-
Министр иностранных дел ФРГ Хайко Маас надеется, что после выборов в США германо-американские отношения улучшатся.
-
Социал-демократ считает, что отношения с Россией останутся сложными.
-
Европейцам, вновь серьезно страдающим от пандемии коронавируса, министр предлагает помощь — ошибки, допущенные весной не должны повториться.
Этим пятничным утром на рабочем столе министра иностранных дел Хайко Мааса стоит бутылка свежевыжатого яблочного сока — «из яблок, которые я сам собирал», подчеркивает Маас. За сбором фруктов политик из СДПГ провел часть своего карантина в Бранденбурге, куда он удалился на несколько недель, после того как у одного из его охранников тест на коронавирус оказался положительным. Сок предназначен в подарок лауреату Нобелевской премии по литературе белорусской писательнице Светлане Алексиевич, встреча с которой у Мааса должна была состояться в тот же день. Но сейчас он рассказывает, как обстоят дела с внешней политикой Германии в кризисном 2020 году.
— Господин министр, наблюдаете ли вы за предвыборной борьбой в США с озабоченностью или с надеждой?
— Предвыборные баталии меня не беспокоят. Они — одно из проявлений демократии. Относительно их наполнения и стиля могут быть различные мнения. И у нас в Германии случались вульгарные предвыборные схватки. Я не показываю пальцем на США, а вижу в этой предвыборной борьбе серьезную демократическую конфронтацию, где на кону стоит очень многое.
— Что изменится для Германии от того, останется ли президентом Дональд Трамп или им станет Джо Байден?
— При президенте Дональде Трампе осложнились трансатлантические отношения. Часто без предварительного согласования принимались решения, которые мы не могли понять. Взять хотя бы аннулирование ядерной сделки с Ираном. Мне хотелось бы, чтобы наши взаимоотношения изменились — независимо от того, кто победит на выборах.
— Если Джо Байден будет президентом, то станет легче?
— Я не отношусь к тем людям, которые считают, что при президенте Байдене «все опять будет в порядке». США в своей внешней и военной политике вот уже несколько лет работают над тем, чтобы стратегически переориентировать свою обретенную во время холодной войны роль в мире. Мы должны приготовиться к тому, что в структуре этой принципиальной тенденции ничего не изменится. Возможно, что при другом правительстве нам будет легче договариваться с американцами. Но мы не должны забывать уроки последних лет: европейцы обязаны брать на себя больше ответственности.
— Американские республиканцы и демократы одинаково отрицательно относятся к балтийскому газопроводу «Северный поток — 2». Его достроят?
— После того как из-за инцидента с Навальным ЕС ввел санкции против шести личностей и одной организации, Москва грозит ответить контрсанкциями и даже окончанием диалога. Не наступает ли ледниковый период в германо-российских отношениях?
— Нет. Никто в этом не может быть заинтересован. На инцидент с Навальным мы дали быстрый и четкий европейский ответ. При таком серьезном нарушении международного права это было необходимо. К сожалению, у нас в Германии есть и другие поводы для конфликта с Москвой, например, убийство в Берлине и хакерская атака на бундестаг. Наши отношения с Россией остаются сложными. Поэтому нам и в будущем придется давать европейский ответ на неприемлемые действия России.
— Вы часто говорите, что без России невозможно найти решения, например, в Ливии, Сирии, Украине…
— …Белоруссии, Армении Азербайджане, Венесуэле…
— … но есть ли решение вместе с Россией?
— Мы на это надеемся. Мы сидим с русскими за одним столом в Совете безопасности ООН, в берлинском процессе по Ливии, обсуждаем дела на Украине. Во всех этих переговорах речь идет о прекращении войн. И в том, что касается Украины и Ливии, есть ощутимый прогресс. Нынешнее перемирие на востоке Украины самое долгое с начала конфликта. Поэтому не может быть и речи о прекращении диалога с Москвой. Слишком много людей в мире заинтересованы в том, что международное сообщество, в том числе и в диалоге с русскими, стремилось добиться прекращения этих конфликтов.
