Речь идет о полноценном сумасшествии. Сегодня, в эти минуты, 10 тысяч мужчин и женщин занимаются вопросами климата и окружающей среды, в то время как 300 миллионов заняты работой, связанной с проектами, которые могут стереть с лица земли большую или меньшую часть человечества, но которые на языке военных также называются обороной или сдерживанием.
Неописуемое несоответствие ресурсов и финансов, которые используются для войны, запугивания или иных военных целей, по сравнению с тем, что необходимо для спасения страдающей планеты, мягко говоря, не только пугающе, но и полностью находится за границами понимания и здравого смысла.
Писатель Гейр Нюгордсхауг (Geir Nygårdshaug) литературно выражает то, что мы все вообще-то знаем — если решимся об этом подумать. Достаточно бросить пару критических слов по военной теме в такси, и шофер абсолютно точно опишет ситуацию: «Одна промашка, и затем конец всему». Или, сидя у 20-летней парикмахерши, неожиданно услышать от нее то, что Нобель понял 124 года назад: «Если бы оружие было ответом, то у нас давно был бы мир».
Это так просто. Не нужно быть астронавтом, чтобы понять, в каком кризисе мы находимся и что гонка вооружений положение не исправит. Те, кто понимает это и высказывает сомнения и беспокойство, быстро выяснят, что людей с таким же мнением значительно больше, чем они предполагали. Но все системы так созданы и так настроены на войну и гонку вооружений, что для обсуждения альтернатив места нет. Еретическое сомнение рассматривается почти как предательство родины.
Но если сфера исключена из дискуссии, это ослабляет нашу демократическую форму правления. В дебатах 1990-х о норвежском членстве в ЕС звучали голоса обеспокоенных будущим внешней политики. В системе ЕС есть свобода обсуждения — пока не достигнуто согласие и не принято решение. В этот момент дискуссии прекращаются, и все страны-члены обязаны лояльно следовать общей точке зрения.
Что за система! Конец наблюдениям за фактами, вопросам, сомнениям, передумываниям, предложениям другой политики или других решений — это ли не смерть демократии? Но не именно ли о таком конце демократии мы приняли решение для наших вооруженных сил?
С 1949 года наши военные и политические руководители говорят в унисон со всеми коллегами во всех странах НАТО, и национальные средства массовой информации усиливают этот посыл. Мы обеспечиваем себе безопасность, покупая расположение США, мы воюем за США в Афганистане и Ливии, приобретаем вооружения, одобряем ядерное оружие. Бюджетов никогда не будет достаточно. Можно ли помыслить, что наш военный аппарат когда-нибудь станет достаточно большим и хорошим, чтобы обезопасить нас от катастроф войны? Нет ли на самом деле другого, лучшего решения?
Ответ — в трактате 70-летней давности. Норвегия по контракту связана с пламенной верой в дорогую и противоправную международную систему. И год от года она становится только опаснее и дороже. Нечего обсуждать, политика безопасности идет на автопилоте.
А риск велик. Если ты смог позавтракать сегодня утром, то благодари пару русских, прежде всего Станислава Петрова, который руководил ночным дежурством в подразделении наблюдения за спутниками неподалеку от Москвы в сентябре 1983 года. Около полуночи сигналы тревоги сообщили об американской ядерной атаке. Он смог сохранить хладнокровие. Фильм о Петрове небезосновательно называется «Человек, который спас мир» («The man who saved the world»).
Так же называется документальный фильм о Василии Архипове, адмирале подводного флота, который не дал запустить ядерную торпеду во время Кубинского кризиса. Оба фильма стоит посмотреть — и реалист после этого будет ежедневно делать для ядерного разоружения все, что в его силах.
Когда что-то угрожает отдельному человеку, мы делаем все возможное и невозможное. Почему мы не делаем ничего, когда угроза нависла над всем миром? Как в Катовице в Польше в 2018 году, так и в Мадриде в 2019 году нации всего мира встречались, чтобы решить вопрос о сокращении выбросов вредных для климата газов. Это смертельная опасность. Но предлагал ли кто-нибудь всерьез сократить военное производство и прочую активность? Вряд ли что-то могло бы больше способствовать достижению целей Парижского договора, чем быстрое сокращение вооруженных сил. Но все военное из таких договоров исключено. Военная отрасль защищена тефлоновым покрытием; почти все воспринимают войну и массовую гибель как «факт жизни».
