«Гордон»: Аня, добрый вечер.
Анна Дурицкая: Добрый вечер, Дмитрий.
— Я рад, что мы встретились. Я очень хотел сделать это интервью. Я хотел его сделать потому, что, во-первых, очень уважал [убитого российского оппозиционера] Бориса Немцова, с которым вас свела жизнь. И я хочу, чтобы память об этом человеке жила. И второе: я хочу наконец снять наслоения вокруг этой трагедии, которая произошла в Москве несколько лет назад. Вы родились в Белой Церкви. И прожили там сколько лет?
— Я прожила там 16 лет.
<…>
— Какое у вас образование?
— У меня экономическое образование и…
— Высшее?
— Да. Я окончила Киевский национальный экономический университет по специальности «учет и аудит» и Киевский национальный университет по специальности «психология».
— То есть два высших образования?
— Да.
— Вы оказались в модельном бизнесе в свое время. О модельном бизнесе вы мечтали? Или все произошло спонтанно?
— Я не могу сказать, что мечтала о модельном бизнесе, но страсть к камерам и одеждам у меня была с самого детства.
— Да? Вы ходили маленькой и позировали, пытались как-то модель из себя изображать?
— Я помню, что когда нас снимали в девятом классе на выпускную кассету, я ходила за одноклассниками, задавала им вопросы. И мне очень нравилось, что за мной ходил оператор и снимал это на камеру.
— Как вы попали в модельный бизнес?
— Я участвовала в конкурсе «Мисс университет». И на нем меня заметила директор модельного агентства «Амоделс». И она пригласила меня пройти модельную школу. Но я очень долго думала и сомневалась. Потому что не была уверена, что хочу быть моделью. Со временем все-таки пришла к ним и услышала, что мне нужно похудеть минимум на 9 кг, чтобы работать yf Украине.
<…>
— Какие сложности есть в модельном бизнесе? Что вам в нем нравилось и что — нет?
— Мне нравилось, что вокруг камеры, мне нравилось быть в центре внимания, нравилось примерять разные наряды на себя. Но периодически я все-таки уставала. Особенно от людных и шумных мест. И не нравилось, что нужно было изнурять себя диетами.
<…>
— Как и когда вы познакомились с Борисом Немцовым?
— Я познакомилась с ним летом 2012 года в Турции на отдыхе. Это был мой последний день перед вылетом. Я была очень грустной, не хотела уезжать. А ко всему, я еще и очки свои любимые потеряла на пляже. И я, сидя на берегу моря, расплакалась рядом со своей подружкой. А недалеко от нас на доске за катером плавал очень спортивный, красивый мужчина, который, спустившись на берег, пригласил нас сесть на катер и посмотреть, как он умело катается на вейкборде. И мы согласились.
Вернувшись, он спросил меня: «Почему ты плачешь? Ты такая красивая — и плачешь». На что я ему ответила: «Очки свои потеряла, любимые». Он расспросил меня, как они выглядят и тут же отправился их искать. Я еще тогда подумала: «Какой благородный мужчина…» И мне как-то на душе от одного этого поступка стало уже веселее. Вернулся и сказал, что очки так и не нашел, но спросил, как меня зовут, откуда я и узнала ли его. Я рассказала ему, что я из Украины, сказала, как меня зовут, и сказала, что его я не узнала.
— Это правда была?
— Да. И он сказал, что он очень часто приезжает на Украину и выступает на наших каналах. И сказал, что если я дам ему свой номер, то он сделает так, что больше я плакать не буду никогда. Разве что только от счастья. Я, конечно же, дала ему свой номер. Но подумала: «Как такой известный мужчина может мне когда-то перезвонить? Наверное, он просто пожалел меня и решил таким образом утешить». Но как только мой самолет приземлился в Киеве, мне пришла смс: «Привет, это Борис. Я скоро буду у тебя».
Мы некоторое время с ним переписывались. Я помню, что очень волновалась перед нашей встречей. Но он прилетел. С огромным букетом цветов и очками, похожими на те, которые я потеряла. И он сдержал свое слово: я с ним плакала только от счастья.
— Какое впечатление Борис произвел при первой встрече?
— Он произвел на меня впечатление очень необычного мужчины с невероятной внутренней силой, с каким-то особым магнетизмом и безумно притягательной энергетикой, и неуемной жаждой к жизни.
— Можно ли сказать, что это была любовь с первого взгляда?
— Он говорил, что влюбился в меня с первого взгляда.
— У вас что это было?
— Я полюбила его потом.
— Инициатива к сближению принадлежала Борису или вам?
— Инициатива принадлежала ему.
— На момент знакомства вам было 19 лет. Борису Ефимовичу — 52 года. Более чем 30-летняя разница в возрасте вас не смутила?
— Вначале я не знала, сколько Борису лет. Но я понимала, что он старше. И я думала об этом. Но такого отношения к себе я еще никогда не встречала. Борис умел окружить таким вниманием и такой заботой, что сомнения по поводу возраста просто исчезали.
— Вы красивая девушка, и у вас наверняка было очень много поклонников. Я думаю, что и богатых, и влиятельных, которые могли предложить вам много чего. Почему вы остановили свой выбор именно на Борисе Немцове?