— При обсуждении последних санкций в отношении Москвы европейцы на удивление быстро пришли к консенсусу, чего не скажешь о дебатах по Белоруссии. Что мешает ЕС и в этом вопросе проявить себя как влиятельный внешнеполитический игрок?
— Бесконечные споры вокруг санкций по Белоруссии были несколько компенсированы быстрым и единодушным решением по санкциям из-за инцидента с Навальным. В случае с Белоруссии мы не пошли на то, чтобы связывать санкции против белорусского руководства с совершенно другими санкционными вопросами, например с разведкой Турцией газовых месторождений в Средиземном море. Попытки увязать одно с другим Германия как нынешний председатель в Совете Европы решительно отвергает. Возможно, именно эта позиция способствовала тому, что в случае с Навальным решение было принято так быстро. Все поняли, что какие-то сделки при введении санкции совершенно неуместны.
— Турция как в Ливии, так и в газовом споре с Грецией и Кипром делает вид, что санкции ее совершенно не трогают. Не требует ли милитаризированная турецкая внешняя политика изменения стратегии в отношении Анкары?
— Послав в начале этой недели исследовательское судно Oruc Reic в море, Турция нанесла тяжелый урон созданной нами с таким трудом атмосфере взаимного доверия. Поэтому на этой неделе я отказался от запланированного визита в Анкару. Но ведь и Турция не может быть заинтересована в длительном сохранении всех конфликтов, на которых она оказывает влияние. Турция замешана в конфликтах в Ливии, Сирии, восточном Средиземноморье, а также в Армении и Азербайджане. Стратегически и для Турции важно нейтрализовать эти конфликты.
— Турция достигает своего влияния военными средствами. Не требует ли это более решительных действий европейцев? Франция уже послала два военных самолете и фрегат в восточное Средиземноморье.
— Там где вооруженные силы встречаются друг с другом, возможна военная конфронтация, даже если участвующие стороны уверяют обратное. Вряд ли нам удастся найти решения проблемы, посылая войска и корабли во все точки, где присутствует Турция. Играть мускулами ни к чему. Европейская внешняя политика должны показать, что не пользуется арсеналом времен холодной войны, а делает ставку на дипломатию.
— Вы подумываете о санкциях против Анкары?
— Мы будем пытаться до декабря прийти к решению путем переговоров. Такое решение принял Совет Европы. Если из этого ничего не получится, потому что все переговорные усилия будут торпедироваться, то тогда мы подумаем о других средствах воздействия.
— Обращаются ли к Германии с просьбами о помощи?
— Если у наших соседей возникнут трудности в снабжении пациентов с коронавирусом, то мы, конечно, быстро придем им на помощь в зависимости от того, что нам позволят наши возможности. Это я сказал и моему израильскому коллеге. В европейском масштабе мы можем значительно лучше координировать наши действия, чем это было весной. Я надеюсь на эту солидарность, если осенью возникнут сложности.
— Не грозит ли нам повторение весеннего хаоса на границах в случае увеличения числа инфицированных?
— Мы хотим избежать повторения весенних ошибок, в том числе и на границах. Тогда на германо-польской границе образовались километровые пробки. Дебаты на германо-французской границе, которые все уже считали достояниями истории, возникли вновь. Нельзя допустить, чтобы это повторилось.
— Вероятно, вскоре из-за пандемии вновь придется ограничить число личных контактов. Как это отразится на вашей работе и на дипломатии?
— Конфликты, которыми мы сейчас занимаемся, трудно уладить в ходе видеоконференций. Когда речь идет о войнах и кризисах, нужно встречаться лично и смотреть друг другу в глаза. Сейчас благодаря разработанным гигиеническим концепциям это возможно. Как и все те, кто хочет избежать второго полного локдауна в экономике и обществе, я говорю: нельзя допустить дипломатического локдауна.
