Ведущий ABC News Джордж Стефанопулос: Добрый вечер, это Национальный конституционный центр в Филадельфии, и мы начинаем разговор с Джо Байденом.
Добро пожаловать. Добро пожаловать, господин вице-президент.
Джо Байден: Приятно быть вместе с вами.
Джордж Стефанопулос: Что ж, мы здесь с группой избирателей из Пенсильвании. Как вы видите, все соблюдают социальную дистанцию.
(смех)
Кто-то из этих людей будет голосовать за вас, кто-то — за президента Трампа, кто-то пока не определился. Мы постараемся сделать так, чтобы они сегодня задали как можно больше вопросов.
Джо Байден: Хорошо.
Джордж Стефанопулос: Начнем с Николаса Фидена. Он из Дженкинтауна, штат Пенсильвания. Это недалеко отсюда.
Джо Байден: Здравствуйте.
Джордж Стефанопулос: Вы демократ?
Ник Фиден: Я демократ, спасибо, Джордж.
Господин вице-президент, каждый день мы с женой в ошеломлении наблюдаем за полным отсутствием скоординированных действий федеральных властей по борьбе с covid-19. Мы знаем, что ваша администрация будет следовать указаниям науки.
Мой вопрос к вам состоит из двух частей. Первое. Если вспомнить время, когда наша страна только узнала о covid-19, как следование указаниям науки воплотилось бы в реальную политику?
И еще. Говоря о будущем, что сделает ваша администрация, следуя указаниям науки, в плане конкретных действий, которые не осуществила действующая администрация?
Джо Байден: Ну, во-первых, оглянемся назад. Президент был проинформирован о том, насколько опасен вирус. Еще тогда, в начале февраля, я говорил, что не надо выпускать людей из Китая.
Мы создали в Белом доме группу из состава администрации по борьбе с пандемией в количестве 44 человек. Я предлагал — не будучи должностным лицом, поскольку я бывший вице-президент, — я предлагал добраться до источника проблемы.
Насколько нам известно, Трамп этого не сделал и не настаивал на этом. Все 44 человека разъехались по домам, и их никто не сменил.
Кроме того, я отмечал в феврале в статье для USA Today, какая это серьезная проблема. Трамп это отрицал. Он сказал, что ничего серьезного нет.
Потом мы узнали, что он был прекрасно осведомлен о серьезности проблемы, когда давал интервью Джорджу Вудворду, то есть, извините, Бобу Вудворду. Тогда он заявил, что никому ничего не рассказывал, так как не хотел, чтобы американцы паниковали.
Американцы не запаниковали. Это он запаниковал. И ни слова никому не сказал.
Потом в марте я написал, что нам надо сделать, чтобы взять ситуацию под контроль. Есть давно принятый закон, который позволяет президенту взяться за дело и сказать: прекратите делать то-то и начните делать то-то. А у него очень много времени ушло даже на принятие решения о закупке аппаратов искусственной вентиляции легких и так далее.
Итак, главное — он упустил колоссальные возможности, постоянно говоря неправду. Он говорил, что к Пасхе все закончится, и волноваться не надо. Все пройдет, когда наступит летняя жара, все исчезнет чудесным образом. Он до сих пор так говорит.
Джордж Стефанопулос: Господин вице-президент, прежде чем вы перейдете к будущему, могу ли я еще спросить вас о прошлом? В январе вы написали статью, в которой предупреждали о серьезности пандемии. Но я не помню, чтобы вы призывали к социальному дистанцированию, ограничению массовых мероприятий, обязательному ношению масок и…
(переговариваются между собой)
Джо Байден: Не тогда.
Джордж Стефанопулос: В январе или в феврале? Верно.
Джо Байден: Нет, не в январе и не в феврале, это неправильно.
Это было в конце марта, и тогда я изложил подробный план по открытию школ в июне и июле. Я говорил… но к тому времени наука все лучше понимала, почему вирус распространяется так быстро.
А президент продолжал все отрицать. Обратите внимание, с марта я прекратил проводить большие митинги, начал носить маску. Вы же знаете. Как раз тогда наука с ее ведущими представителями типа доктора Фаучи говорила, что нужны такие вот меры предосторожности.
Сейчас нам нужен национальный стандарт, вместо того чтобы оставлять все на откуп губернаторам. Помните, президент сказал губернаторам действовать самостоятельно. Типа, это не его обязанность. Губернаторы могут делать, что хотят. Не его обязанность.
Президент обязан руководить. А он этого не делал. Он не давал распоряжений, потому что его, на мой взгляд, больше всего беспокоил рынок акций. Его беспокоило то, что если он расскажет, насколько все серьезно и плохо, если не принять меры предосторожности, то этому рынку придет конец.
Его барометр экономического успеха — это рынок.
Третье, чего мы не сделали: у президента была возможность не закрывать школы и предприятия, но для этого он должен был оказать им необходимую помощь.
Конгресс выделил помощь в размере пары триллионов долларов, и что произошло? Большая часть этих денег, значительная часть, ушла к самым богатым корпорациям нашей страны. Она не дошла до маленьких семейных магазинчиков и предприятий.
У нас закрылось каждое пятое или каждое шестое предприятие малого бизнеса, многие из них — навсегда. Людей уволили. А когда первый пакет денег на безработицу был одобрен и пошел, он ничего не сделал. Ничего не сделал.
Насколько я знаю — а я говорю искренне, я видел и знаю многих президентов, работавших в кризисной ситуации, — я не помню, чтобы он собирал вместе демократов и республиканцев из Палаты представителей и Сената.
Джордж Стефанопулос: Давайте заглянем вперед. Вы говорили, что отправите экономику на карантин, только если ученые посчитают это необходимым.
Джо Байден: Не совсем так. Они спрашивали, переведу ли я экономику на карантин, если так скажет наука. Я сказал, что буду следовать рекомендациям науки. Но я не думаю, что есть необходимость в карантине.
Джордж Стефанопулос: Но… Хотелось бы расспросить вас об этом подробнее.
Джо Байден: Конечно.
Джордж Стефанопулос: Вы проработали в Овальном кабинете с президентом Обамой восемь лет. Он всегда говорил, насколько трудно решать проблемы…
(переговариваются между собой)
…говорил, что ученые скорее всего не согласятся. Ученые не согласятся с экономистами. Поэтому вопрос в том, как вы будете это решать. Кого вы будете слушать? Как вы будете сдерживать пандемию, не разрушая при этом экономику?
Джо Байден: Ну, сдержать пандемию можно рациональными действиями, не доверяя экономике. Например, я изложил план, как можно открыть компании, возобновить бизнес. Можно открыть компании и школы, если дать им соответствующие указания, а также выделить необходимые для этого деньги.
Что происходит сейчас? Мы знаем, например, что если вы открываете свое предприятие и вешаете на дверь табличку с объявлением, что там безопасно, люди туда все равно не пойдут.
Но можно объяснить, что приняты меры социального дистанцирования, что есть перегородки перед кассой, что кассы разделены между собой, что нет больших толп, что вы ограничиваете число посетителей, если это ресторан.
Надо обеспечить тестирование. Это очень важный момент, а он этого не сделал. Тестирование и отслеживание. И надо сделать так, чтобы люди были соответствующим образом подготовлены, перед тем как начать ходить на учебу. Знаете, мы вначале говорили — правительство вначале говорило — что обеспечит масками каждого ученика и каждого учителя.
А потом сказали: нет, нет, нет. Как сообщило Федеральное агентство по управлению в чрезвычайных ситуациях, президент или кто-то там еще заявил, что никакой чрезвычайной ситуации нет. Нет чрезвычайной ситуации. Нам нужно меньше… нам нужно больше учителей в школах, чтобы не закрывать их, а классы — сделать меньше.
Мы теперь многое узнали. Нам надо изменить систему с ИВЛ. Я все изложил детально. Опять же, говоря об этом, я хочу подчеркнуть, что не являюсь официальным должностным лицом. Я баллотируюсь, но я не вице-президент и не сенатор.
Поэтому я не хочу говорить: я, я, я. Но мы четко изложили, что нужно сделать. Посмотрите, наша страна — это 4% от общемирового населения, а у нас 20% от общего количества смертей в мире.