— Я думаю, что сыграла роль его харизма и обаяние. Потому что мне именно с ним было так хорошо… И только с ним я чувствовала себя как-то защищенно и в безопасности. И только с ним я была честна, я была с ним сама собой.
— Когда вы поняли, что Борис — это ваш мужчина?
— Примерно через полгода после знакомства. Мы стали очень родными друг другу и нам было очень комфортно находиться вместе. И меня уже не пугало, что мы разные, и наша разница в возрасте.
— Друзья или родные не отговаривали вас от романа с известным российским политиком?
— Вы знаете, я вообще человек-интроверт и очень редко рассказываю о своих личных отношениях. Я ни у кого не спрашивала советов. Я слушала свое сердце.
— Борис объяснялся вам в любви?
— Да.
— Как произошло первое объяснение в любви, вы помните?
— Он прилетел в Киев и сказал, что меня любит. Сказал, что не мыслит своей жизни без меня. И это были слова искренние, потому что у него были слезы на глазах.
— Ваша реакция какая была?
— Я тоже плакала.
— Вы любили Бориса?
— Да.
— А что вас прежде всего вот в нем привлекало? Какие его качества?
— Он был настоящий. Он был честным, искренним, он был мужественным, смелым. И он всегда делал то, что он обещал.
— Он был человеком слова.
— Да.
— Как вы друг друга ласково называли?
— Я называла его Борис, а он называл меня Баунти, объясняя это тем, что у меня глаза голубого цвета и что, находясь рядом со мной, он чувствует себя как в раю.
— Знали ли о Борисе ваши родители? И познакомили ли вы их с ним?
— Да. Я с первого же дня нашего знакомства с Борисом рассказала об этом родителям. Они часто общались по телефону. И позже я их познакомила.
— И маму, и папу?
— Маму и брата.
— Какие у них сложились отношения?
— Очень теплые.
— Они на «ты» были с мамой или на «вы»?
— Мама точно была с ним на «вы». Я думаю, что он к маме тоже обращался на «вы».
— Какое он впечатление на маму и на брата произвел? Они делились своими впечатлениями?
— Борис умел на всех производить невероятное впечатление.
— Разница в возрасте вашу маму не смущала?
— Вначале смущала, но все-таки для моих родителей важно, являюсь ли я счастливой в отношениях. А я была с ним очень счастлива.
— Мама Бориса вас знала?
— Он говорил, что рассказывал своей маме обо мне. И даже показывал наши общие фотографии. И он говорил, что я ей очень понравилась.
— Много ли Борис рассказывал вам о себе и о своей жизни?
— Да, Борис был со мной достаточно открыт. Он рассказывал мне о своей личной жизни, о детстве, о юности, о начале политической карьеры.
— Вот со стороны — интересная жизнь у него была?
— Конечно. Он прожил очень богатую жизнь.
— У него было много жен и детей. Об этом широко известно. Он вам о своих женах и детях рассказывал?
— Борис мне говорил, что у него до меня было три жены и четверо детей от них. И он о своих женах всегда говорит только хорошее. Никогда ничего плохого не слышала от него. Очень уважительно относился к бывшим женам. И к детям тоже. Он часто с ними разговаривал по телефону, он поддерживал детей и был очень заботливым отцом.
— Он с кем-нибудь из своих жен или детей вас знакомил?
— Он знакомил меня с детьми. С бывшими женами не знакомил. С Антоном мы иногда ужинали. С Диной единожды ходили на концерт. А Жанна часто приходила к нам в гости.
— У вас были хорошие отношения, они видели, что у вас любовь, и понимали это?
— Да, у нас были хорошие отношения.
— Как часто вы встречались с Борисом? С учетом того, что вы жили в Киеве, а он — в Москве?
— Мы встречались очень часто. При любой возможности Борис прилетал ко мне, а я летела к нему в Москву.
— Он, получается, часто летал в Киев в то время?
— Да, вначале он очень часто летал в Киев. А позже я стала чаще летать к нему в Москву. Так как в наших планах был все-таки мой переезд к нему.
— А где в Киеве Борис чаще всего останавливался, когда прилетал к вам?
— Он останавливался в гостинице. Позже — в квартире, которую для меня снимал. А потом — в квартире, которую купил для меня.
— В какой гостинице он любил останавливаться?
— В этой же [где записывалось интервью].
— «Премьер Палас».
— Да.
— Каким Борис был ухажером? Романтичным, возвышенным или, может, экстремальным, устраивал какие-то невероятные приключения, сюрпризы, приглашал в экзотические туры?
— Борис был очень романтичным ухажером. Он любил устраивать мне ужины при свечах, приглашал в романтические путешествия. Самой запоминающейся была поездка в Париж. Он заказал нам экскурсию с гидом. И мы целый день ездили по городу, выходив у парижских уютных кафе. Мы долго гуляли по городу, мы поднялись вместе на Эйфелеву башню. И в конце он заказал корабль-ресторан по реке Сене. И когда я увидела красоту Эйфелевой башни в ночи…
— Вы заплакали…
— Мне казалось, что мои глаза блестят ярче, чем она.
