За относительно короткий промежуток времени пандемия проявила не только неспособность развитых демократий справиться с новой ситуацией, но и истинную природу целого ряда казавшихся стабильными международных организаций, в том числе НАТО. В тот момент, когда Россия и Китай героически боролись с первой волной коронавируса и предоставили медицинскую помощь европейским странам, НАТО ничего не сделала, чтобы поддержать своих членов. Недавно вступившая в альянс Черногория стала тому прекрасным примером.
Страна обратилась к НАТО за помощью с медицинским оборудованием, но получила в ответ лишь транспортные услуги, то есть перевозку этого оборудования из Китая. Нелучше была ситуация и в развитых европейских странах, которые давно входят в альянс. Кризис еще даже не успел достигнуть апогея, как союзники начали вести себя самым что ни на есть хищническим образом, конфискуя медицинские товары и закрывая границы. Германия и Франции запретили их экспорт в страны-члены ЕС и, следовательно, НАТО, а также другие государства, несмотря на критику.
Такая внезапная конфронтация на политической сцене, которая обычно заполнена демагогией об общих ценностях и евроатлантическом сотрудничестве, а также прочими в конец заезженными выражениями, явно указывает на поверхностный характер идеологии НАТО. Тем не менее альянс принял в свои ряды 30-го члена вопреки пандемии. 27 марта Северная Македония, как и Черногория, вступила в организацию без официального одобрения собственных граждан. Договор о вступлении был подписан правительством в условиях объявленного в связи с пандемией чрезвычайного положения.
С учетом ситуации, давайте посмотрим, как новый член альянса способствует его готовности и боеспособности. Македонская армия насчитывает 8 000 солдат и 5 000 резервистов. ВВС нового члена обладают всего 20 вертолетами. У него нет флота, а оборонный бюджет составляет 140 миллионов евро. Таким образом, Скопье никак не способствует укреплению обороны НАТО.
С точки зрения НАТО, Македония — всего лишь пешка для дополнительного давления на Сербию и, следовательно, Россию, поскольку контроль над Сербией ограничивает перспективы усиления российского влияния на Балканах, если мы предполагаем, что Москва на самом деле проявляет интерес к региону. Для Скопье же вступление в НАТО открывает новые возможности для местной политической элиты и становится средством урегулирования внутренней проблемы албанского меньшинства и его идеологии создания Великой Албании, которая подмяла бы под себя почти половину македонской территории.
Раз Северная Македония и Албания являются членами НАТО, это по всей логике должно было бы способствовать снятию напряженности и смягчению территориальных притязаний, но, если судить по отношениям Афин и Анкары, членство в альянсе не поможет Скопье совладать с аппетитами Тираны. Долгое членство Греции и Турции в НАТО не помешало Анкаре постоянно нарушать греческое воздушное пространство и устраивать провокации в Эгейском море. Миграционный кризис лишь вывел эту напряженность на новый уровень.
С учетом длительности конфликта Греции и Турции и неспособности или нежелания альянса решить проблему, македонско-албанская напряженность, видимо, останется в текущем состоянии, то есть с преимуществом для Албании как самого верного американского союзника. Помимо исторических конфликтов стран, которые оказались в НАТО в результате ее быстрого расширения, стоит отметить критику со стороны давних и куда более значимых членов, таких как США и Франция.
Точка зрения Дональда Трампа по вопросу НАТО хорошо известна. Хотя СМИ постоянно критиковали его позицию, его аргументы опираются на факты. США берут на себя львиную долю расходов НАТО, а больше половины других членов не считают нужным достаточно тратить на свою оборону. Это была одна из главных причин критики со стороны Трампа, но стоит отметить, что будущее НАТО зависит и от развития экономических отношений США и Европы. В этом плане Дональд Трамп опять-таки занял предельно открытую позицию. Он считает, что европейские предприятия и интересы конкурируют с американскими. Отсутствие единства на экономическом уровне, которое просматривалось в стремлении Трампа ввести пошлины на товары из ЕС, без сомнение повлияет на обстановку в политическом и оборонном плане. С учетом стиля и идеологической платформы Трампа («Америка прежде всего»), его словесные нападки на ЕС и НАТО были в некотором роде ожидаемыми.