У нас умерли более 210 тысяч человек. И что он сделал? Ничего. Он до сих пор не надевает маску и так далее.
Джордж Стефанопулос: У нас есть вопросы о коронавирусе.
Джо Байден: Конечно.
Джордж Стефанопулос: Вопрос задает Келли Лей.
Джо Байден: Спасибо.
Джордж Стефанопулос: Она из Филадельфии, республиканка. В 2016 году голосовала за Дональда Трампа. Сейчас пока не определилась.
Келли Лей: Определилась.
Джо Байден: Привет, Келли, как ты?
Келли Лей: Привет, господин Байден. Мой вопрос о вакцине от коронавируса — или о возможной вакцине. Сенатор Харрис заявила, что она ни в коем случае не примет вакцину от президента Трампа. Конечно, мы все знаем, что не президент Трамп создает эту вакцину, ее создают врачи и ученые, которым мы вроде доверяем.
Итак, мой вопрос к вам: если вакцина будет утверждена до конца года, согласитесь ли вы на прививку, а если станете президентом, то обяжете ли всех прививаться?
Джо Байден: Два момента. Первое. Президент Трамп неверно говорит о том, что касается вакцины. Он говорит, что мы ее очень скоро получим, что это вот-вот произойдет. Но речь не о нем. Если ученые, наука подтвердят, что вакцина готова, испытана, что пройдены все три фазы, тогда да, я соглашусь на прививку и будут призывать всех остальных сделать то же самое.
Но президент Трамп говорит какие-то безумные вещи, а потом от этого отказывается. Типа, делайте себе инъекции хлорки, и вы ничем не заболеете. Нет, я нисколько не шучу. Он действительно так говорил. А теперь для него панацея — компания «Регенерон» (Regeneron). Эти все вылечат.
Есть 500 тысяч доз. А людей у нас несколько миллионов и даже больше.
Знаете, вы, наверное, заметили: большинство компаний, разрабатывающих вакцины, работают. Они добиваются реального успеха.
Я как минимум дважды в неделю встречаюсь с ведущими учеными. Вначале встречи были четыре раза в неделю. Они подробно рассказывают, что сделано. Сейчас они действуют правильно. Когда они сталкиваются с серьезными проблемами, они прекращают испытания. И не возобновляют их до тех пор, пока не дойдут до сути проблемы.
Вакцина пока не готова. Большинство ученых говорят, что она появится не раньше начала следующего года, а может, весной следующего года.
Между тем меня беспокоит сделанное «Регенероном». Это полезный антидот, даже не антидот, а полезное средство. Но что происходит? Нет плана его распределения. Сколько будет распределено? Всего у нас 500 тысяч ампул. У нас нет в полном объеме оборудования для тестирования. У нас нет возможности дать это средство всем нуждающимся.
Что мы должны сделать прямо сейчас? Предположительно все делается правильно, но я пока этого не увидел. Не увидел документов, о которых говорил. Должен быть план, когда мы получим вакцину, как мы ее будем распределять.
Джордж Стефанопулос: Но когда мы ее получим, дадите ли вы распоряжение об обязательном применении, если она будет безопасной и эффективной?
Джо Байден: Ответ зависит от того, насколько ясно… Говорят, вакцина оказывает очень хорошее воздействие на 85% американского населения. Другие говорят, что вакцина — это ключ к решению проблемы. Золотой ключик.
Все зависит от характера вакцины, когда она появится, и от того, как ее будут распределять. Все от этого зависит.
Но я думаю, что в зависимости от ситуации с распространением вируса мы должны думать о том, чтобы сделать вакцинацию обязательной, и обсуждать это.
Джордж Стефанопулос: Как это организовать?
Джо Байден: Это невозможно. В этом вся проблема. Заставить нельзя. Это не прививка от кори. В школу не пустят, пока не будет прививки от кори. Здесь по-другому.
Нельзя потребовать, чтобы прививались все. Как нельзя обязать всех носить маски. Но можно сказать, можно собрать всех губернаторов, 50 человек, и сказать им: попросите людей носить маски. Все знают.
Джордж Стефанопулос: А если не будут, то и ладно?
Джо Байден: Нет, не ладно.
Тогда я обращусь к каждому губернатору, к каждому мэру, к каждому члену совета, к каждому местному чиновнику и скажу: обяжите людей носить маски, скажите, что они обязаны их надевать, выходя на улицу. И добейтесь этого от всех.
Джордж, мы с вами знаем, и вы и сами хорошо знаете, что слова президента имеют значение.
Келли Лей: Совершенно верно.
Джо Байден: И неважно, хорошие это слова, плохие или нейтральные. Они имеют значение.
А когда президент не надевает маску, когда смеется над людьми типа меня, смеется, что я долгое время ношу маску, — тогда люди могут сказать, что это не очень важно.
Но когда президент говорит — я думаю, это очень важно. Например, я пришел сюда в этой маске, но под ней у меня была маска N95. Я просто оставил ее в комнате, перед тем как выйти сюда.
Думаю, важно, что мы говорим.
А сейчас становится ясно, что и дети заражаются вирусом, пусть и без серьезных последствий. Но у нас пока не было серьезных исследований по детской вакцине.
Так что нам еще предстоит многое сделать. Но мы можем добиваться успеха и спасать человеческие жизни.
И последнее. Послушайте руководителя Центра по контролю и профилактике заболеваемости, он выступил и сказал, держа в руках маску: пока мы ждем вакцину, надо носить маски, они спасут больше жизней, чем вакцина, если бы она у нас была.
По имеющимся оценкам, по данным серьезных исследований Вашингтонского университета, Колумбийского университета и так далее, если мы будем носить маски, то до конца года умрут на 100 тысяч человек меньше.
Джордж Стефанопулос: И самоизоляция не понадобится?
Джо Байден: И самоизоляция не понадобится, все верно. Если носить маски, меры самоизоляции не понадобятся.
Джордж Стефанопулос: Давайте поговорим об экономике. Энтони Аргикакис…
Джо Байден: Спасибо. Надеюсь, я ответил на ваш вопрос.
Джордж Стефанопулос: …из Кэнонсбурга, штат Пенсильвания, это пригород Питтсбурга. Он республиканец.
Джо Байден: Я это знаю.
Джордж Стефанопулос: Голосовал за президента Трампа.
Энтони Аргикакис: Спасибо, Джордж, спасибо, господин вице-президент. Вы говорили, что у людей с доходом менее 400 000 долларов налоги не увеличатся ни на цент…
Джо Байден: Верно.
Энтони Аргикакис:…но вы также заявляли, что ликвидируете налоговые сокращения Трампа. Налоговые сокращения Трампа уменьшили налоги для большинства рабочих, но я бы сказал, недостаточно. Каков ваш план: оставить налоговые сокращения для среднего класса или разработать новый план по дальнейшему сокращению налогов?
Джо Байден: Я ношу с собой эту карточку.
Налоговые сокращения Трампа, около 1,3 триллиона долларов из 2 триллионов этих налоговых сокращений, попали к верхушке, составляющей одну десятую одного процента. Вот что я хочу ликвидировать, а не все налоговые сокращения, которые есть.
Между прочим, посмотрите: мы уменьшили ставку корпоративного налога, которая составляла 35%. Находившиеся у власти демократы и республиканцы считали, что ее надо снизить до 28%. Он снизил ее до 21%.
Из 500 ведущих компаний в списке «Форчун» 91 не платит ни единого цента. Если увеличить корпоративный налог до 28%, а это справедливый налог, то благодаря одной только этой мере мы соберем 1 триллион 300 миллиардов долларов.
Если сделать так, чтобы люди, зарабатывающие больше 400 000, платили столько же, сколько при администрации Буша, 39,6%, то есть еще больше повысить, получится — позвольте прочитать точную цифру — около 200 долларов. Нет, извините. Это будет 92 миллиарда долларов.
Так что можно собрать много денег и потратить их так, чтобы жизнь стала лучше, чтобы уровень жизни повысился, чтобы здравоохранение стало доступным, чтобы можно было учить детей в вузе, чтобы студенческий кредит был по карману. Чтобы каждый мог расплатиться по ипотеке.
У нас сейчас 29 миллионов человек…
Джордж Стефанопулос: Господин вице-президент, позвольте уточнить.