— Борис дарил вам какие-нибудь подарки?
— Да, Борис дарил мне подарки.
— Какие, к примеру?
— Он любил драгоценности дарить. И позже квартиру мне подарил.
— На вас красивые сережки. Это он подарил?
— Нет.
— Дарили ли ему что-то вы?
— Я всегда думала, что подарить человеку, у которого уже все есть. И я помню, что дарила ему картину с нашей общей фотографией. Я чаще все-таки любила устраивать ему сюрпризы. Помню, как я заказала гостиницу в Риме. И он не знал, куда мы едем, до последнего момента. А когда поднялся на последний этаж в ресторан, он был восхищен. Это был действительно лучший вид на Рим.
— Материально Борис вам помогал?
— Да, Борис помогал мне материально. И он обещал помогать мне до тех пор, пока я не стану самодостаточной и не реализую себя в том деле, которое будет приносить мне доход и будет мне нравиться.
— Ну, помогал раз в месяц как-то или вот время от времени? Как это происходило?
— Время от времени.
— Как вы любили проводить время?
— Мы часто путешествовали, мы много гуляли пешком. Борис любил гулять в парках или просто по городу пройтись.
— По Киеву в том числе?
— Да.
— Ходили пешком?
— Да, по Крещатику.
— Узнавали люди, подходили?
— Да, узнавали, подходили и просили автографы.
— Вам приятно было, когда к нему подходили?
— Да, мне было приятно.
— Так, гуляли. Дальше.
— Часто Борис писал тексты для своего Facebook. И я сидела с ним рядом. Меня очень восхищало, когда он спрашивал, нравился ли, как написано. И говорил: «Может быть, что-то изменить?» И я как-то помогала ему, чтобы было красивее.
— Вы вместе ездили на отдых за границу?
— Да, мы много путешествовали.
— Посещение каких стран вам запомнилось? И какие были самыми яркими?
— Мы были в Турции, во Франции, в Италии, в Голландии, в Чехии, в Германии, в Швейцарии.
— Вокруг Бориса всегда было очень много интересных, ярких, неординарных людей. С кем из этих людей он вас знакомил?
— Борис познакомил меня с Михаилом Саакашвили, с Михаилом Ходорковским, со Святославом Вакарчуком, с Ильей Яшиным. В принципе, он знакомил меня со всем своим окружением, которое было достаточно интересным.
— Кто из этих людей произвел на вас самое мощное впечатление уровнем личности?
— Вы знаете, после Бориса уже мало кто мог произвести впечатление.
— Вот спустя годы — время, проведенное с Борисом, было сказкой?
— Да, это было сказочное время. Но насколько все было ярко и красиво, настолько и закончилось трагично.
— О политике вы часто разговаривали?
— Да.
— Вы понимали немножко в политике? Вы разбирались в политической деятельности, которую Борис вел?
— Немножко — да.
— Что вам Борис говорил о Путине?
— Борис говорил, что ему не нравится его тиранический подход к управлению государством.
— Как Борис относился к Украине? Что он говорил об аннексии Крыма и о войне, развязанной на Донбассе?
— Борис очень любил Украину и он даже иногда говорил, что хочет переехать жить в Киев. И конечно, ему не нравилось то, что на территорию чужой страны ворвались войска, оккупировали часть чужой земли. Он писал об этом в своем докладе на «Крым.Реалии».
— Он на митинги выходил в Москве.
— Да. У него была бурная реакция на происходящее.
— Он переживал? Вы видели переживания у него из-за этого?
— Да. Да.
— Сколько лет длился ваш роман с Борисом?
— Два с половиной.
— За эти два с половиной года вы замечали когда-нибудь, что за вами следят или что вас прослушивают?
— Я никогда не замечала, что за мной следят или меня прослушивают. Но Борис рассказывал мне, что его прослушивали и даже выставляли некоторые разговоры в интернет.
— За время вашего общения с Борисом вам или ему угрозы поступали?
— Мне угрозы не поступали, и Борис ничего такого не говорил, но, возможно, он просто хотел сберечь мою психику.
— Борис никогда вам не говорил, что его имя может быть среди тех людей, которых планируют ликвидировать?
— Он говорил, что его могут убить, но как-то преподносил все это в шутку, а я не воспринимала его слова всерьез.
— Насколько я знаю, у Бориса Немцова после ухода из власти никогда не было охраны. Как вы думаете, почему он отказывался от услуг охранных агентств?
— Борис вел достаточно простой образ жизни. Он часто гулял пешком по городу, он ездил на метро…
— На метро?
— Да, на поезде в Ярославль.
— Он был депутатом в Ярославле.
— Да. И он был настолько свободным и смелым, что ему было некомфортно с охраной. Но я знаю, что на некоторые митинги он все же нанимал охрану. И на тот, который предстоял, тоже планировал.
— Он получал удовольствие, кайфовал от своей свободы, от того, что он может, как обычный человек: «Что хочу, то и делаю, где хочу, там и еду, и как хочу»?
— Да.
— Как вам кажется, он понимал, что его могут убить?
— Я думаю, что он понимал. И даже в некоторых интервью он говорил об этом.
