дал множество интервью журналистам, в том числе, мне.
Неудивительно, что рассказ о драматическом выходе Леонова в космос стал известен как историкам, так и широкой аудитории, и этот эпизод часто описывают едва ли не как свидание со смертью. В многочисленных книгах и статьях приводятся красочные описания того, как Леонов отчаянно пытался забраться обратно в космический корабль в своем раздувшемся скафандре. Только принятое в последний момент рискованное решение сбросить давление дало ему возможность втиснуться в узкий и гибкий переходной шлюз. Воздух у космонавта был на исходе, и Леонов вспоминал, как он полез в шлюз вперед головой, а не ногами, как полагалось по правилам. Потом он сделал казавшийся невозможным разворот внутри узкой шлюзовой камеры, после чего обессилевший космонавт открыл второй люк космического корабля, где его ждал командир Павел Беляев.
Но на самом деле все было не так.
Ставшие доступными в прошлом году документы и видеокадры рассказывают совсем другую историю. Как написал Леонов сразу после полета «Восхода-2» (эти его записи были обнародованы совсем недавно), он с самого начала намеревался сбросить давление в скафандре. «Моя первая попытка вернуться в шлюзовую камеру не увенчалась успехом, — писал космонавт. — На Земле я придумал, что делать, если войти с первого раза не удастся. Я планировал сбросить давление до 0,27 атмосферы (с номинального 0,4 атмосферы). Мои оценки подтвердились, именно так все и произошло».
Там же Леонов пишет, что в конце выхода он действительно устал, но не обессилел. Согласно его описанию, по сравнению с 25-секундными тренировками в ходе полетов на самолете по параболической траектории для создания условий невесомости, ему было не очень сложно вернуться в шлюзовую камеру. Но космонавт однозначно сообщает о том, что входил он ногами вперед. Он ни разу не упомянул о том, что отчаянно пытался нырнуть вперед головой.
«У меня возникла мысль бросить камеру, но мне не хотелось терять весь этот великолепный отснятый материал, — писал Леонов. — Тогда я снова схватился обеими руками за край шлюза и вставил обе ноги одновременно, держа камеру в правой руке. После этого я втянул себя внутрь, и держась левой рукой, начал право рукой засовывать камеру».
Обнародованные недавно видеокадры недвусмысленно указывают на то, что Леонов вернулся в шлюз ногами вперед, держа камеру именно так, как он описывал сразу по возвращении. Это означает, что никакого страшного кувырка внутри шлюза не было.
В отличие от более поздних рассказов, в том числе, его собственных, в которых повествуется о близкой к катастрофе ситуации, тот первый отчет Леонова особым драматизмом не отличался. «Подача кислорода в космосе была идеальной, достаточной. Работа была тяжелая, но дыхание обеспечивалось. Я не испытывал серьезного перегрева всего тела. Единственное, что я чувствовал, это горячие солнечные лучи, они обжигали лицо».
Этот довольно спокойный рассказ более полувека скрывали от редакторов журналов и кинодокументалистов. Наверное, есть причина, по которой мы называем первые советские полеты в космос легендой!
