Пятнадцатого января Владимир Путин в своем послании к Федеральному собранию заявил о планах по изменению российской конституции. Как друзья, так и противники президента уже давно рассчитывали, что он обязательно придумает нечто, что обеспечит ему нахождение у власти и после 2024 года. До сих пор это противоречило Конституции. Поэтому рассматривались разные опции. Привлекательнее других Кремлю казалось слияние России с Белоруссией, но этому воспротивился белорусский президент Александр Лукашенко. Оставалась возможность перенести президентские полномочия на какой-то другой пост и пересесть на него или же вычеркнуть из Конституции ограничение о двух сроках.
Но так как президент сам себя считает юристом и современным человеком, он решил не провозглашать в России что-то вроде джамахирии по ливийскому образцу. Судьба Муаммара Каддафи его не очень вдохновляет. Вместо этого было необходимо немножко подправить Конституцию — ровно настолько, чтобы счетчик президентских сроков вновь поставить на ноль и при этом не краснеть, но не настолько, чтобы пришлось проводить референдум.
Путин долго колебался, заставляя экспертов и избирателей теряться в догадках. Сначала было объявлено, что парламент получит больше полномочий. Но затем в проекте появился прямо противоположный тезис. Путин объяснил это тем, что хочет избежать «двоевластия». Это понятие относится к периоду октябрьской революции, когда временное правительство и социалистические советы рабочих и солдатских депутатов в равной степени претендовали на власть.
Поэтому Путин предложил вычеркнуть из Конституции возможность третьего президентского срока и распорядился вписать в проект много всякой ерунды типа того, что семья «это союз мужчины и женщины». Затем космонавт и депутат Госдумы Валентина Терешкова якобы «совершенно неожиданно» внесла предложение дать ему возможность править до 2036 года. Как очень скромный человек президент объявил, что согласен, но только при условии, если это одобрят Конституционный суд и народ.
Звучит дико? Но это и есть легализм — вводящие в заблуждения манипуляции с законом. Но почему власти не дают провести настоящий референдум, предусмотренный законом, а выбрали форму простого голосования, которое законом вообще не предусмотрено? Потому что требования к проведению референдума значительно строже: его нужно готовить в течение года и трудно сфальсифицировать. А без фальсификаций Путин обойтись не сможет: народ не в восторге от идеи, что он будет править еще 16 лет.
А время подпирало. Все шло по плану, оставались какие-то недели. Но тут пришел вирус, и оппозиция начала кампанию против голосования во время пандемии. Удастся ли Путину осуществить свой план позже? Вероятно, да. Но не без потерь. Его неумелые действия в борьбе с коронавирусом нанесли урон его имиджу. Придется приложить немало сил, чтобы получить желаемый результат.
Европу ожидает еще один «приятный» сюрприз. Европейские политики и дипломаты привыкли, что международные договоры заключают, чтобы их выполнять. Если договор подписан и ратифицирован, то национальное законодательство приводится в соответствие с ним. В худшем случае страна выходит из договора, но и тогда вытекающие из него обязательства выполняются, пока договор не утратит силу.
Как бы то ни было, среди множества бессмысленных изменений российской Конституции, которые вряд ли могут отвлечь от того факта, что речь идет о сохранении власти Путиным, вкрался маленький абзац о том, что международные договоры не всегда нужно рассматривать как обязательные для исполнения. Цитата: «Решения межгосударственных органов, принятые на основании положений международных договоров Российской Федерации в их истолковании, противоречащем Конституции Российской Федерации, не подлежат исполнению в Российской Федерации». А теперь простыми словами: мы подписываем соглашение и договариваемся о правилах решения спорных вопросов. Но соблюдать мы эти правила будем только в том случае, если наш Конституционный суд, полностью зависящий от президента, их одобрит.
Кремль проиграл целый ряд процессов в Европейском суде по правам человека (ЕСПЧ) и других международных инстанциях. Особое место занимают претензии акционеров фирмы «Юкос», которой я раньше руководил. Арбитражный суд в Гааге обязал выплатить акционерам компенсацию в размере 50 миллиардов долларов, а ЕСПЧ — более 2 миллиардов. Суд в Гааге вел разбирательство в течение десяти лет при участии делегированного Россией судьи и пришел к выводу, что государство преднамеренно ограбило компанию.
Кремль научился использовать международное право в своих интересах, но не хочет брать на себя связанную с этим ответственность. Он выполняет договоры от случая к случаю. Народ быстро забывает такие фортели. Скоро только юристы будут помнить этот маневр как еще один пример бесстыдного насилия над правом. Но европейские дипломаты не должны забывать: российское руководство сделало обман и вероломство составной частью своей конституции.