— Понимал… Это правда, что больше, чем смерти, он боялся тюрьмы?
— Да, он был очень свободным человеком. И действительно, больше всего он боялся тюрьмы. Именно поэтому летом 2014-го он уехал в Израиль. И мы там даже провели какое-то время. Но все же его смелость, видимо, была сильнее, чем страх тюрьмы.
— Он думал в Израиле пожить какое-то время?
— Да. Он даже думал переехать туда.
— А вы готовы были туда с ним переехать?
— Да.
— Вам нравилось там?
— Мне нравилось. Мне с ним нравилось везде.
— Но он решил уехать, потому что понимал, что он вдалеке от настоящих реалий, от борьбы и от всего, да?
— Он хотел оставить свою деятельность, но все же он решил вернуться.
— Анна, в открытых источниках очень много информации, как Борис Немцов провел свой последний день. И практически нет информации, как провели последний день Бориса вы. Можете ли вы вспомнить, что в тот день вы делали прямо с утра и до момента трагедии?
— Я прилетела в тот день утром в Москву. Борис встретил меня в аэропорту вместе с водителем и отвез домой. А сам поехал по делам. Мы разговаривали по телефону и решали, куда пойдем ужинать в этот вечер. Выбирали между несколькими вариантами, но остановили свой выбор все-таки на «Боско кафе». Хотя он и шутил, что это очень рисково: ужинать перед маршем прямо напротив Кремля. Я выходила в магазин за продуктами на выходные. Я записалась в spa. И когда Борис вернулся, он был очень тревожный в тот вечер. Он выглядывал в окно и говорил, что за ним следят. Но я не придавала этому значения. Потому что он и раньше проводил митинги. И я даже ходила с ним на них вместе.
— А это было накануне очередного митинга, да?
— Да. За день до митинга. Это было 27 февраля. А митинг должен был быть 1 марта. Потом, когда Борис вернулся домой, он разговаривал по телефону. Но я никогда не слушала его разговоры. Я думаю, что он решал как раз вопросы про митинг. И он отправил меня на машине в spa. А сам пошел пешком на эфир «Эха Москвы». Я после spa пошла пешком в ГУМ, гуляла там по магазинам, отложила себе какие-то вещи. Приехал Борис. Магазины уже были закрыты к его приезду, мы решили, что заберем вещи позже. Мы поужинали. И так как я ленивая, я предложила поехать домой на машине с водителем, который нас ждал под ГУМом.
— Ждал?
— Да. Но Борис беспокоился за фигуру. И он часто любил после плотных поздних ужинов пройтись пешком. А я редко с ним спорила. И мы пошли пешком.
— Вы помните, о чем вы в тот день с Борисом говорили?
— Мы говорили о вещах, которые я отложила. Мы говорили о том, куда поедем на 8 марта вместе.
— Тревога у него все-таки была? Как вы ощущали?
— Я чувствовала, что в тот вечер он был особо тревожным.
— Когда вы пошли пешком, вы замечали какую-то слежку за собой?
— Нет.
— Вы шли, и все было спокойно?
— Да.
— У вас никакого предчувствия тоже не было?
— Нет.
— Вспомните, пожалуйста, подробно, что с вами произошло непосредственно на Большом Москворецком мосту поздно вечером 27 февраля 2015 года. Буквально минута за минутой, в хронологическом порядке. Что там случилось?
— На мосту я услышала хлопки.
— Вы шли по мосту?
— Да, мы шли очень близко друг к другу. И я подняла голову вверх, так как подумала, что это салюты. И когда почувствовала, что Борис схватил меня за руку, я поняла, что в него стреляют. Но обернувшись, я увидела только уносящийся с мимолетной скоростью серого цвета автомобиль. Я присела к Борису. И до последнего я думала, что это была чья-то злая шутка: ему просто выстрелили в ногу, а он останется жив. Но я видела, как он задыхается и пытался кашлять, а изо рта у него уже пошла кровь.
Я задавала ему один и тот же вопрос: «Борис, что мне делать? Что мне делать?» В надежде, что он найдет мудрое решение на любой мой вопрос. Но я поняла, что он уже не говорит. И мне впервые пришлось решать самой. Я подняла голову вверх и увидела снегоуборочную машину. И из-за сильного страха, что в меня тоже сейчас начнут стрелять, я побежала вперед. Подбежав к снегоуборочной машине, из-за того, что у меня был сильный шок, я забыла номера полиции, номера скорой помощи. А еще я потеряла дар речи. Я просто не могла говорить. Я не могла выговорить ни слова. Я увидела водителя снегоуборочной машины — и еле проговорила слова: «Убили человека, наберите „скорую‟».
— Вы ему сказали «вызовите „скорую‟»?
— Да. Но я не понимала, почему он такой безразличный. Он стоял и курил молча.
— Курил? Он вышел из машины и курил?
— Да. И тогда я спросила: «Скорая» — 03?» И он кивнул головой. Я побежала обратно — я вызвала «скорую».
— А Борис лежал все это время.