Джо Байден: Да.
Джордж Стефанопулос: Вы собираетесь увеличить налог с корпораций. Вы собираетесь увеличить налоги для богатых. Разумно ли это делать сейчас, когда экономика так слаба? И еще…
Джо Байден: Вполне.
Джордж Стефанопулос: 900 тысяч человек…
Джо Байден: Это хороший вопрос.
Агентство «Мудиз» только что провело детальный анализ моего налогового плана и моего экономического плана. Они сказали — «Мудиз» с Уолл-Стрит сказали — что через четыре года я создам 18,6 миллиона новых рабочих мест, высокооплачиваемых рабочих мест. Это первое. Второе, я… ВВП увеличится на триллион долларов больше, чем при Трампе, а рабочих мест будет на 7 миллионов больше, чем при Трампе.
Причина в том, что если все люди вернутся в дело, получат работу, все придет в движение. Все придет в движение. А сейчас ситуация прямо противоположная.
В этом году во время пандемии наши самые богатые миллиардеры в мире и в стране увеличили свои состояния еще на 700 миллиардов долларов. 700 миллиардов.
Он говорит о резком подъеме после спада. Но это будет подъем для богатых. Если ты на вершине, у тебя все будет очень хорошо. Но есть и другие. Если ты внизу или в середине, доход у тебя уменьшится. Не увеличится. А я знаю, что надо сделать. Вы можете увеличить свои доходы.
Будем надеяться, что вы миллиардеры. Но шутки в сторону. Надо говорить о подъеме экономики. Джордж, почему я с оптимизмом говорю о восстановлении экономики? С большим оптимизмом, чем прежде? Потому что у нас четыре кризиса произошли одновременно, и один помогает другому.
Например, мы вложим значительную часть этих денег в инфраструктуру. В зеленую, экологически чистую инфраструктуру. На новых шоссе, которые мы строим, и на старых шоссе появятся 500 тысяч зарядных станций. Мы станем собственниками рынка электромобилей.
Мы все знаем, как было в прежние времена, когда президент в США тратил 600 миллиардов долларов в год на государственные контракты, на все — от авианосцев до автомобилей.
Если мы производим в Америке, а мы можем это делать, — это не нарушение каких-то международных соглашений. Если мы настоим на этом, какая бы это ни была продукция, лишь бы это было сделано в Америке, включая материалы для производства, — мы создадим от 4 до 6 миллионов рабочих мест. Только за счет этого.
Сейчас в рамках его торговой политики многое уходит за рубеж. Выгодно, когда многое делается за рубежом. Если вы отправляете производство за рубеж, то получаете десятипроцентное налоговое увеличение на свою продукцию.
Если вы производите в Америке, вы получаете рост в 10%. Если вы возвращаете в Америку компанию, вы открываете новое предприятие, вы получаете 10-процентную налоговую льготу на все, что вкладываете. И это работает, Джордж.
Джордж Стефанопулос: Итак, никаких задержек с увеличением налогов не будет.
Джо Байден: Нет. Ну, для начала мне надо набрать голоса. Я должен получить голоса. Знаете, у меня какое-то странное ощущение. У нас демократия. Некоторые мои друзья-республиканцы и некоторые мои друзья-демократы время от времени говорят: «Если ты не сможешь получить голоса президентским указом, ты должен будешь что-то сделать». Но действовать президентскими указами нельзя, если ты не диктатор. У нас демократия. Нам нужен консенсус.
Джордж Стефанопулос: Сделаем короткий перерыв, а потом вернемся.
Джордж Стефанопулос: Мы вместе с Джо Байденом вновь приветствуем вас в Ратуше. Сейчас мы услышим вопрос от Седрика Хамфри, студента из Гаррисберга, штат Пенсильвания, прогрессивного демократа.
Джо Байден: Только не прыгай, Седрик. Кажется, будто ты где-то сверху.
Седрик Хамфри: Все нормально. Спасибо, Джордж. И добрый вечер, бывший вице-президент Байден.
Джо Байден: Добрый вечер.
Седрик Хамфри: Многие считают, что по-настоящему колеблющейся, неопределившейся группой населения на этих выборах будут чернокожие избиратели в возрасте до 30 лет. Не потому, что они будут голосовать за Трампа, а потому, что они вообще не будут голосовать. Я сам испытываю такие же противоречивые чувства.
И у меня такой вопрос: кроме того, что вы не чернокожий, что вы можете сказать молодым чернокожим избирателям, которые считают, что голосовать за вас — значит и дальше быть частью системы, которая постоянно оказывается неспособной их защитить?
Джо Байден: Я уже сказал, во-первых, как сказал мой приятель Джон Льюис, это священная возможность, право голоса. Вы можете изменить ситуацию.
Если молодые чернокожие женщины и мужчины проголосуют, вы сможете определить исход этих выборов. Да, серьезно. Вы сможете это сделать.
И следующий вопрос: достоин ли я, чтобы вы за меня проголосовали, могу ли я заслужить ваши голоса? И ответ таков: есть два момента, которые, как мне кажется, мне небезразличны, которые, как я показывал на протяжении всех лет своей работы, мне небезразличны. Один из них заключается в том, что, помимо работы над системой уголовного правосудия с тем, чтобы сделать ее справедливой и более достойной, мы должны суметь сделать так, чтобы чернокожие американцы могли приобретать и накапливать материальные блага. Это подразумевает все начиная с начального образования.
Поэтому я поддерживаю программу финансирования школ, где учатся дети из малообеспеченных семей, чтобы обеспечить гарантии таким школам с наименьшей налогооблагаемой базой. Чтобы у них была возможность работать, я увеличил финансирование для них с 15 до 45 миллиардов долларов. Это позволяет каждому учителю в такой школе зарабатывать до 60 тысяч долларов. Теперь проблема в том, что они увольняются из школ, там нет учителей, нам не хватает примерно полутора миллионов учителей или миллиона с четвертью.
Во-вторых, все дети трех, четырех и пяти лет будут ходить в школу. В школу, а не в детский сад, в школу. И во все прекрасные университеты, включая тот, в котором вы учитесь или учились. Фактически речь о том, что произошло в последние восемь лет, что происходит, когда у них появляется возможность ходить в школу, учиться. Они быстро восполняют любой недостаток образования, который у них был до этого. Они не слышали, чтобы об этом так много говорили и так далее.
Исследования показывают, что у них на 58% возрастают шансы проучиться все 12 лет и успешно закончить школу. Мы также предусмотрим возможность привлечения социальных работников и школьных психологов. Сейчас у нас, в Америке, на каждые 1507 детей приходится один школьный психолог. А должен быть один на 500, и не только в бедных школах, но и во всех, потому что мы знаем, что, например, не злоупотребление наркотиками вызывает психические заболевания — это психические заболевания приводят к злоупотреблению наркотиками. Неспособность найти людей и справиться с их проблемами и тревогами.
Кроме этого, я бы выделил 70 миллиардов долларов на финансирование так называемых «исторически черных высших учебных заведений», чтобы у них были средства на осуществление такой же работы, какую ведут другие университеты. Потому что у них нет фундаментальной поддержки, которая им необходима. Это позволило бы им… Например, как мы это делали в нашей администрации — президент позволил мне этим заняться, и мы присудили приз за создание лаборатории, занимающейся вопросами кибербезопасности. Возможность конкурировать за создание лаборатории, занимающейся вопросами кибербезопасности. Федеральное правительство ежегодно выделяет миллиарды долларов на университеты, потому что они лучше всего обеспечивают секретность и там происходит большинство крупных изобретений. Так что теперь учебные заведения смогут выпускать молодых чернокожих женщин и мужчин, которые пойдут работать в сфере, за которой будущее, которая активно развивается — в сфере кибербезопасности. И это нам очень поможет.
Например, вы — молодой человек, заканчивающий школу, или уже закончили, и вы хотите приобрести свой первый дом. И при этом очень трудно достать деньги для первоначального взноса из-за квалификации и, простите, вашего экономического положения. Поэтому мы собираемся гарантировать покупателям первого жилья первоначальный взнос в размере 15 тысяч долларов.