Мы не хотим иметь ничего общего с пытками отдельного человека, так почему мы так легко одобряем пытки целых наций? Военная игра мускулами не имеет смысла и разрушительно влияет на всех. В том числе и на преступников, которые служат своей стране деяниями настолько гротескными и циничными, что выжившие уже уничтожены. Солдаты США кончают жизнь самоубийством чаще, чем погибают в боях. Расходы на войну разрушают способность общества оберегать собственных граждан, обеспечивать им безопасность, создавать хорошие условия жизни, хорошее здравоохранение, школы и органы правопорядка. Молодежь, не получившая хорошего старта, может плохо кончить — здесь речь тоже идет о безопасности.
В детстве мы смеялись над историей о пропащих жителях Молса, которые вырезали крест в своей лодке, чтобы обозначить место хорошей рыбалки. Насколько умнее выбрасывать деньги на политику, которая становится тем опаснее, чем больше мы делаем на нее ставку?
Когда-то в мои обязанности во время работы у Уполномоченного по делам потребителей входила борьба с нездоровой рекламой. От имени государства я должен был следить за тем, чтобы печенье и косметика для волос рекламировались как низкокалорийные, безопасные для детей, надежные, полезные для здоровья продукты с долгосрочным действием. Неплохо, что государство тратит деньги на защиту населения от чересчур хитрых продавцов. Но что с обещаниями на крупных — закрытых — ярмарках вооружений? Там под маркой безопасности продаются последние новинки в области разрушения. Кто проверяет эти обещания?
Обещания безопасности в гонке вооружений фальшивы. Современное оружие стирает грань между обороной и нападением. Технологическое развитие не дает времени подумать, все более краткое время на принятие решения ведет к постоянному росту угрозы недоразумений и ошибок.
Постоянная подготовка к войне не дает безопасности. Ни в своей стране и ни во всем мире. Мы все живем в этом мире. Скрытая война небезопасна. Рост военного производства, надежность оружия и власти — иллюзия. Дорогая и опасная. Ярлыки «политика безопасности» и «оборона» — нездоровая реклама, обман народа в совершенно особом разделе и ценовом классе.
Как только возникает подозрение, картина становится более отчетливой. Повсюду можно увидеть, что можно выиграть от сотрудничества в вопросах мира — и потерять при продолжающейся гонке вооружений. Но мы вкладываем деньги в фиктивные военные угрозы. Опасность войны растет вместе с нашими антивоенными мероприятиями, в то время как возможности ответить на все другие, крайне реальные угрозы человечеству и природе сокращаются. Одна миллионная часть военных бюджетов — и мы могли бы подготовиться к борьбе с covid-19.
В политической дискуссии речь идет о вооруженных силах и безопасности как власти, но мало говорится о мире и мирных средствах. Наша культура настолько милитаризована, что работа ради мира может быть невидимой. Под обложкой «окружающий мир как он есть» СМИ массово создают впечатление, что изменения невозможны. Наверно, построение миролюбивой и ненасильственной культуры, поиск новых методов разрешения конфликтов не способствуют продажам газет. Но если СМИ игнорируют все, что делается для улучшения мира, они не освещают жизнь во всех ее проявлениях и лишь помогают разжигателям войны победить.
Может, СМИ еще не дошли до буквы А в азбуке о правах людей, Нюрнбергском процессе и обязательствах стран — членов ООН. Соблюдение прав явно не входит в их картину «мира как он есть». Правовые требования так же важны для общества и цивилизации, как рельсы — для железной дороги. Журналисты должны знать права народа достаточно хорошо, чтобы в нужное время быть в состоянии задавать вопросы и противостоять руководителям государств, которые вопреки всем законам планируют нападение или экономическую блокаду, указывая им, что они встали на преступный путь. Отсутствие интереса у СМИ ослабляет международное право. Для тех, кто желает, чтобы международное право функционировало, равнодушие СМИ — несчастье.
Избегать применения силы и насилия, делать ставку на единство и сотрудничество — основополагающий рецепт хорошей жизни и хорошего общества. Не должно ли то же самое касаться международного сообщества? Страны расположены там, где они расположены, у них те соседи, которые есть. Можно ли жить мирно без установки на сотрудничество и добрые взаимоотношения? Огромная работа, которую ведет движение за мир, чтобы защитить нас всех наименее опасным для жизни способом и предотвратить новые войны, едва заметна.