— Я вызвала полицию. А возле Бориса уже находился какой-то парень, который его рассматривал. Он смотрел его телефон, его документы. Но у меня был дикий шок. Я помню, что позвонила маме, но так как было уже поздно, она не взяла трубку. Я написала ей сообщение, что убили Бориса. И у мамы был свой шок. Потому что, когда она прочитала сообщение, она начала мне звонить, а я уже не брала трубку, так как сидела в полицейской машине.
— Какое ощущение у вас было, когда вы поняли, что это все?
— У меня просто наступил глубокий шок, и земля как будто уплыла из-под ног.
— Вы сказали, что пока разговаривали с водителем снегоуборочной машины, к Борису подошел другой человек какой-то. Есть версия, что на самом деле Бориса сразу не убили, а его добивал этот человек, который подошел. Это может быть так или нет?
— Нет, Борис был убит сразу.
— Сколько выстрелов вы услышали? И как долго это длилось?
— Я услышала выстрелов шесть. Но это длилось секунду. И это происходило за нашими спинами.
— Стреляли сзади. Да?
— Да.
— Борис при падении ухватился за вас рукой?
— Он сначала попытался за меня схватиться, но упал.
— Когда Борис упал на асфальт и истекал кровью, он что-то сказать вам успел? Хоть какое-то слово?
— Нет.
— Что вы почувствовали, когда осознали, что Борис не ранен, а убит?
— Я почувствовала очень сильный страх, что в меня тоже начнут стрелять. Это были смешанные чувства. Это было и горе от потери любимого человека, и ужас, и кошмар от происходящего.
— Из материалов дела следует, что вы видели лицо преступника или преступников, которые могли стрелять. Это так или нет?
— Нет, я не видела их лиц.
— Тот, кто выстрелил в Бориса, — вы понимаете, кто это был, как он пробегал или проходил? Нет ощущения? Или просто услышали выстрелы — и все?
— Я не видела, потому что это все за нашими спинами происходило.
— Пока вы говорили с водителем снегоуборочной машины, рядом с Борисом какие-то машины останавливались, люди какие-то появлялись?
— Я помню только этого парня, который подошел к нему и рассматривал.
— Как он себя вел? Как человек, который приехал зафиксировать то, что произошло, и был в теме, или как случайный прохожий?
— Я помню, что он не говорил со мной. Я спрашивала у него. А так как у меня действительно пропал дар речи, у меня был такой шок, что я не могла говорить даже по телефону со «скорой помощью», — я пыталась попросить его, чтобы он набрал полицию или «скорую», но он тоже молчал.
— Молчал?
— Я не понимала, почему они все безразличны.
— То есть и водитель этой снегоуборочной машины, и этот парень, который стоял, — они все просто молчали. Простите за этот вопрос, но, на ваш взгляд, почему не убили вас? По логике, убийца или убийцы должны были застрелить вас прямо на мосту. Вы же опасный свидетель.
— Когда я была в Москве, то думала, что меня оставили в живых, только чтобы обвинить в причастности к преступлению. Но со временем я поняла, что меня оставили в живых для того, чтобы СМИ могли с помощью оставшегося в живых свидетеля — молодой девушки из Украины — оперировать информацией и вводить в заблуждение людей разнообразными версиями об убийстве: и украинским следом, и убийством на почве ревности, и многими другими.
— Вы понимаете, что могло быть и другое развитие событий: вас могли устранить тоже?
— Да.
— От этой мысли какие у вас ощущения?
— От этой мысли у меня нехорошие ощущения. Я с этой мыслью жила очень долго.
— Кто непосредственно вызвал «скорую»?
— Я.
— Вы все-таки смогли вызвать?
— Да.
— Они быстро приехали?
— Да, очень быстро.
— И «скорая», и полиция?
— Да.
— Это правда, что сразу после убийства вам позвонил Илья Яшин?
— Да.
— Он откуда узнал, что произошло?
— Я позвонила помощнице Бориса. Я думаю, что это она передала ему информацию, а он набрал меня.
— Вы Илью знали раньше?
— Да.
— Яшин давал показания, будто сразу после убийства вас увезли с моста сотрудники в штатском. Кто они были? О чем спрашивали? Что это были за люди?
— Если об этом не знает Илья Яшин, то что я могу сказать о том, кем они были?
— После убийства вас долго допрашивали?
— Меня допрашивали всю ночь и еще трое суток после этого. Мне задавали одни и те же вопросы в закрытом кабинете. И на улицу выводили только с охраной, которая была в обмундировании, с автоматами. И я сама была в бронежилете. Меня заставили проехаться по всем местам, где я была в тот день, и рассказать хронологию событий с точностью до минуты. Я помню, что когда мы подъезжали к месту преступления, то мне казалось, что я сойду с ума, если это не закончится. Единственное, чего я хотела, — уснуть хоть ненадолго, и чтобы, проснувшись, это оказалось кошмарным сном. Но каждый раз, когда я засыпала на какие-то 15 минут, меня будила Ольга Шорина…
— Это кто?
— Это помощница Бориса. Я ей очень благодарна. Она приютила меня у себя. Она будила меня со словами, что машина ждет и снова нужно ехать на допрос.
— Сколько же вы спали за эти трое суток?
— Я практически не спала.
— Следователи, которые вас допрашивали, были вежливыми?
