Я рос во времена холодной войны. Тогда жизнь советского человека изображалась как суровая вереница разного рода лишений. Мы представляли себе людей, уныло стоящих в длинной очереди, чтобы попасть в продуктовый магазин. Если хлеб заканчивался раньше, чем до вас доходила очередь, вам приходилось возвращаться домой и каким-то образом печь хлеб самостоятельно.
Политических прав у людей тоже не было. Советские граждане прекрасно знали, что их лидеры постоянно им лгут и что, если они попытаются сказать правду, их ждет наказание. Любые массовые собрания вызывали подозрения, и власти пристально следили за всеми проявлениями творческого воображения. В 1989 году пала Берлинская стена, после чего пал и Советский Союз. Запад отметил «победу» в холодной войне, и тогда никому даже в голову не могло прийти, что однажды Соединенные Штаты станут похожи на ту мрачную антиутопию, которой нам представлялась советская Россия.
Теперь, находясь в условиях социальной изоляции, я много об этом думаю. Внезапно карикатуры из советской реальности нашли воплощение в нашей повседневной жизни, и причиной тому стала вовсе не коммунистическая угроза, а потенциально смертоносная последовательность РНК.
Наши соцсети стали отражением перехода от культуры, прославляющей капиталистические излишества, к культуре, в рамках которой способность достать самое необходимое — это большая победа. Люди, которые прежде вызывали у вас чувство собственной неполноценности, публикуя фотографии с роскошного отдыха, с мест в первом ряду на игре команды Warriors или изысканных блюд из ресторана French Laundry, теперь хвастаются заквасками собственного изготовления.
Между тем мы ежедневно получаем сводку — в духе политбюро — в которой наш лидер неизменно рассказывает о том, что у нас в магазинах предостаточно товаров всех категорий, хотя на самом деле многих из них попросту нет.
Как будто став нацией Раскольниковых, мы ведем подпольный образ жизни. В советскую эпоху у интеллектуалов и представителей искусства была тайная система общения — тайная распределительная система, называвшаяся самиздатом. Это была система публикации и обмена информацией, в основе которой лежал принцип «сделай сам».
Хотя сейчас наша главная задача — не спрятаться от секретной полиции, а уберечься от вируса, у меня создается впечатление, что сегодня, в 2020 году, мы погрузились в культуру самиздата. Вместо того, чтобы пойти в кино, в театр или на концерт, мы делимся друг с другом нашим опытом и успехами, которых мы достигли каждый в своем «бункере». Я смотрел, как прямо у себя дома концерты давали эстрадные артисты, которые могли бы сейчас играть в местном клубе Sid Gold's Request Room. (Чаевые через систему Venmo приветствуются.) Недавно я слушал свой любимый альбом «Satellite Rides» группы Old 97 в исполнении ее солиста — благодаря сервису Stageit. Как бы хорошо все это ни было, смотреть, как исполнители щурятся, пытаясь прочесть комментарии на экране, — это далеко не то же самое, что слышать рев толпы, встречающей их на сцене.
Самиздатом отдают и онлайн-заменители тех социальных взаимодействий, которыми прежде мы могли свободно наслаждаться. То слабое утешение, которое приносят нам виртуальные похоронные службы, праздничные ужины, дни рождения и седеры вызывают в памяти образы тех тайных удовольствий, которыми, как нам представлялось, приходилось довольствоваться нашим противникам по холодной войне.
Я хочу попросить прощения за свое уныние, которое нашло отражение в этой статье. И позвольте мне закончить ее на более оптимистичной ноте. Эта эпидемия пройдет. Мы снова выйдем из наших домов и сможем собираться компаниями. Вполне возможно, мы даже сумеем извлечь из текущей ситуации какие-то уроки, которые сделают нашу новую жизнь насыщеннее, чем она была до того, как мы услышали слово «коронавирус».
Может быть, новоиспеченные приверженцы домашнего хлеба на закваске дадут начало движению против полуфабрикатов. Выступления в духе самиздата могут наполнить искусство новой интимностью. Возможно, концерты в реальных гостиных с живыми зрителями наберут популярность. А эти виртуальные собрания покажут нам, насколько ценно личное общение с нашими близкими и друзьями, научив нас чаще с ними встречаться и быть добрее друг к другу. Кроме того, мы будем активнее развлекаться.
Эти мысли немного успокаивают. Но пока наш новый железный занавес остается опущенным, и мы находимся в изоляции, окруженные не колючей проволокой и надзирателями, а внушающей ужас биологической угрозой. Это не классическая тирания — хотя ощущение именно такое.
