К сегодняшнему дню минимум 40 кланов — группировок, основанных на семейных связях, — решили обосноваться в Швеции. Об этом рассказал заместитель главы полиции и руководитель ее национального оперативного отдела Матс Лёвинг (Mats Löfving) в субботнем интервью в программе Ekot. Лёвинг привел в пример несколько городов, где присутствие кланов ощущается очень сильно: Стокгольм, Сёдертелье, Мальмё, Ландскруну, Йончепинг и Гётеборг. Даже чтобы просто досчитать до сорока, требуется некоторое время. К тому же эти кланы угрожают системе, считает полицейский.
Многие смотрели видеозапись, на которой двое полицейских, вмешавшись в инцидент на улице, оказались окружены особо опасными преступниками. «Убери свою чертову дубинку, а не то я ее в тебя воткну», — пригрозил один мужчина. Юханна Бэкстрём Лернебю (Johanna Bäckström Lerneby) сразу же увидела, что это один из членов клана Али Хан (Ali Khan), описанного ею в книге «Семья» (Familjen). И этот же клан недавно перекрывал дороги блокпостами. Так осмеливаются действовать лишь те, кто чувствует, что полицию уважать не обязательно. Они не боятся возмездия. Они считают, что улица принадлежит им. Правы ли они? Как часто преступникам сходят с рук угрозы полицейским?
Эти кланы — совершенно иная проблема, чем другие, менее сплоченные преступные группировки. Молодежь в них воспитывают для жизни в преступном мире. Мысль, что они могут захотеть интегрироваться и что превентивные меры могут сработать, не просто наивна — она опасна. Конечно же, нужно предлагать членам преступных семей выход. Поэтому так сюрреалистично звучали бормотания Стефана Лёвена о работе и школе в ответ на вопрос о 40 преступных кланах на пресс-конференции. Премьер-министр отказался даже признать, что их присутствие в стране связано с нашей миграционной политикой. Но как они вообще сюда попали, если не иммигрировали?
Ну нет, Стефан Лёвен, именно миграция в разных проявлениях питает преступность. Многие приезжают из полностью дисфункциональных государств с абсолютно другими ценностями. Они оказываются на отшибе общества в экономическом и культурном плане, да к тому же принадлежат к семейным группировкам, которые совсем не намерены становиться частью Швеции. Поэтому не следует слепо полагаться на превентивные меры — напротив, пора ужесточить законы и сделать так, чтобы вовлекаться в организованную преступность оказалось очень и очень неудобно.
Если наш премьер-министр не может признать даже эти очевидные факты, как он сумеет найти решение для страны?
То, что сказал Матс Лёвинг, поразительно сразу по нескольким причинам. Книги о деятельности кланов начали появляться в Швеции несколько лет назад. Пэр Бринкему (Per Brinkemo) стал пионером в этой области: шесть лет назад он написал «Между кланом и государством». За это ему пришлось лавировать под градом обвинений в расизме. Когда четыре года назад он вместе с Юханом Лундбергом (Johan Lundberg) выпустил еще одну книгу «Клан» (Klanen), реакция были примерно такая же. А когда я сам написал о задокументированных случаях проникновения кланов в политику, меня ожидало то же самое, что и Бринкему.
Это было всего два года назад. Так что рассказы Лёвинга, как преступники проникают в политическую жизнь, «стремясь оказывать влияние на официальное управление той или иной коммуной или даже всей Швецией», — совсем не новость.
Необычно, однако, что об этом говорит полицейский такого высокого ранга. Но почему многие так удивились именно сейчас, хотя все это происходит уже давно?
Когда я допишу этот текст, я пойду в магазин за едой. Чуть позже стану укладывать детей. Когда они заснут, возможно, вместе с женой посмотрю что-нибудь веселое. Кажется, все в порядке. В этом смысле моя жизнь напоминает жизни многих. Но в действительности все совершенно не в порядке. Государство умудрилось утратить контроль над собственной территорией.
Если бы на наших улицах и площадях стреляли и убивали детей иностранные солдаты, если бы чужое государство вмешивалось в нашу политику и проникало во властные структуры, стало бы правительство действовать тогда?
Все совершенно не в порядке.