Кроме того, все исследования показывают, и я уже давно об этом говорю, что молодые чернокожие предприниматели так же успешны, как и белые или какие угодно предприниматели, если дать им шанс. Но вы не можете получить деньги. Куда вы идете, чтобы получить деньги на раскрутку бизнеса? И вот что мы с президентом Обамой сделали. У нас была программа, мы взяли полтора миллиарда долларов и вложили их во все ассоциации малых предприятий по всей стране, в АМП штатов, Ассоциации малого бизнеса. И это дало нам 30 миллиардов долларов, потому что если у вас есть гарантия в 200 тысяч долларов для стартапа, вы — предприниматель, вы сможете привлечь и, если это государственные деньги, есть гарантия, что вы привлечете еще 100 тысяч долларов. Это принесло 30 миллиардов долларов.
Теперь я меняю эту программу, повысив финансирование с 1,5 миллиарда до 30 миллиардов долларов. И я сделаю это без особых проблем, я верю в Конгресс. Это даст доход в 300 миллиардов долларов, и он будет расти. Например, мы с вами одного возраста, и мы договорились и пошли к одному и тому же застройщику, чтобы купить одинаковые дома, но мой дом в «белом» районе на одной стороне улицы, а ваш точно такой же — в «черном» районе. Ваш дом стоил бы на 29% меньше, чем мой, но ваша страховка за этот дома будет выше. Вам придется платить за него больше.
Мы должны положить этому конец. Именно это заставило меня заняться политикой в первую очередь. То, что называется «страховой дискриминацией». Мы можем многое изменить, мы можем многое сделать, чтобы изменить эту ситуацию и дать людям реальные возможности.
Джордж Стефанопулос: Седрик? Вы услышали то, что хотели?
Седрик Хамфри: Думаю, да.
Джо Байден: Я мог бы еще многое сказать, если хотите. Если вы еще здесь останетесь, я потом продолжу.
Седрик Хамфри: Хорошо.
Джо Байден: Но я действительно так думаю. Это главное. Так бывает со всеми, с большинством. Так было с моим отцом, он потерял работу в Скрэнтоне, и прошло три года, прежде чем у него появилась возможность. Он переехал в Делавэр, в Клеймонт, маленький городок, где живут сталевары. И отправил нас жить домой к дедушке.
Потом мы вернулись, жили в квартирах. Восьмая статья жилищного закона появилась гораздо позже. Это были просто обычные квартиры. Купить дом он смог только через пять лет
Мы купили дом с тремя спальнями, при этом в семье было четверо детей и дедушка. Но это было материальное накопление. Улучшение благосостояния.
Так делают представители среднего класса. Они улучшают свое материальное благосостояние.
Потом он смог занять немного денег, чтобы мы пошли учиться.
Все это — улучшение благосостояния. И это означает бедственное положение. Подавляющее большинство цветных находятся в невыгодном, бедственном положении.
И точно так же происходит сейчас со всеми этими деньгами, за которые проголосовали.
Что произошло? Если вы — чернокожий бизнесмен, у вас есть банк, и мы с президентом уволили единственного генерального инспектора, который курировал вопрос этой помощи, поступающей от Конгресса. И что же происходит?
Вы приходите, и они спрашивают: «У вас здесь есть счет?» Нет. «У вас есть кредитная карточка?» Нет. «Вы раньше получали у нас ссуды?» Нет.
Мы помогали этим кретинам, выручали их. Они не несут ответственности за эти деньги, но все равно не дадут их вам. Мы должны это изменить.
Речь идет о накоплении состояния.
Джордж Стефанопулос: У нас еще один вопрос, от Анжелики Политархос. Итак, Гарнет-Вэлли, Пенсильвания.
Анжелика Политархос: Здравствуйте.
Джордж Стефанопулос: Член Республиканской партии, на прошлых выборах голосовала за президента Трампа.
Анжелика Политархос: Спасибо. Спасибо, Джордж. Спасибо, вице-президент Байден. Приятно познакомиться.
Как вы относитесь к законопроекту о преступности, который вы разработали в 1994 году и который отличается предубеждением в отношении меньшинств? Как вы относитесь к этому сегодня?
Джо Байден: Ну, во-первых, все кардинально изменилось. Когда по этому законопроекту о преступности походило голосование, за него проголосовала фракция чернокожих депутатов. Его по всем пунктам поддержали все чернокожие мэры.
В самом законопроекте о преступности не шла речь об обязательных обвинительных приговорах, за исключением двух вопросов. В законопроекте о преступности было три неудачных момента, и, как вы знаете, я голосовал против них. Но в нем было много других положений, и плохих, и хороших.
Я разработал часть законопроекта — закон о насилии в отношении женщин. Запрет на приобретение, хранение и ношение тяжелого стрелкового оружия и другие разделы были удачными.
Я был против увеличения финансирования пенитенциарной системы в штатах, тюремных систем в штатах, то есть против увеличения финансирования строительства новых тюрем в штатах.
И на уровне штатов в тюрьмах находятся 93% заключенных. Не в федеральных тюрьмах, а в тюрьмах штатов, потому что власти штатов построили больше тюрем.
Кроме того, в рамках этого законопроекта я разработал положения о судах по делам о наркотиках.
Я не считаю, что за употребление наркотиков человек должен сидеть в тюрьме. Он должен проходить обязательную реабилитацию. Нам следует строить реабилитационные центры для этих людей.
Нам следует отменить… мы должны декриминализировать марихуану, снять судимости, чтобы на вопрос о наличии задержаний и судимости можно было бы честно «нет».
Мы собираемся принять закон, согласно которому человек не обязан предоставлять информацию об употреблении марихуаны.
То есть, вопросов много. Но при этом мы должны изменить систему.
Я присоединился к группе членов Палаты представителей, чтобы добиться изменения системы, предусматривающего реабилитацию вместо наказания. Вместе с Арленом Спектером, которого вы, наверное, помните…
Анжелика Политархос: Да.
Джо Байден: …Мы написали закон о реабилитации, закон о предоставлении второго шанса.
Джордж Стефанопулос: Но при этом очень многих отправили в тюрьму за мелкие преступления с наркотиками.
Джо Байден: Совершенно верно.
Джордж Стефанопулос: Выступать за это было неправильно?
Джо Байден: Да, неправильно. Но вот тут-то и произошла ошибка. Ошибка заключалась в том, что делали власти штатов на местном уровне.
А на федеральном уровне… Вы помните, Джордж, это было примерно в одно и то же время за одно и то же преступление.
Как председатель судебного комитета я обратился к десяти окружным апелляционным судам, привлек несколько по-настоящему блестящих юристов, работавших со мной в комитете, и мы провели исследование.
И мы выяснили, какое наказание предусматривает система уголовного правосудия на федеральном уровне за первое, второе, третье преступление. Если чернокожий совершает ограбление впервые, сколько в среднем он будет сидеть в тюрьме. И какой будет в среднем тюремный срок для белого.
Чернокожий в среднем отбывает тюремный срок продолжительностью 13 лет, белый — два года. Речь идет о всех преступлениях по списку.
Поэтому мы создали комиссию по анализу обвинительных приговоров, которая не была создана в свое время. И в каждом случае максимальный срок был сокращен.
Но что произошло? За одно и то же преступление стали давать один и тот же срок тюремного заключения. Как было сказано, преступник должен отсидеть от одного до трех лет. В итоге срок стал намного меньше. Чернокожие стали попадать в тюрьму гораздо реже, чем раньше. Но это была ошибка.
Джордж Стефанопулос: Позвольте мне задать еще один вопрос по поводу законопроекта о преступности. В нем также предусматривалось выделение средств на содержание 100 тысяч полицейских.
Джо Байден: Да.
Джордж Стефанопулос: Еще в 1994 году. Вы часто говорите, что чем больше полицейских, тем меньше преступлений. Вы по-прежнему так считаете?
Джо Байден: Да. Если они задействованы для охраны общественного порядка на участках, работы с населением, а не для проведения операций захвата. Например, когда с середины 1990-х годов и до избрания Буша у нас полиция занималась охраной порядка, работала с населением, что произошло? Количество преступлений с применением насилия действительно резко сократилось.
