Во время выступления в 2017 году Джон ле Карре (John le Carré) сознался, что «боится наскучить», рассказывая о своей жизни. Но перебежавший в ряды литераторов офицер разведки, который умер в эти выходные в возрасте 89 лет, вынужден был также признаться в том, что некоторые фанаты могут счесть некоторым преуменьшением. «У меня действительно была очень интересная жизнь, — сказал ле Карре NPR. — А самыми странными в ней, пожалуй, были трансграничные отношения с бывшим Советским Союзом».
Самое «незабываемое событие» этих необычных отношений случилось в октябре 1997 года: ле Карре позвали на обед с российским министром иностранных дел Евгением Примаковым, бывшим главой КГБ и премьер-министром России.
Все началось с того, что ле Карре позвонил его агент, попросив послать книгу с автографом министру иностранных дел Малькольму Рифкинду (Malcom Rifkind), причем быстро, чтобы тот мог подарить ее Примакову. Выяснилось, что ле Карре — автор романа «Шпион, выйди вон!» (Tinker Tailor Soldier Spy) и создатель персонажа Джорджа Смайли (George Smiley) — любимый писатель российского чиновника.
В тот вечер ле Карре с женой поужинали с Примаковым в российском посольстве в Кенсингтонском дворце. Примаков рассказал Карре о своих тщетных попытках предотвратить войну в Персидском заливе, которые он предпринимал по просьбе «друга» Саддама Хуссейна. Но ни Джорджа Буша-старшего, ни Маргарет Тэтчер не удалось уговорить на мирное урегулирование.
В новостях, посвященных встрече ле Карре и Примакова, Примакова называли «подлинной версией заклятого врага Смайли Карлой». Но когда позже самого Примакова спросили, с кем из героев книг ле Карре он себя больше всего отождествляет, тот ответил: «С Джорджем Смайли, конечно!»
Восхищение Примакова ле Карре и его ощущение родства со Смайли говорит о двойной сути его шпионских романов: британская и российская разведка издалека пристально таращатся друг на друга, словно на собственное мутное отражение. Как сказал сам ле Карре, у него были странные отношения с русскими: те одновременно осуждали и уважали его, а его романы в качестве важных учебных материалов предлагали читать стажерам КГБ.
На британскую службу внешней разведки его книги произвели меньшее впечатление. На самом деле его звали Дэвил Корнуэлл (David Cornwell), и он работал в MI5, прежде чем в 1960 году его перевели в MI6. Он взял псевдоним «Джон ле Карре», чтобы скрыть свою личность, когда еще работал в MI6. И его книги проверяли спецслужбы.
«Шпион, пришедший с холода» (The Spy Who Came in From the Cold) — его третий роман, который стал его первым большим успехом и бестселлером, — пропустили в печать потому, что, как сказал ле Карре в 2013 году, «похоже, они пришли в выводу, хотя и неохотно, что книга была чистой фантастикой от начала до конца, никак не связанной с моим личным опытом, а потому не нарушающей правила безопасности». Но мировая пресса предпочла верить, что книга совершенно аутентична: реальный отчет британских секретных служб. Автор рассказывает, что потом разведка еще не раз корила себя за то, что одобрила книгу.
Кое-кто из секретных служб обвинял его в нелояльности. Как упоминает Адам Сисман (Adam Sisman) в биографии ле Карре, глава MI6 Дик Уайт (Dick White) жаловался на него приятелю из американской разведки. «От Джона ле Карре нам один вред, — сказал Уайт. — Из-за него все офицеры разведки теперь кажутся бабниками и пьяницами. Он показывает разведку организацией, где нет ни доверия, ни лояльности, где агентов обманывают и жертвуют ими без всякого сожаления». Бывший наставник ле Карре Джон Бингхэм (John Bingham) сказал: „Я осуждаю и ненавижу все то, что он сделал и сказал против разведывательных служб"».