Несмотря на критику, Макрон продолжил стоять на своем и привел в качестве аргумента изменение поведения США по отношению к европейским союзникам и необходимость уделить больше внимания идущим из Африки угрозам для безопасности. Весьма интересная позиция президента Франции, которую можно было бы вкратце описать следующим образом: «Настоящий враг Европы — не Россия и не Китай, а терроризм».
Анализируя текущие отношения в НАТО, Макрон не упустил случая критически отозваться об отправке турецких войск на север Сирии, что подводит нас к следующему кризисному моменту в структуре альянса: отношения Турции, США и остальных стран-членов.
Ухудшение отношений Анкары и Вашингтона (это отрицательно сказалось на атмосфере внутри альянса в целом) стало результатом целого ряда событий, начиная с попытки государственного переворота в Турции в 2016 году. Новая геополитическая позиция Турции сблизила ее с Россией. Это повлекло за собой закупку российских ракетных комплексов С-400 и открытие газопровода «Турецкий поток» для доставки российского газа в Европу. В ответ на все это США остановили участие Турции в проекте самолета пятого поколения F-35 и отменили намеченную поставку Анкаре.
Турция — один из важнейших членов НАТО, поскольку по размерам вооруженных сил уступает только США в альянсе. Поэтому одного ее намерения действовать в собственных интересах и установить более тесные отношения с Россией, Ираном и Китаем достаточно для создания нестабильности в структуре альянса. Хотя сейчас ничто не указывает на готовность Турции выйти из организации, такое решение стало бы серьезным ударом по влиянию НАТО в ряде регионов Ближнего Востока и Кавказа. Этот хорошо заметный и активно обсуждавшийся в СМИ кризис отношений США и Турции затеняет другие разногласия в НАТО. Публичный образ организации призван создать картину единства, следования одним целям и принципам, но, как это обычно бывает, речь идет лишь о предназначенной для публики идиллической картине. Появление обладающих другими интересами групп в Североатлантическом альянсе было неизбежным с учетом практически маниакальной скорости его расширения. Новые государства-члены принесли иные геополитические взгляды, в также исторический и политический опыт, дисбаланс в плане военных возможностей и вклада в общую безопасность.
Президент Франции не один в своей точке зрения о НАТО: в этом его поддерживают Нидерланды и Люксембург. Тем не менее существует в альянсе и группа стран, которых объединяет другая борьба. Она состоит из Великобритании, Канады, Литвы, Эстонии, Латвии, Польши, Чехии и Нидерландов. Все эти страны рассматривают Россию как угрозу для Европы. Им противостоят Хорватия, Венгрия, Греция, Люксембург, Португалия и Италия, которые извлекли выгоду из китайских инвестиций и считают китайский проект «Один пояс, один путь» прекрасной возможностью для экономического развития или выхода из незавидного положения, в котором они оказались из-за партнеров по ЕС.
После недавнего вступления Северной Македонии в НАТО Сербия и Босния и Герцеговина остаются последними балканскими странами за пределами альянса. В связи со своим сложным политическим и государственным устройством Босния вряд ли когда-нибудь станет членом организации. Пока пандемия не затмила собой все остальное, внимание на местной политической сцене было привлечено к национального годовому плану. Большинство документов указывают на расширении сотрудничества Боснии и Герцеговины с НАТО, однако в них четко прописано, что окончательное решение о вступлении потребует дополнительного постановления президента и парламента. Таким образом, представители Республики Сербской имеют возможность заблокировать присоединение Боснии к НАТО.
С учетом всего вышесказанного, Россия остается главным противником (настоящим или воображаемым) НАТО. Если судить по тяжести ситуации, угрожающему характеру последних учений НАТО, ее расширению и постоянному смещению ее военной инфраструктуры к российским границам, относительно мирный и дипломатичный ответ Москвы никак не отражается на ее восприятии в альянсе. Учитывая сам характер формирования организации, она автоматически видит (или просто не может не видеть) в России главного противника, потому что без угрозы для «мира во всем мире», какой СМИ сейчас представляют Москву, она теряет смысл существования. Все остальное же можно рассматривать лишь как попытку создать иллюзию того, что НАТО пересмотрела свою изначальную цель.