Нельзя забывать о значительном росте числа преступлений с применением насилия с конца 1980-х по 1990-е годы. Их количество пошло на спад, и число арестованных афроамериканцев сократилось. Это объясняется тем, что были требования, но копам это не нравилось. Им не нравилось заниматься работой на участках, работать с населением, потому что это означало не более двух человек в машине. Надо было выходить из машин, надо было представляться. И надо было знать, кто владелец местного винного магазина, кто владелец местного продуктового магазина, что это там за женщина на углу.
И что они будут делать, Джордж, им действительно придется давать людям свои телефонные номера.
Так что если какая-нибудь Нелли Смит была на втором этаже здания, где торговали наркотиками, и что-то происходило под ней (я имею в виду ее квартиру), она могла позвонить и сказать: «Это Нелли, здесь что-то происходит». И они никогда не скажут, что это была она, потому что знают, что если бы об этом становилось известно, люди никогда бы не сообщали о преступлениях. Она… они никогда не сообщают.
Так что началось сокращение. Что случилось? Прекратилось финансирование полиции, работавшей на участках и с населением.
Работа полиции на участках и с населением не означает, что на улицах станет еще больше бронированных «Хаммеров» и толп народа.
Когда они это сделали, оказалось, что к концу 1990-х годов преступность настолько снизилась, что мэры и все остальные стали задаваться вопросом: «На что, по вашему мнению, мне следует потратить деньги?» Говорят, что преступность с применением насилия, считавшаяся проблемой, составляла только 1%. Она достигла 22%.
Джордж Стефанопулос: Сейчас у нас есть системная проблема. Как вы решаете, какая полиция нужна, какая не нужна?
Джо Байден: Надо изменить способ. Помимо прочего, Джордж, я собираюсь создать в Белом доме национальную исследовательскую группу, состоящую из полицейских, социальных работников, а также из представителей чернокожего и цветного населения, чтобы она в течение следующего года наметила серьезные реформы, которые должны осуществляться в сообществах. Их надо объединить.
В районе, где я вырос — а я вырос в Клеймонте — я наблюдал интересное явление. Люди становились либо полицейскими, либо пожарными или священниками. У меня для этого не было особых способностей. Но вот в чем дело, и это серьезно: большинство копов не любят плохих копов.
Анжелика Политархос: Да, именно так.
Джо Байден: Они их терпеть не могут.
Анжелика Политархос: Совершенно верно.
Джо Байден: И вот что происходит: их запугивают, чтобы они молчали о проблемах и нарушениях.
Поэтому мы, помимо прочего, добиваемся прозрачности. Для этого у нас должна быть возможность на федеральном уровне прийти и проверить, есть ли в полицейских управлениях систематические проблемы. Если на самом деле копа надо судить, надо обращаться не к прокурору в данном городе или округе, надо решать этот вопрос не с местными органами, а обращаться к другому прокурору, чтобы он приехал и расследовал преступление.
Нам известно о существовании многих проблем, и для их решения нужно время, но мы можем сделать это. Можете запретить удушающие захваты, но, помимо этого, надо учить людей, как снижать напряженность ситуации, гасить конфликты.
Поэтому вместо того чтобы первым делом стрелять на поражение, когда кто-то идет против вас, вы стреляете ему в ногу. Есть разные способы: нужно проводить больше проверок не предмет того, проходит ли человек, входящий в систему, определенные психологические тесты.
И последнее, что я скажу, и, простите, на мой взгляд, это действительно очень важно: вы должны уметь видеть, что нужно изменить. Например, очень многие полицейские работают в обстановке, в условиях, когда присутствуют психически неадекватные люди. Как, например, в случае не так давно с тем парнем с ножом.
Поэтому в полиции должны обеспечить возможность привлекать психологов и социальных работников, которые будут вместе с полицейскими выезжать по срочным вызовам по 911, по некоторым из них, чтобы те с помощью бесед помогали бы гасить конфликты и разряжать обстановку.
Но мы не можем — полицейские теперь вроде школьных учителей. Вы знаете, школьный учитель должен знать все: как решить проблему голода в семье, как научить человека читать. Но у копов нет такой широты охвата, их профиль не так широк. И здесь мы многое могли бы сделать.
Мы не должны лишать полицию финансирования, мы должны требовать выполнения всего, что необходимо, в полицейских участках обеспечивать полную прозрачность.
Джордж Стефанопулос: Необходимо сделать еще один небольшой перерыв.
Джо Байден: Не знаю, ответил ли я на ваш вопрос…
Джордж Стефанопулос: Наша следующая тема — Верховный суд. Вопрос задает Натан Осберн, демократ из Филадельфии, штат Пенсильвания.
Натан Осберн: Здравствуйте, Джордж и господин вице-президент.
Джо Байден: Здравствуйте, Натан.
Натан Осберн: Первый Верховный суд нашей страны вынес свое первое постановление всего в двух кварталах отсюда, но с тех пор он все сильнее раскалывается на два лагеря. По кандидатуре Меррика Гарленда так и не провели ни одного слушания за весь 2016 год, а Эми Кони Барретт пропихивают в последнюю минуту, хотя миллионы уже проголосовали.
Итак, что вы думаете о предложениях Пита Буттиджича и остальных — насчет мер безопасности, которые обеспечат долгосрочный баланс и стабильность? И что вы скажете представителям американского ЛГБТ-сообщества и другим, кто сейчас переживает насчет ущемления прав и нашей демократии в целом?
Джо Байден: Что ж, позвольте мне начать с последнего пункта, а потом я вернусь к первому. Полагаю, есть веские причины для беспокойства. Во время этих слушаний я большую часть времени был в разъездах, поэтому многого не слышал. Я лишь читал отчеты, когда… возвращался поздно ночью из… знаете, я ведь много езжу по стране, был во Флориде и так далее.
Но что сказала судья, я читал в интернете — и ведь на очень многие вопросы она вообще не ответила. И мне не кажется, что она излагает основу судебной философии, это их права, не указанные в Конституции. Это во-первых. Так что да, я полагаю, что для беспокойства за ЛГБТ-сообщество есть веские причины. Я долго за него боролся, чтобы обеспечить равенство во всех сферах.
Во-вторых, я думаю, что здравоохранение в целом тоже находится под большой угрозой. Ведь президент собирается обратиться — в течение месяца после этих выборов — непосредственно в Верховный суд, чтобы уничтожить Obamacare (Закон о доступном здравоохранении). У нас уже 10 миллионов человек лишились страховки от работодателя, еще 20 миллионов человек хотят вычеркнуть из системы, плюс 100 миллионов человек с хроническими заболеваниями. На карту поставлено очень многое.
Мне кажется, это неуместно — я думаю, что Конституция подразумевает… В Конституции таких положений нет. Моя беда в том, что я 21 год преподавал конституционное право и разделение властей, в этом моя ошибка.
Конституция подразумевает, что люди имеют право определять состав Верховного суда через выборы сенаторов и президента и их дальнейшее согласие, и…
Джордж Стефанопулос: Но ведь президент остается президентом все четыре года, не так ли?
Джо Байден: Да, это так. Но, на мой взгляд, если выборы уже начались, это косвенно противоречит конституционным принципам. Правоведы могут с этим не согласиться, но я считаю, что это непоследовательно — выдвигать кандидатуры, когда более… в общем, когда миллионы людей уже проголосовали.
Полагаю, надо их отложить до следующих… когда выборы закончатся, и будет ясен новый состав Сената. Если выиграет президент, он должен иметь возможность…
Джордж Стефанопулос: А что насчет расширения состава суда? Вот что вы сказали ровно год назад на дебатах демократов. Вы сказали: «Я не буду пичкать суд своими людьми. Я до этого не опущусь». Сейчас вы заговорили по-другому. Это выдвижение судьи Барретт заставило вас передумать?
Джо Байден: Ее кандидатура… Я хочу сказать, Джордж… Знаете, если бы я ответил на ваш вопрос напрямую, тогда все бы сосредоточились на том, что будет делать Байден, если победит, вместо того что происходит сейчас — хотя это гораздо важнее. Так быть не должно. Это наш президент обожает так делать, отвлекать от самого важного.
Пит [Буттиджич] и ряд правоведов-конституционалистов предлагали… существует по меньшей мере четыре или пять способов определить, можно ли вы как-то изменить пожизненное назначение судей в соответствии с Конституцией.
