Президентские выборы в США в очередной раз показали, что «мы все — американцы». Рекордная явка, участие тысяч добровольцев в разборе урн, битва за подсчет голосов — по всему миру за этим следили как за захватывающим сериалом. Одни назвали это священным ритуалом демократии, другие кричали о недопустимых нарушениях. Сварливое поведение неумеющего проигрывать Дональда Трампа стало неожиданным драматическим элементом. В течение нескольких дней весь мир жил этим спектаклем о народе, который ищет себя на избирательных участках.
Какой талант! Каждый раз, как совершая подвиги, так и попадая впросак, США создают событие, которое приковывает внимание наций. Разве это не доказательство того, что мир все еще одурманен историей звездно-полосатого флага? И что в XXI веке американизация душ так же сильна, как и 50 лет назад? Добавим к этим политическим ингредиентам рост популярности американских развлечений на дому из-за коронавируса. Люди упиваются сериалами Netflix, как некогда фильмами MGM на большом экране. США в кризисе. Это так. Но к их влиянию это не относится. То, что происходит там, происходит и здесь. Их причуды те же, что и у нас, только проявляются сильнее.
Именно поэтому длинный список черных пятен на картине сверкающего города на холме никак не отменяет близости граждан мира с взлетами и падениями американской драмы. Как бы то ни было, не все так просто. Историк Людовик Турнес (Ludovic Tournès) не согласен с образом уничтожающего все на своем пути катка. Его книга представляет собой рассказ об американизации мира, которая начинается в XVIII веке, достигает апогея в 1950-х годах и вступает в период упадка с 1990-х годов.
Прибежище для всех
Как бы то ни было, сам автор указывает нам на то, что американизация умов и сердец не зависит от предполагаемого упадка гипердержавы. Турнес не ограничивается известными темами (Голливуд, джаз, Кока-кола, комиксы, филантропия, миссионеры, план Маршалла) и отказывается от ленивого выражения «мягкая сила» в описании этого культурного экспансионизма. Дело в том, что эта сила разошлась повсюду отнюдь не мягким путем: речь идет о мощном торговом давлении и хитром шантаже. Кроме того, автор подчеркивает, что американизация отражает суть американской идентичности. Потому что она в первую очередь воздействует на собственный народ. Она снискала такой успех по всему миру лишь потому, что стала ключевым вопросом внутренней политики. Как можно было создать страну с населением из разношерстных иммигрантов без «форсированной американизации»?
Стартовавшие с конца XIX века просветительские и пропагандистские кампании использовали все имевшиеся средства (пресса, живопись, иллюстрация, образование, радио и кино) для распространения простого сигнала: США — прибежище для всех. «Они с самого начала воспринимали себя как мировую нацию, мировую культуру, концентрат человечества», — пишет автор. Страна, которая предлагает участие в демократической эпопее неограниченного завоевания новых территорий и теперь изобретает нацию без границ — Марс. Хотя индейцы были вычеркнуты из истории, а черные долгое время были вне игры, нужно признать, что в долгосрочной перспективе США «частично реализовали этот непомерный по масштабам план». Немалый вклад в американскую мечту внесли европейцы. Они в значительной мере способствовали формированию «чувства принадлежности к нации, которая рассматривает себя в масштабах всего мира». Разве они сами не сформулировали мечту о другой политической системе, которая проходит через Вашингтон и Скалистые горы? «США рассказали доступную каждому человеку эпопею, тогда как аристократическая Европа предложила ее одним лишь рыцарям».
Тем не менее антиамериканизм возник в той же Европе. «Одним из первых, если не первым, слово „американизированный" употребил Шарль Бодлер (Charles Baudelaire), обрушившись с критикой на „американизированного" человека на Всемирной выставке 1855 года», — пишет Турнес. Термин изначально стал уничижительным. Американцам известно об этом на протяжение как минимум века: для достижения цели недостаточно проявлять одну лишь любезность. А степень проникновения американской культуры по всему миру преувеличивается. Современный антиамериканизм чувствует себя просто прекрасно и не является особенностью арабо-мусульманского мира. К нему можно добавить Россию, Китай, Латинскую Америку и часть Европы. Как бы то ни было, несмотря на отмеченную Турнесом деиндексацию, подчеркнем, что ни одной другой нации не удалось добиться такого понимания, пусть и ценой ненависти в некоторых случаях. Китай тоже пробует себя в «мягкой силе», но пока еще очень сильно отстает. Новые шелковые пути не отменяют того факта, что его имидж тесно связан с диктатурой и распространением коронавируса. Приобретенная форсированным маршем китайская современность вызывает тревогу. Американская, быть может, переживает упадок, но она хорошо видна и прозрачна. Пока что спектакль продолжается.