В 1964 году ле Карре ушел из MI6, чтобы полностью посвятить себя писательству. Сам себя он называл «литературным перебежчиком» — так же, как и Грэма Грина (Graham Greene) — но не любил, когда его именовали «шпионом, ставшим писателем». Скорее он был писателем, «который побывал в секретном мире». Он часто заявлял, что уйти оттуда ему пришлось, когда его личность предательски рассекретил Ким Филби (Kim Philby), печально известный двойной агент, перешедший на сторону Советского Союза. По словам ле Карре, Филби выдал его имя русским.
В октябре 1965 года московская «Литературная газета» демонизировала ле Карре, объявив его апологетом холодной войны. На следующий год ле Карре ответил открытым письмом в журнале Encounter, озаглавив его «Из России с приветом» (From Russia, with Greetings) (это было через три года после выхода в свет второго кинематографического приключения Бонда «Из России с любовью»).
Как писал ле Карре в своих мемуарах «Голубиный туннель» (The Pigeon Tunnel): «Со времен „Шпиона, пришедшего с холода", я постоянно был объектом советской литературной критики. Сначала меня ругали за то, что я поднял шпиона до статуса героя, как будто они сами не создали целый жанр, проделывая то же самое, а потом — за правильное отношение к холодной войне, но ошибочные выводы — и для этого обвинения логического объяснения нет. Но тогда речь не шла о логике, речь шла о пропаганде. Из окопов советской „Литературной газеты" и американского журнала Encounter мы послушно бросали друг в друга гранаты, прекрасно понимая, что в этой бесплодной идеологической войне не выиграет никто».
По его словам, отношения с СССР и правда были «не слишком дружескими» большую часть из этих 25 лет. В этой стране к публикации разрешили лишь два из его романов — «Убийство по-джентельменски» (A Murder of Quality) и «В одном немецком городке» (A Small Town in Germany). Тем не менее он запланировал посетить СССР в 1987 году, чтобы собрать материал для будущего романа «Русский дом».
В биографии авторства Сисмана подробно описано, как ле Карре попросил помощи у Джона Робертса (John Roberts), директора Ассоциации «Великобритания-СССР». Робертс написал в своем дневнике, что «продать СССР идею о визите ле Карре нелегко». А по рассказу самого ле Карре, соглашение по поводу его поездки, очевидно, заключили британский посол и Раиса Горбачева — «через голову КГБ».
Но ле Карре нашел, что русские умные, культурные и отзывчивые. «Никто из тех, кто приезжает Советский Союз в эти необыкновенные времена и удостаивается привилегии вести такие беседы, которые посчастливилось вести мне, не может избежать непреходящей любви к его народу и трепета перед масштабом стоящих перед ним проблем», — написал он в предисловии к «Русскому дому».
Во время поездки ле Карре и Джон Робертс были на фуршете, где встретили Генриха Боровика, журналиста со связями в КГБ. Боровик предложил ле Карре за бокалом вина встретиться со «старым другом и поклонником» — давним перебежчиком Кимом Филби (Kim Philby). Но ле Карре отказался с ним видеться. «Это было ужасное предложение, — сказал ле Карре в 2010 году. — Я сказал [Боровику], что встречаюсь сейчас с британским послом. Я не мог увидеться сначала с послом королевы, а потом с предателем королевы».
В «Голубином туннеле» он написал так: «Человеку, не имеющему отношения к разведке, масштабы предательства Филби постичь трудно. Только в Восточной Европе десятки, а может, и сотни британских агентов были заключены в тюрьму, подвергнуты пыткам и расстреляны. А те, кого не выдал Филби, выдал Джордж Блейк (George Blake), другой двойной агент MI6».
Он продолжил: «Стал ли я с годами относиться к Филби менее враждебно? Вот уж не знаю».