Я не большой поклонник тактики набивать суд «своими», это заканчивается тем же, что и каждый… Кто бы ни выиграл, он окажется неуправляемым…
Джордж Стефанопулос: И вы по-прежнему не поклонник этой тактики?
Джо Байден: Нет, не поклонник. Но я бы сказал, что все зависит от того, чем это все закончится, — не от того, выиграет он или нет, а от того, как это будет сделано. Как это будет сделано, да. В ближайшее время произойдет ряд событий, и будет много дискуссий о других вариантах.
Джордж Стефанопулос: Что значит, как это будет сделано? Какое это имеет отношение…
Джо Байден: Ну, например, если в зале на самом деле развернутся настоящие живые дебаты, если у людей будет время по-настоящему этим заняться… Знаете, я не знаю ни одного спорного судьи, который бы одним своим присутствием круто изменил состав суда. Так что это зависит от того, насколько они будут торопить события.
Подумайте, Джордж, здесь полно людей, которым нечем выплачивать ипотеку, они не могут заработать на кусок хлеба, вынуждены закрывать свой бизнес. А они бессильны что-либо сделать для экономики из-за коронавируса. На это у них времени нет, а на спешку в суде — есть.
Джордж Стефанопулос: Ну, судя по всему, пока они собираются голосовать накануне Хэллоуина. Итак, если они проголосуют за него до выборов…
Джо Байден: Это вполне подходящий день.
Джордж Стефанопулос: И все же, если они проголосуют до выборов, вы готовы расширить состав суда?
Джо Байден: Я готов смотреть по ситуации.
Джордж Стефанопулос: Вы не раз говорили об этом во время кампании, да на протяжении всей вашей карьеры, что важно быть на одном уровне с американским народом.
Джо Байден: Верно, Джордж, но если я… если я скажу вам… что бы я ни ответил, завтра это попадет в заголовки. А нынешние события перестанут иметь значение, хотя они поступают неправильно.
Джордж Стефанопулос: Но разве избиратели не имеют права знать вашу позицию?
Джо Байден: У них есть право знать, где я стою. И они узнают об этом до голосования.
Джордж Стефанопулос: Значит, вы сформулируете четкую позицию до дня выборов?
Джо Байден: Да, смотря как они с этим справятся. Послушайте, что вы должны сделать — это пойти на выборы и отдать свой голос за сенатора, который думает то же, что и… в общем, отражает ваше мнение насчет конституции.
И голосуйте за президента, который, как вам кажется, больше вам подходит. Я бы ее не назначал. Так что если вы против моей позиции, голосуйте за Трампа. Голосуйте за республиканца, который думает так же. Это ваш шанс поучаствовать в пожизненных назначениях. Президенты приходят и уходят. Судьи остаются надолго.
Джордж Стефанопулос: У нас есть вопрос от республиканца Эндрю Льюиса. Судя по всему, в республиканцах он разочаровался. В 2016 году вы голосовали за Джона Касича, которого не было в списках. А в этом году собираетесь голосовать против президента Трампа.
Джо Байден: Кстати, Джон поддерживает меня.
Джордж Стефанопулос: Я знаю.
Эндрю Льюис: Господин вице-президент, мой отец, Дрю Льюис, был министром транспорта при президенте Рональде Рейгане в его первый срок.
Джо Байден: Ничего себе, кто бы мог подумать.
Эндрю Льюис: Многие из его ближайших союзников и друзей были демократы, в том числе спикер Палаты представителей Тип О'Нил и сенатор Тед Кеннеди. К сожалению, сегодня наша власть расколота и дисфункциональна. И я считаю, что больше всех в этой ядовитой среде виноват Трамп.
Став президентом, как вы избежите соблазна отомстить и вернетесь к проторенному пути, чтобы восстановить двухпартийность, вежливость и честь нашей демократии?
Джо Байден: Как написал парень, который получил Пулитцеровскую премию за книгу о президентстве: «Знаете, я сомневаюсь, что Байден и впрямь ирландец. Он не злится».
Так вот, в политике злость не работает. Это бессмысленно. Я серьезно. Я никогда не… И второй момент, который я хотел бы подчеркнуть. Вот все говорят: «Джо, когда ты был сенатором и председателем комитета по международным отношениям или судебного комитета, ты многое сделал для межпартийного сотрудничества. Времена изменились, но когда ты был вице-президентом, ты тоже много сделал. Но сейчас это уже невозможно».
Так вот, возможно. Мы должны изменить отношение друг к другу. Все начинается с таких, как ваш отец, Тип и другие. Вы не ставите под сомнения мотивы других. Суждения — да, а мотивы — нет.
Допустим, нам нужен закон по инфраструктуре. Но что происходит? Я встаю и говорю: «Знаете, сенатор, нам нужен законопроект об инфраструктуре. Я знаю, что вы в кармане у цементной промышленности. Но давайте посмотрим, что мы можем сделать». Мы не сдвинемся с места, и ничего не произойдет. Ничего и не происходит. Этот урок я усвоил еще давным-давно. Я даже никогда… даже когда очевиден мотив. В общем, не отклоняйтесь от темы. И слушайте собеседника. Слушайте его.
Что я буду делать, если меня изберут президентом — я не шучу, спросите старых друзей вашего отца из республиканцев. Я сниму трубку, позвоню им и скажу: «Давайте вместе. Нам нужно решить, как нам идти дальше». Потому что мы действительно во многом согласны.
А если убрать с дороги Трампа, у нас не будет мстительного президента, который пытается расквитаться даже с несогласными республиканцами. Обещаю вам — от четырех до восьми сенаторов-республиканцев будут готовы поддержать двухпартийный консенсус.
Приведу недавний пример. Вы знаете, после того как мы… после того как Трамп был избран президентом, но еще не был приведен к присяге, я работал над прорывным законопроектом о лечении рака. И мы работали с рядом демократов и республиканцев, у нас был законопроект на сумму около 9 миллиардов долларов, чтобы значительно увеличить объем исследований и разработок альтернативных решений специально по раку.
Тогда у нас было лишь 111 или 114 голосов в Палате представителей. Точно не помню. А в Сенате у нас и 40 не было. Но когда его выбрали, я собрал этих людей как вице-президент, мы сели, и все решили. И мы добились своего: 396 голосов в Палате представителей и 94 голоса в Сенате. И в конце концов, Митч МакКоннелл встал — а я тогда был председателем — и предложил назвать законопроект в честь моего покойного сына Бо, который недавно умер. Так что возможность сотрудничать есть.
Джордж Стефанопулос: А как насчет политической ответственности? Нет ли противоречия между ответственностью и единством? Знаете, Роберт Мюллер привел множество доказательств возможного препятствования правосудию со стороны президента Трампа. Что министерство юстиции Байдена сделает с этими доказательствами?
Джо Байден: Министерство юстиции Байдена позволит министерству юстиции делать свою работу. Это им решать, кого привлекать к ответственности. Они не мои юристы. Не мои личные юристы.
Джордж Стефанопулос: То есть вы не исключаете ни того, ни другого?
Джо Байден: Я ничего не исключаю. Я собираюсь нанять по-настоящему первоклассных прокуроров и людей, которые понимают закон — как демократов, так и республиканцев — и пусть они выносят свои суждения.
Но пользоваться этим для личных целей, будто это ваша личная юридическая фирма… Министерство юстиции вам не принадлежит. Вы выбираете лучших людей, которых найдете, и надеетесь, что они обеспечат законность, какой ее себе представляют. Но вспомните вот какого-нибудь президента-республиканца или президента-демократа, который бы вмешался и наказал этого парня? Вы когда-нибудь такое слышали? Кстати, на меня тут подали в суд, потому что женщина обвинила меня в изнасиловании. Или что я должен лично предстать в штате Нью-Йорк в случае отказа предоставить налоговую декларацию. Что все это значит? Что это вообще?
Джордж Стефанопулос: Мы снова рады вас приветствовать на встрече с бывшим вице-президентом Джо Байденом. Сейчас мы поговорим об окружающей среде. Вопрос задаст Мишель Эллисон и из Питтсбурга, штат Пенсильвания, предприниматель и социальный работник. Вы республиканка, голосовали за демократов, но на этих выборах еще не определились, верно?