— Они были разными. Кто-то был вежливым, кто-то — нет.
— «Нет» — это как?
— Это так, как «вежливый», только наоборот.
— То есть были даже грубыми? Угрожали?
— Нет. Не угрожали. Но не могу сказать, что они были вежливыми.
— Когда на следующий день проводился следственный эксперимент, вас провезли на машине по вашему маршруту, и в машине с вами были следователи и адвокат Прохоров. Да? По итогам был составлен протокол, который вы отказались подписывать? Почему?
— Почему? Я подписала.
— То есть все было нормально. Скажите: непосредственно после убийства угрозы или «вежливые» предложения молчать за вознаграждение вам поступали?
— Нет, не поступали пока еще угрозы. Никакие предложения не поступали тоже.
— Московские следователи свою трактовку убийств Бориса вам пытались навязать?
— Нет, они не пытались мне навязать. Они просто аргументировали мое задержание в Москве тем, что это очень резонансное убийство, а я единственный ключевой свидетель.
— Вы не пришли на похороны Бориса. Почему?
— Я была в жутко неадекватном, шоковом состоянии. Мне в то время казалось, что меня убьют. И я боялась сидеть у окна в квартире, я боялась ездить в машине возле окна. Мне казалось, что если я выйду на улицу, то меня убьют. И я не была готова принять, что его уже нет. И не готова была ко встрече с прессой.
— У вас есть объяснение, почему, несмотря на все неотвеченные вопросы, вас выпустили из России? Было ли между вами и следствием заключено нечто похожее на сделку, согласно которой вы подписываете желаемые для них показания, а они вас отпускают?
— Нет, не было ничего.
— Есть информация, что 2 марта 2015 года, когда вы вернулись из России на Украину, чуть ли не у трапа самолета в Киеве вас встречали сотрудники СБУ. Это правда?
— Меня встречала толпа журналистов и мама вместе с сотрудниками СБУ. Так как пока я была в России, мои родители обращались ко всем друзьям Бориса и во всевозможные структуры, которые могли меня защитить, потому что они понимали, что угроза моей жизни может быть и здесь.
— Мама сильно переживала?
— Конечно.
— Когда вы встретились с мамой, какие эмоции были у нее?
— Она плакала.
— СБУ после возвращения из России вас допрашивала?
— Нет.
— Даже не было интереса никакого?
— Нет.
— Я буду сейчас цитировать какие-то вещи. «Через два с половиной года после трагедии, в конце 2017 года, окружным военным судом в Москве виновными в убийстве Бориса Немцова были признаны предполагаемый киллер Заур Дадаев, Анзор и Шадид Губашевы, Темирлан Эскерханов и Хамзат Бахаев». С кем-то из них вы были знакомы?
— Нет.
— За процессом этим вы следили вообще? Вы считаете этих людей непосредственными исполнителями убийства? Или это подставные лица?
— Я не следила за процессом. Потому что любая информация, касающаяся этого события, вводила меня в глубокий шок.
— Опять-таки, цитирую. Через полтора часа после убийства московский телеканал «Рен-ТВ» одним из первых сообщил: «Одной из версий расправы над политиком Борисом Немцовым является ревность. В момент убийства с политиком была 23-летняя гражданка Украины». Такую же версию озвучил и бывший директор ФСБ России Николай Ковалев. Более того, таблоид Life и вовсе предположил, что политику могли отомстить за аборт, который вы якобы под его давлением сделали в январе 2014 года в Цюрихе. Что из этого правда?
— Нет правды в этом. Это очередная ложь желтой прессы и доказательство того, зачем меня оставили в живых.
— Опять-таки, цитирую: «Самое поразительное — что спустя два года после убийства: в 2017 году, когда уже задержаны и осуждены исполнители преступления, — российские пропагандистские ресурсы продолжают настаивать на версии убийства из ревности». Например, Telegram-канал Mush и агентство РИА-Новости опубликовали фото одного из осужденных за преступление — Темирлана Эскерханова — с девушкой, которую назвали похожей на вас. Цитирую: «Фото с похожей на Дурицкую девушку нашли в телефоне убийцы Немцова». Вопрос: вы знакомы с Темирланом Эскерхановым?
— Нет.
— Не знаете его и никогда не видели?
— Я никогда не видела, не знаю и не слышала этого человека. И пропагандистские ресурсы я стараюсь не читать.
— Еще одна версия. Через пять дней после убийства прокремлевский политолог Сергей Марков заявил, что убийство Немцова организовала Служба безопасности Украины с целью «вызвать взрыв негодования в Москве». Российские СМИ начали тиражировать версию, что Анна Дурицкая «могла быть завербована СБУ осенью 2014 года». Анна, вы — агент СБУ?
— Нет, я — не агент СБУ. И я — не агент других спецслужб. Люди, которые придумывают эти версии, делают большой комплимент моему уму. Представляете, каким интеллектом должен обладать человек, чтобы сам Борис Немцов за все это время и все его окружение не заметили, с кем он общается?