Будучи в Москве, ле Карре оказался на университетском студенческом собрании, где обнаружил тайную группу своих поклонников. После нескольких формальных вопросов («Скажите пожалуйста, что вы думаете о Марксе и Ленине?» — спросил один студент. «Люблю их обоих», — пошутил писатель, чем заслужил бурю аплодисментов) студенты затащили его в аудиторию. Они задавали вопросы о романе, который, как он знал наверняка, в СССР был запрещен. Студенты рассказали, что читали роман в своем «частном книжном клубе».
«Наша команда перепечатала текст вашей книги с незаконного экземпляра, который подарил нам один из ваших соотечественников, — сказал ему студент на высокопарном английском. — Мы много раз читали эту книгу вместе по ночам. Мы прочитали таким образом множество запрещенных книг». Также они показали ему телевизор, на котором тайно смотрели «Шпион, выйди вон!» Он назвал эту встречу «одним из самых трогательных моментов в своей жизни».
Такая противоречивая реакция на него в Москве отражает его отношения со страной в целом. «Мне казалось логичным, что в зеркальном мире, куда я попал, и где за мной следят, преследуют и относятся с величайшим подозрением, одновременно со мной должны обращаться как с почетным гостем советского правительства», — написал он.
В какой-то момент ле Карре обнаружил, что его книги стали обязательным чтением в училищах КГБ. «Я этого вовсе не планировал, — сказал ле Карре NPR. — Но они увидели в них какое-то сходство. Вы знаете, в конечном итоге — и это применимо и к докторам, и к ученым, и к шпионам — люди, использующие одни и те же технологии, развивающие одни и те же технологии, относящиеся одинаково к человеку, ставящие целесообразность и результат выше метода — они образуют братство или сестричество… встречаясь с каким-нибудь отставным генералом из Моссада, я обнаруживаю, что мы очень быстро приходим к взаимопониманию».
В 2008 году Род Лиддл (Rod Liddle) взял у ле Карре интервью для The Sunday Times, когда ле Карре рекламировал новую книгу «Самый опасный человек» (A Most Wanted Man). Лиддл написал, что ле Карре однажды подумывал переметнуться на сторону СССР — и эту историю подхватили по всему миру.
«Ну, идеологически у меня такого искушения не было, — как говорят, объяснил ле Карре. — Но когда ты активно шпионишь и подходишь все ближе и ближе к границе… этот последний шажок перед прыжком, после которого ты можешь узнать все остальное, начинает казаться таким маленьким».
Но затем ле Карре написал в газету длинное письмо, в котором заявил, что его неверно истолковали. «Я нарисовал Роду Лиддлу образ профессиональных шпионов, которые так тесно себя связывают с людьми, за которыми следят, что сами начинают делиться своей жизнью, — написал он. — Именно в этом контексте я заметил, что, как и другие офицеры разведки, которые жили в непосредственной близости с противником, я периодически рассуждал об этом в мыслях».
Он довольно великодушно списал недопонимание на то, что Лиддл делал записи от руки, а не использовал диктофон, и на выпивку. «Его надо простить за то, что, потягивая кальвадос после ужина в описанной им вечерней темноте, он не смог уловить и правильно зафиксировать мою главную мыль об искушениях перебежчика», — сказал ле Карре.
Успех романов ле Карре часто объясняли тем, что он очеловечивал агентов разведки. В отличие от более фантастичного Джеймса Бонда, Джордж Смайли у ле Карре был неряшливым бюрократом. Точно так же ле Карре видел более человеческие стороны и у Советского Союза — возможно, поэтому-то некоторые русские и чувствовали с ним некоторое родство.
«Конечно, в коммунистические времена в КГБ были и очень, очень порядочные и гуманные кадры, — сказал ле Карре NPR. — Они поклонялись сами себе. Гордились тем, что воспитывают мыслящих людей. Эта порядочность в КГБ была редкостью. Но ведь это была большая и мощная организация… Со множеством кабинетов, где сидели совершенно разные люди».