Мишель Эллисон: Верно. Приветствую бывшего вице-президента Байдена.
Джо Байден: Здравствуйте.
Мишель Эллисон: Спасибо. В отчете Института политики Питтсбургского университета за 2012 год обсуждался метод гидроразрывов и его последствия для водных путей. От фрекинга люди заболевают, а дикая природа на юго-западе Пенсильвании гибнет. Штат Пенсильвания и центры развития малого бизнеса уже начали сокращать потребление ископаемого топлива. Какие отрасли промышленности, не наносящие вреда здоровью человека и окружающей среде, вы планируете для юго-западной Пенсильвании и всей страны?
Джо Байден: Прежде всего, поясню, что я не предлагаю запрещать метод гидроразрыва. Я советую вам убедиться, что гидроразрыв действительно не пропускает метан и не загрязняет скважину, а бурение не вызывает землетрясений. Просто нужно работать очень аккуратно. Это во-первых.
Во-вторых, будущее за возобновляемыми источниками энергии. Прямо сейчас это самый быстрорастущий источник энергии в мире. То, что я сейчас скажу, некоторым покажется корыстным, но я принял Закон о восстановлении, мы инвестировали миллиарды долларов в снижение стоимости затрат на энергию ветра и солнца, так что теперь они дешевле угля и дешевле нефти, и это сулит огромные перспективы.
К тому же это самый быстрорастущий работодатель в энергетической отрасли, поэтому есть несколько вещей, которые я бы сделал незамедлительно. Во-первых, в регионе осталось более 100 тысяч открытых скважин. Мы могли бы нанять 128 тысяч человек, занятых в отрасли, чтобы перекрыть эти скважины за хорошую зарплату, это во-первых.
Во-вторых, мы должны искать новые технологии для улавливания углерода, чтобы достичь чистого нуля по выбросам углерода, его мы сможем использовать вторично, если найдем правильную технологию. Думаю, что к 2035 году мы сможем выйти на ноль. Так мы сможем переломить ситуацию. Всякий раз, когда мы заговариваем о глобальном потеплении или окружающей среде, президент думает, что это шутка, я же считаю, что это рабочие места.
Так и будет. Как я уже начал говорить раньше, как президент я собираюсь пустить те 600 миллиардов долларов, что мы тратим на государственные контракты, только на то, что действительно производится в Америке. Но для создания новой чистой инфраструктуры мы должны сосредоточиться на передаче энергии по всей стране из областей, связанных с солнечной и ветровой энергией. Причина в том, что эта область еще не освоена. Я много общался с людьми из Кремниевой долины. Технология аккумуляторов значительно расширяется, так что у вас будет, например, солнечная батарея на доме и аккумулятор в подвале, чтобы, даже когда солнце не светит пять дней подряд, вам все равно хватило энергии.
Так что мы добились значительного прогресса. Предстоит еще немало работы, и мы создадим целую кучу рабочих мест. Около миллиона человек будут трудиться над утеплением 4 миллионов зданий и 2 миллионов домов, благодаря чему мы сэкономим тонны и тонны энергии или миллиарды баррелей энергии и в то же время обеспечим значительную занятость и в хорошую зарплату профсоюзного уровня.
Джордж Стефанопулос: Давайте остановимся поподробнее на фрекинге.
Джо Байден: Как скажете.
Джордж Стефанопулос: Вы сказали, что не хотите запрещать гидроразрыв. Как вы знаете, здесь, в Пенсильвании, это важный вопрос, и не все с вами согласятся. Сегодня «Нью-Йорк таймс» процитировала члена Союза котельщиков Шона Стефани, который сказал: «Знаете, здесь либо одно, либо другое». «Вы не добьетесь своей цели по отказу от ископаемого топлива, не покончив с фрекингом». Что вы скажете таким, как Шон, который сомневается в вашем успехе?
Джо Байден: Я хочу сказать, что Союз котельщиков поддержал меня подавляющим большинством, потому что я сел и подробно рассказал их руководству, что и как и я буду делать. Это во-первых. Во-вторых, я бы отметил налоговые льготы и перестал субсидировать нефть.
Cубсидировать нефть больше незачем. Пора с этим кончать. Это сэкономит нам миллиарды долларов. Что бы я еще сделал насчет… Разница между мной и Новым зеленым курсом — это что они априори заявляют, что к 2030 году мы будем свободны от углерода. А это невозможно.
Джордж Стефанопулос: Так вы за новый курс или против? Вы говорите, что не поддерживаете его, но на вашем сайте он называется ключевой инициативой.
Джо Байден: Я предлагаю решительные меры, но это не Новый зеленый курс. Он призывает к полному отказу от всех невозобновляемых источников энергии к 2030 году. Это недостижимо.
Нам нужен плавный переход, Джордж. Так появится возможность для инвестиций перейти в новые технологии, благодаря которым мы достигнем нулевых выбросов, в том числе в сельском хозяйстве. Я выложил свой подробный план.
Мы должны вернуть больше земель на консервацию и сажать больше растений, которые поглощают углерод из воздуха, и платить за это фермерам. Еще мы можем гранулировать куриный помет, конский и коровий навоз, извлекать метан и использовать его в качестве удобрения, и зарабатывать на этом большие деньги. Прямо сейчас… И когда я об этом говорю, люди интересуются.
Самый большой поглотитель углерода в мире — Амазонка. Чем больше углерода поглощается из воздуха, тем больше смягчается глобальное потепление в Амазонке, и уменьшаются выбросы автомобилей и заводов США. Надо просто включить фантазию.
Мы должны двигаться в том же направлении, что и электромобили. Электромобили сэкономят миллиарды галлонов нефти и создадут миллион рабочих мест в автомобильной промышленности. Но мы отстаем, потому что не инвестируем. И не проводим никаких исследований.
Джордж Стефанопулос: Следующий вопрос от Марка Хоффмана из Сент-Вэлли, штат Пенсильвания. Он — консерватор, в 2016 году голосовал за Трампа.
Марк Хоффман: Добро пожаловать в Пенсильванию, господин вице-президент.
Джо Байден: Приятно вернуться домой. Я ведь из Пенсильвании.
Марк Хоффман: Да, я знаю. Из Скрэнтона, да?
Джо Байден: Ага.
Марк Хоффман: Итак, во всем мире устанавливается мир. Наши войска возвращаются домой. Сербия разговаривает с Косовом. Арабы и израильтяне говорят о мире, и я считаю, что это современное чудо.
Не заслуживает ли политика Трампа хоть немного признания?
Джо Байден: Да, но не слишком. Никогда прежде мы не были так изолированы от мира. Наши союзники действуют сами по себе. Знаете, Америка сама оказалась в одиночестве.
Иран приближается к тому, чтобы собрать достаточно ядерного материала для атомной бомбы. Северная Корея умножает количество ракет. Мы оказались в ситуации, когда наши союзники по НАТО заявляют во всеуслышание, что не могут на нас рассчитывать. Мы оказались в изоляции и на Дальнем Востоке, и в западной части Тихого океана. Появились разногласия между Японией и Южной Кореей, новые шаги предпринимает Китай. Знаете, я бы сказал, что безопасности у нас поубавилось.
Я действительно хвалю президента за недавнюю сделку с Израилем, но, знаете, если посмотреть, нам не очень доверяют во всем мире. Когда 17 крупнейших стран мира спросили, кому они больше доверяют и кого считают лучшим лидером, наш президент уступил как Путину, так и Си — обоим.
И да, посмотрите, что делает Путин. Вот, смотрите, есть награды за головы американских военных в Афганистане. У них, кстати, в Афганистане больше людей, чем при нашей администрации.
И вот он [Трамп] шесть раз разговаривал с Путиным, но даже словом об этом не обмолвился. А в НАТО назрел раскол, потому что они сомневаются в нашем… что мы с ними. Посмотрите, что происходит повсюду, от Белоруссии до Польши и Венгрии, — подъем тоталитарных режимов по всему миру. А президент ручкается со всеми головорезами подряд.
Я хочу сказать, что они — лучшие друзья с лидером Северной Кореи, пишут друг дружке любовные письма. Он вообще никак не борется с Путиным, и даже выучился искусству воровства у Си и китайской дипломатии.