Мы развиваем новые методы, например, диалог и ненасильственное урегулирование конфликтов. Пройдет несколько лет, и это станет новым полем для академических исследований и отработки навыков для практического применения. Мирное сосуществование — это значит не избегать конфликтов, а решать их рациональным и цивилизованным способом. Такие методы выигрышны и могут применяться на национальном и международном уровнях. Нобелевские премии могли бы сотворить чудеса. Комитет должен продвигать исследования по вопросам мира, понимая, что мир начинается с молодых. Это могло бы дать надежду и веру в будущее и породить новые идеи.
Мое противостояние культуре милитаризма и войны началось в молодости, когда я с большим сомнением отбывал воинскую повинность. Это было 63 года назад. Должен был я по приказу государства убивать ровесников, которым по приказу своего государства полагалось убить меня? Мир не может быть устроен так бесчеловечно и глупо. С годами появились и другие аргументы. Я стал юристом. Право на жизнь и личную безопасность — основополагающее право человека, а война — окончательное его отрицание. Я рассматриваю последние 12 лет борьбы за Нобелевскую премию по разоружению как поиск ответа на судьбоносный вопрос человечества.
Нобелевская премия мира жизненно необходима, причем в ядерную эпоху она значительно важнее, чем во времена Нобеля. Тот, кто боится, что не найдет поддержки в своем беспокойстве о военной политике безопасности в семье, в школе или на работе, может быстро убедиться, что многие терзаются похожими сомнениями.
Можно спросить себя, что могут сделать все организации и разрозненные акции против гигантского аппарата войны. Различные протесты — капли в море. Одна акция против военных игрушек будет почти комична, но если бы она была частью потока мероприятий, призванных положить конец милитаризму и войне, то она сразу бы стала выглядеть иначе. Разрозненные идеи и проекты в рамках отдельных стран не смогут подвигнуть военные силы к отступлению, настолько они массивны, хорошо отлажены и профинансированы. Требуются всеобщие усилия, чтобы перестать верить, будто страны навечно обречены на военные игры.
Чтобы стать значительным противовесом, требуется общее видение мира без военных систем, мира, в котором страны действуют совместно и не имеют оснований бояться друг друга. Нобелевские премии, которые много лет раздавались по всему миру без какой-либо идеи о цели, никогда ничего не изменят. Возможность Нобелевской премии за разоружение важна для продвижения нового, мирного «братства наций» Нобеля. Подумайте о невероятных вызовах, на которые люди в состоянии ответить — в любых других сферах, но не в создании миропорядка без войн.
Мы можем больше, чем думаем. Народ, который полагает, что невозможно прекратить войну, не видит ни новых инструментов, оказавшихся в его распоряжении, ни того, что многое уже изменилось. Когда-то существовали министерства войны и министры войны. В течение 90 лет война была запрещена (Пакт Бриана-Келлога). С 1945 года государства обязались отказаться от военного использования силы (пакт ООН ст. 2.4., 32 и 33). Мы заключили договоры о глобальном мирном порядке. Единственное, что еще предстоит, — следить, чтобы государства исполняли свои обещания. И мы все должны требовать от наших собственных стран соблюдать законы.
Есть два серьезных препятствия. Первое — мысли каждого из нас, то, во что мы верим. Второе — мощный, чересчур мощный военный аппарат и — иными словами — криминальный надмир.
Этот текст — обработанный фрагмент из книги Фредрика С. Хеффермеля «Обратная сторона медали. Нобелевская премия мира: сто лет неиспользованных возможностей», которая вышла в сентябре 2020.
Книга, обзор истории Нобелевской премии мира в течение 120 лет, открывает неизвестные страницы дискуссий о гонке вооружений, работе во имя мира и о политике безопасности. Хеффермель критикует злоупотребление премией мира норвежскими политиками.
Фредрик С. Хеффермель — юрист, активист борьбы за мир и писатель. Автор книги «Воля Нобеля» (2008), где утверждает, что норвежский Нобелевский комитет превратно толкует завещание Альфреда Нобеля.