— Летом 2015 года об украино-американском следе в убийстве заявил и глава Чечни Рамзан Кадыров. Цитирую: «Я полагаю, что искать следы преступления нужно не в Чечне, а на Украине, в СБУ и далее в США. Организаторы убийства сами использовали Немцова, сами его и ликвидировали, а теперь пытаются на кого-то всю вину переложить». На ваш взгляд, почему Рамзан Кадыров переложил вину на вас и на украинские спецслужбы?
— На мой взгляд, каждый говорит то, что ему удобно говорить. Когда убили Бориса, я осталась незащищенной, слабой женщиной, о которой очень легко говорить все, что угодно.
— Еще одна версия. Не знаю, слышали вы или нет, но есть такой Игорь Мурзин, который несколько лет подряд изучал убийство Немцова по открытым источникам. Он утверждает, что осужденный за исполнение убийства Заур Дадаев имел бесспорное алиби, а убийство Немцова было совершено отнюдь не чеченцами, а российскими спецслужбами. Мурзин также настаивает, что, простите, вы не ключевой свидетель, а соучастница преступления. Цитирую Мурзина: «Гражданка Украины Анна Дурицкая прямо была замешана в том, что Немцов оказался в месте убийства в нужное время. Между ФСБ и Дурицкой состоялось взаимовыгодное соглашение, которое, судя по всему, было хорошо оплачено. Дурицкая брала на себя обязательство молчать, что произошло на мосту и что к убийству причастен Кремль. А ФСБ со своей стороны не только умолчала о соучастии Дурицкой, но и прятала на протяжении всего этого времени улики, из которых следует, что именно Дурицкая вывела Немцова на мост». Что бы вы ответили Мурзину?
— Я бы не хотела даже вступать в диалог со столь низменными особами. Мое мнение по поводу этой ситуации — что это Мурзину заплатили за то, чтобы он придумывал такие грязные, лживые версии. У него нет никаких доказательств, что у меня были какие-то договоренности с ФСБ. И у него нет никаких доказательств, что были улики. Потому что никаких улик не было и быть не может. И именно поэтому меня отпустили.
— Почему российские СМИ, на ваш взгляд, спустя столько лет пытаются переложить на вас вину за убийство Бориса?
— Потому что российские СМИ так зарабатывают деньги.
— Сегодня на российских каналах выходит программа, я вот сам видел, где вас представляют чуть ли не Матой Хари, специально приведшей Бориса к месту убийства. Сейчас у вас есть возможность на все эти упреки и обвинения ответить.
— Я не была причастна к убийству Бориса Немцова. Я стала жертвой, которую российские СМИ используют, чтобы осквернить имя Бориса и мое имя, и переложить вину на Украину. Мне очень жаль, что в нашем мире столько циничных, алчных и продажных людей, которые зарабатывают на чьем-то горе, даже не осознавая, как они этим портят чужую жизнь. Я ни одному продажному журналисту не пожелаю пережить то, что пережила я.
— Российские СМИ писали, что после убийства вы не только сразу вернулись на Украину, но и купили в Киеве четыре дорогие квартиры. Собственно, прямо намекали на то, что якобы за свою роль в убийстве Бориса Немцова вы получили солидный гонорар. Вы действительно приобрели элитную недвижимость?
— Когда Борис предложил мне зарабатывать на инвестициях в недвижимость, он вложил первую сумму в квартиры, дома которых были еще на этапе застройки. Это было в 2014 году. И право собственности на эти квартиры я получила только после его смерти. Соответственно, журналисты подняли волну лживой информации.
— До убийства или непосредственно после него российские спецслужбы на вас выходили? Может, какие-то подозрительные люди пытались с вами встретиться, пообщаться?
— На меня не выходили российские спецслужбы, но было очень много звонков от людей, которые представлялись журналистами и предлагали разные суммы за интервью. Но я не…
— Большие суммы?
— Разные. Я ни разу в жизни не соглашалась ни за какие деньги говорить о случившемся. И включая тот случай, когда меня обманул наш украинский журналист, представившись работником наших СМИ и обещая говорить только о конкурсе, задавал мне на самом деле вопросы…
— О конкурсе красоты.
— Да. Вопросы задавал о Борисе и о политике. Позже продал эту запись российскому каналу НТВ, который сфабриковал мое интервью, подставив мои ответы под их вопросы.
— Я видел это. Кстати, я сразу хочу зафиксировать: мы с вами это интервью делаем же не за деньги.
— Да, конечно.
— И я вам ничего не предлагал.
— Нет.
— Все. Скажите, пожалуйста: вас пытались вербовать после убийства Бориса?
— Нет.
— Как вы думаете, кто убил Бориса?
— Его политические оппоненты. Тот, кто больше [всех] не хотел, чтобы Борис стал президентом России.
— Насколько для вас правдоподобна версия, что убийство Бориса Немцова — прямой приказ Владимира Путина?
— Я понимаю, что вы хотите услышать ответ на этот вопрос. Но поймите, что после убийства Бориса моя жизнь превратилась в кошмар. Я боюсь представить, что с ней будет, если я начну отвечать на такие вопросы.
— Я понимаю. Я думаю, что все прекрасно понимают, что пятеро осужденных чеченцев — может, исполнители убийства, а может, и вообще здесь ни при чем. Я, кстати, и это не исключаю. А скажите: кто, по-вашему, заказал убийство Бориса?
