Война, как предсказывал Гибер два десятилетия назад, перестанет быть элегантным королевским видом спорта. Армии больше не будут вежливо выстраиваться в аккуратные пехотные линии, как во времена короля Пруссии Фридриха II, а будут вовлекать в свои ряды невероятно большое число мобилизованных для защиты Родины солдат, ввязываясь в войны во имя национальной идеологии — таков был сбывшийся прогноз старшего современника Наполеона.
Антихрист. Человек века. Великий Корсиканец. Тиран Бонапарт. Людоед из Аяччо (отсылка на место его рождения). Универсальный Узурпатор. Душа мира верхом на лошади. Наполеон Бонапарт получил множество прозвищ и еще больше титулов в военной одиссее, в результате которой он сверх многих королей (с такой же с легкостью, как открывал бутылки с вином), взял Берлин, Вену, Мадрид и, в конце концов, изменил правила игры.
Наполеон, один из великих стратегов истории, показал всему миру максимальное проявление того способа боевых действий, который стал известен как «тотальная война». В отличие от устаревшей тактики предыдущего (восемнащдцатого) века, когда армии сталкивались друг с другом в четко выверенных боевых порядках, а потом подбивали баланс побед и поражений за дипломатическими столами, корсиканец Наполеон не довольствовался ни символической победой над противником, ни достижением территориальных преимуществ. Он не ставил себе целью разгромить часть войск противника и получить кусок его территории. Наполеон уничтожал всю армию противника, а потом ставил на колени все его государство.
Хорошим доказательством этого стала битва при Йене (14 октября 1806), в которой французская армия с легкостью разгромила 53 тысяч пруссаков, считавшихся до этого лучшими пехотинцами на континенте. Одновременно с этим сражением в Ауэрштедте, в нескольких километрах оттуда, еще одна армия, насчитывавшая около 50 тысяч пруссаков, была буквально сметена французскими войсками, численность которых уступала им в два раза. В течение нескольких недель король Фридрих Вильгельм III потерял практически всех своих солдат и оказался во власти Наполеона.
То же самое можно сказать и о дуэли Наполеона с императором из рода Габсбургов — представителем австрийской династии, отпрыски которой при нормальных условиях не сказали бы даже «доброе утро» какому-то там французскому генералу и консулу Республики. Но из-за таких поражений, как в битве под Аустерлицем, даже династия Габсбургов была вынуждена принять, что мир изменился. «Главное в бою — заставить злобного врага бежать, а не истребить как можно больше представителей рода человеческого», — сказал австрийский офицер, участвовавший в Семилетней войне 1756-1763 гг. и, конечно же, не знавший методов Наполеона. Не говоря уже о том, как французский полководец расправился с королевством Испанией разместив на его территории свои войска.
Доктрина «тотальной войны»
Историк Ричард Бассет отмечает в книге «За Бога и Кайзера» (Desperta Ferro, 2018) такие качества Наполеона, как "замечательный стратегический инстинкт, интеллектуальный вкус к науке войны, особенно к силе правильного развертывания артиллерии". Далее историк добавляет "несравненную способность вдохновлять свои войска и […] помимо огромной удачи, способность понимать ситуацию на поле боя, сочетая это понимание с почти неистовыми действиями по перелому этой ситуации в свою пользу». Но, несмотря на эти многочисленные достоинства, не надо приписывать Наполеону качества единственного для своей эпохи новатора. Правда заключается в том, что Бонапарт не был полным первооткрывателем "молниеносной" войны для своей эпохи, как Роммель и Паттон (немецкий и американский генералы Второй мировой — прим. ред.) не были такими первооткрывателями для своей эпохи. Тактика удачливого корсиканца была заимствована у военных теоретиков эпохи Просвещения — таких, как Жак-Антуан-Ипполит де Гибер. Этот автор, практически неизвестный сегодня, пользовался большим авторитетом во времена последних войн Людовика XVI.
За два десятилетия до Французской революции этот аристократ в трактате «Essai général de tactique» (Париж, 1771 г.) говорил о новом способе ведения войны. Смысл этоо способа был в том, что на поле боя должны были сталкиваться не небольшие наемные армии профессионалов, а огромные армии из сотен тысяч граждан, способных на огромные жертвы во имя защиты нации. Вооруженная нация, которую Наполеон так хорошо будет направлять против своих врагов, в конце концов сметет и его. Ведь Наполеон в конце концов потерпел поражение от всенародных армий в лице австрийских ополченцев и испанских сельских партизан.