Так что, при всем уважении, я бы сказал, что никакого внятного плана по внешней политики у нас нет.
Знаете, по моему скромному мнению, мы всегда руководили — и были самым успешным мировым лидером — не только своей властью, хотя мы и самая могущественная нация в мире, но и собственным примером. Так мы убеждали остальной мир следовать за нами практически во всем.
А он вывел нас почти изо всех международных организаций. Над ним смеются, в самом буквальном смысле, когда он является в ООН. Я хочу сказать, дело не в президенте как таковом, дело в нашей стране и неуважении к нам.
Джордж Стефанопулос: Хочу задать еще один вопрос. От Мики Хек. Она из государственного колледжа Пенсильвании. Вы ведь впервые собираетесь голосовать на президентских выборах?
Мики Хек: Да.
Джо Байден: Здравствуйте, Мики, как дела?
Мики Хек: Все хорошо, спасибо. Я гордая мама двух девочек 8 и 10 лет. Моя младшая дочь — трансгендер. Администрация Трампа ущемляет права трансгендеров, запретила им проходить военную службу, ослабила защиту от дискриминации и даже удалила слово «трансгендер» с ряда правительственных сайтов.
Что вы сделаете, став президентом, чтобы прекратить эту опасную и дискриминационную тенденцию и обеспечить защиту жизни и прав представителей ЛГБТ в соответствии с законодательством США?
Джо Байден: Я просто-напросто изменю закон. Отменю все эти распоряжения. Как вы знаете, меня воспитывали… Мой отец был начитанный человек с высшим образованием, действительно порядочный человек.
Вот мы едем в центр нашего города — Уилмингтон, штат Делавэр, тогда это была корпоративная столица мира. Я иду наниматься спасателем в бассейном комплексе в афроамериканском квартале.
И вот мы видим, как двое хорошо одетых мужчин обнимаются и целуются. Я выхожу из машины и поворачиваюсь к папе. Папа посмотрел на меня и сказал: Джоуи, все просто. Они любят друг друга.
Дело в том, что 8-летний ребенок или 10-летний ребенок в состоянии решить, что он трансгендер. Дескать, я хочу сменить пол. Так мне будет гораздо лучше. Никакой дискриминации быть не должно.
А сейчас происходит то, что цветных трансгендерных женщин убивают. По-настоящему убивают. Кажется, их погибло уже 17 человек, но я точно не помню. Или уже больше?
Мики Хек: Да.
Джо Байден: И это всего за год. Так что обещаю вам, нет никаких причин опасаться, что вашей дочери или дочерям в чем-то откажут. Кстати, мой покойный сын Бо был генеральным прокурором в штате Делавэр. Он назначил первого трансгендера в штате. Молодой человек, который стал женщиной, работал у него в прокуратуре. И я горжусь этим.
Джордж Стефанопулос: Следующий вопрос задает демократ Кинан Уилсон из Нарбета, штат Пенсильвания.
Кинан Уилсон: Вот вы говорите, что решили баллотироваться после событий в Шарлоттсвилле в 2017 году. Сдается мне, что этот импульс не исчезнет и после этих выборов. Предположим, что вы проиграете. Как вы воспользуетесь своей платформой, чтобы призвать президента Дональда Трампа и его сторонников к идеалам сплоченности и единства?
Джо Байден: Честно говоря, думаю, что будет очень сложно. Он не учится на том, что уже было, на истории. Когда он стал одним из немногих… единственным президентом, кому объявили импичмент, и против него голосовали даже его однопартийцы, это не поставило его на место, а лишь придало ему смелости.
Что я буду делать? Надеюсь, снова стану профессором Пенсильванского университета и продолжу излагать свои взгляды — и в Институте Байдена, и в Университете Делавэра — уделяя особое внимание порядочности и чести в этой стране.
Это вообще то, почему я решил стать политиком. В детстве мы переехали из Скрэнтона, где афроамериканцев не было совсем, в Клеймонт, штат Делавэр. А Делавэр на восьмом месте в стране по проценту чернокожих. Для меня это было прозрение — я понял, что происходит. И глубоко увлекся. Я не был большой шишкой. В смысле, не был Джоном Льюисом. Я не это имел в виду.
Но это меня мотивировало. Мой отец приговаривал: «Каждый имеет право на достойное обращение». Каждый. То есть все.
Не важно, проиграю ли я и вернусь к преподаванию, выиграю и стану президентом, это важная часть моей жизни и отражает то, где мы стоит как страна. Это то, что толкает нас — каждое новое поколение — к сплоченности и единству.
Мы — страна рабов, привезенных сюда 400 лет назад, и коренных жителей, и все остальные — иммигранты. И мы страна разнообразия. Если мы не будем относиться к людям как к равным, мы так и не сможем реализовать свой потенциал.
Но мне кажется, что американский народ все же хочет, чтобы это произошло. Думаю, люди к этому готовы. И скажу вам еще одно. Если выберут меня, от меня не услышите ни расистских выражений, ни призывов к расколу. Я пытаюсь объединить людей. Сплотить их.
Когда я заявил, что баллотируюсь, потому что хочу объединить страну, люди сказали: «Ну, были же старые времена». Так вот, нам лучше их повторить.
Кинан Уилсон: Прекрасно.
Джордж Стефанопулос: Господин вице-президент, если вы проиграете, какие выводы вы сделаете о сегодняшней Америке?
Джо Байден: Это будет значить, что я негодный кандидат, что я не справился. Но надеюсь… (аплодисменты) что это не значит, что мы действительно расходимся друг с другом по расовым, этническим и религиозным вопросам, как бы хотелось президенту. Президент, при всем уважении, привык разделять и властвовать, ему удобнее, когда среди нас раскол.
И я думаю, людям нужна надежда. Я думаю… знаете, Джордж, я никогда не смотрел в будущее страны с таким оптимизмом, как сегодня. Честно. Мне кажется, люди готовы. Они понимают, что поставлено на карту. И дело не в демократах или республиканцах.
Если выберут меня… вы знаете, я баллотируюсь как гордый демократ, но я собираюсь стать президентом всей Америки. Я позабочусь о тех, кто голосовал против — так же, как и тех, кто голосовал за. Это задача президента. Мы должны исцелить наш народ. Нам выпала величайшая возможность из всех стран мира стать лучшими в XXI веке. Но без единства мы этого не сможем.
Джордж Стефанопулос: Господин вице-президент, как вы знаете, сегодня вечером у президента Трампа тоже прошла встреча с избирателями. Его несколько раз спрашивали, сдавал ли он тест на коронавирус в день ваших последних дебатов. Кроме того, вам предстоят еще одни дебаты через неделю.
Всего два коротких вопроса. Как по-вашему, эти дебаты состоятся? И второе, вы потребуете, чтобы президент Трамп сдал тест в тот же день и продемонстрировал отрицательный результат?
Джо Байден: Да. Между прочим, прежде чем ехать сюда, я сам прошел еще один тест, я прохожу их каждый день, доскональные тесты. Потому что я хотел иметь возможность… если бы тест оказался положительный, я бы никуда не поехал, чтобы никого не подвергать риску. Мне кажется, это элементарное приличие — показать, что ты чист.
И я переживаю не столько за себя, сколько за ребят с камерами, парней из секретной службы, с которыми вы ездите, — за всех. Поэтому да, я уверен, что он так и поступит.
Я же со своей стороны буду соблюдать правила комиссии. Я был готов к виртуальным дебатам, как и планировалось. Но он сказал, что не хочет. Вы знаете, что такое виртуальные дебаты. На нашу встречу с избирателями он не согласился. Правила заказываю не я, а комиссия.
Так что что бы они ни решили, — а я уверен, что Кливлендская клиника все проконтролирует — они не допустят того, что произошло в прошлый раз, они потребуют, чтобы все было безопасно.
Джордж Стефанопулос: Но сами вы рассчитываете там быть?
Джо Байден: Да, рассчитываю.
Джордж Стефанопулос: Господин вице-президент, спасибо, что уделили нам время сегодня вечером. Спасибо всем, кто задал свои вопросы, они были потрясающие. Уверен, сегодня вы оказали услугу нашей демократии. Большое спасибо.