— К сожалению, ответ на этот вопрос уже не поможет Борису или следствию.
— Как вы думаете, за что Бориса убили?
— За правду, за смелость и за желание изменить Россию.
— А ведь, по большому счету, после убийства Бориса Немцова в России не осталось ни одного человека, сопоставимого с ним по правде, по уровню, по масштабу личности. Правда?
— Да.
— По большому счету, ведь нет ни одного человека такого.
— Нет.
— После убийства Бориса вы чувствуете себя в безопасности? Или были какие-то моменты, которые заставили вас содрогнуться?
— Таких моментов не было. Но я не чувствую себя в безопасности.
— Почему?
— Это какое-то мое внутреннее ощущение.
— После убийства Бориса вы долго приходили в себя?
— Я приходила в себя пять с половиной лет. Я пережила посттравматическое стрессовое расстройство: я не могла ходить возле дорог, я содрогалась на любой шум автомобиля, я очень много болела и очень плохо спала.
— Вы обращались к психологам, психоаналитикам?
— Да.
— Сейчас вы психологически восстановились или еще нет?
— Нет.
— Но наступит момент, когда вы восстановитесь, как вам кажется?
— Возможно.
— Маме Бориса Дине Яковлевне сейчас 92 года. Вы не общались с ней после смерти сына? Может, она сама звонила и просила рассказать вас о последнем дне Бориса?
— Нет, она не звонила.
— В Россию после этой трагедии вы летали?
— Нет, не летала.
— Вы допускаете, что когда-нибудь еще посетите Москву?
— Я не планировала посещать Москву.
— Давайте предположим гипотетически, что между Украиной и Россией наладились отношения — и снова прямые самолеты. Вы полетели бы в Москву, чтобы почтить память Бориса на этом мосту?
— Да.
— Как вы думаете, какие чувства будут у вас, когда вы снова попадете на этот мост спустя столько лет?
— Я не знаю.
— Нравится ли вам идея, чтобы Большой Москворецкий мост назывался именем Бориса Немцова?
— Да, мне нравится эта идея.
— Как убийство Бориса Немцова изменило вашу жизнь?
— Оно очень сильно изменило мою жизнь. Оно разрушило мою психику. И после всего того, что обо мне написали, мне очень сложно стало доверять людям.
— Стали ли вы более востребованы в модельном бизнесе после убийства Бориса? Или наоборот — ощущаете, что дорога закрылась?
— Дорога закрылась мне туда еще пять с половиной лет назад. Меня удалили из всех модельных агентств. И многие делали вид, что меня не узнают.
— На Украине?
— Да.
— Но вы продолжаете заниматься модельным бизнесом?
— Нет. Я не занимаюсь больше модельным бизнесом.
— И не планируете возвращаться в него?
— Нет.
<…>
— В феврале этого года исполнилось ровно пять лет с момента убийства Бориса. В этот день вы думали о нем?
— Я думала о нем в этот день. И вообще я очень часто думаю о нем.
— Я тоже не сомневаюсь, что вы часто вспоминаете Бориса. А какие эпизоды, какие случаи, связанные с ним, вы вспоминаете чаще всего?
— Чаще всего мне вспоминается, как сильно он меня защищал. Каждый раз, когда я ему звонила, в любом случае брал трубку — и на любой мой вопрос находил очень мудрое решение. А после разговора с ним становилось на душе светло и тепло.
— И юмор у него был особый. Правда?
— Да, он был очень позитивным.
— Борис вам не снится?
— Он снился мне вначале очень часто. А позже стал реже сниться.
— Как он снился вам первое время?
— Мы с ним разговаривали.
— И не хотелось просыпаться, наверное. Да?
— Не хотелось.
— Вам иногда не кажется, что самую яркую часть жизни вы уже прожили?
— Мне бы не хотелось так думать.
— Напишете ли вы когда-нибудь мемуары о Борисе?
— Я думаю, что напишу.
— Это будет интересная книга?
— Я думаю, что интересная.
— Писали, что вы успели родить от Бориса ребенка. Это правда?
— Нет, это неправда.
— Жалеете ли вы, что не имеете от Бориса ребенка?
— Когда я была с Борисом, я была еще слишком молодой, и я не думала о детях.
— Ну, теперь теоретически жалеть уже, конечно, поздно, но тем не менее если вернуться назад в то время — да?
— Да.
— Как вам кажется, человека лучше Бориса вы еще встретите?
— Мне кажется, что на планете Земля таких мужчин примерно один на миллиард. Но с моей фортуной все возможно.
— Сегодня мужчина, которого вы любите, у вас есть? Вы счастливы?
— После всего того, что обо мне писали, я бы не хотела говорить о своей личной жизни.
— Аня, я вам задам последний вопрос. Вы до сих пор любите Бориса Немцова?
— Борис оставил в моем сердце след, который будет со мной навсегда. Несмотря на все то, что мне пришлось пережить.
— Спасибо вам большое.
— Спасибо вам.
— Мне было очень интересно с вами. Я желаю вам счастья и поскорее прийти в нормальное состояние. Спасибо.
— Благодарю.