Война, по словам Гибера, больше не будет элегантным королевским видом спорта. Армии больше не будут вежливо выстраиваться в аккуратные пехотные линии, как во времена Фридриха II Прусского. Они будут вовлекать в свои ряды огромное количество мобилизованных солдат, для которых война будет отрывом от мирных дел. Люди будут сражаться во имя национальной идеологии, а различия между гражданскими лицами и солдатами будут размыты. Поле боя в этих условиях займет не только выгодные для развертывания боевых порядков сельские местности, но целые страны, вовлекая в борьбу города.
Армии будут более мобильными, без длинных верениц повозок, которые прежде следовали вслед за солдатами, нагруженные едой и прочими необходимыми вещами. Аристократ намекал на то, что армии должны питаться за счет оккупируемого населения путем грабежа, а не получать снабжение благородным образом от своих национальных правительств, как это было раньше. Наполеон, как могли наблюдать испанцы, русские, итальянцы, австрийцы и немцы, с энтузиазмом воспринял идею такого снабжения. Его армии питались за счет грабежа, а вдохновение для новых походов черпали из перспективы разбоя, при котором им было разрешено забирать у вражеского гражданского населения все, вплоть до произведений искусства или последней корки хлеба.
Гибер был одним из великих интеллектуалов своего времени и отвечал за реформирование пехоты и кавалерии Людовика XVI. Тем не менее, его размышлениям не было уделено достаточное внимание. Его трактат едва ли прочли несколько военных, среди которых был и Наполеон. Пришлось ждать подходящих условий, чтобы Европа исполнила предсказание этого вдохновителя французской гегемонии. Гибер правильно писал о возможности появления в Европе народа, чья армия будет вести бой по агрессивному, заранее продуманному плану, зная, как вести войну экономно и жить за счет врага: "Такой народ покорит своих соседей и свергнет любое враждебное государственное устройство, как шторм, сгибающий тростник".
От оборонительной до наступательной войны
Граф дал точное описание того, какой должна была быть Французская революция, за тридцать лет до того, как должен был быть свергнут старый режим. Когда Пруссия, Австрия и другие монархии объявили войну французским революционерам в апреле 1792 года, революционный Конвент призвал к тотальной войне для защиты границ, перед этим в точности предсказанной Гибером:
«С этого момента и до изгнания врагов с территории Республики, все французы подлежат постоянному призыву. Молодежь пойдет в бой; женатые мужчины будут ковать оружие и заниматься перевозкой продуктов питания; женщины будут изготавливать палатки и обмундирование и служить в больницах; дети будут готовить бинты из старой одежды; старики будут выступать на публике, чтобы привить храбрость воинам и проповедовать ненависть к царям и необходимость единства Республики».
Именно молодой офицер сравнительно скромного происхождения лучше всего понимал те варианты боевых действий в условиях революционного хаоса, которые позволили бы вести войну по-новому. Именно Наполеон, обещая славу и пищу своим солдатам, а не абстрактные идеи, перешел в наступление, выходящее за пределы традиционной тактики. Начиная с первых итальянских кампаний, Великий Корсиканец с огромным успехом внедрял эту философию среди своих оборванных и голодных войск. В марте 1796 года 26-летний генерал пообещал в буквальном смысле слова:
«Я приведу вас на самые плодородные поля мира. Богатые провинции и пышные города, все они будут в вашем распоряжении, там вы найдете честь, славу и богатство. Солдаты! Вам хватит мужества и выносливости?»
Плодородные земли Ломбардии подтвердили, что армия может жить за счет продуктов местных жителей. Правда, грабеж позволял быстро передвигаться без обоза в ключевые моменты, но не работал в случае длительных кампаний. Другие, более негостеприимные земли покажут, что выживание путем разбоя имеет свои пределы, особенно когда необходимо прокормить большую армию. Россия стала для французов лучшим таким уроком: они просто превратили летом в пустыню ту самую Смоленскую дорогу, по которой им же осенью пришлось бежать из России.
В боях с русскими, пруссаками, австрийцами и англичанами Наполеон более десяти лет был почти непобедим благодаря своей личной изобретательности и сложившимся обстоятельствам. По словам Джона А. Линна, одного из авторов книги «История войны», основные причины, которые привели Наполеона к такому количеству побед, были связаны с унаследованной от якобинцев революционной армией. Эта армия включала в себя преданных новобранцев, талантливый офицерский корпус, проверенных в бою генералов и гибкую тактическую систему, опережавшую мышление врагов Франции.
«Наполеоновские солдаты больше не были революционерами 1793-94 годов, но они все еще были французами, детьми своего народа, преданными ему и вдохновленными своим вождем», — пишет Линн. Наполеон также реорганизовал военные структуры и воспользовался возрождением французской кавалерии. Но многими среди этих своих успехов он обязан Гиберу и его мыслям о войне будущего.
