Недавно Международная ассоциация воздушного транспорта (ИАТА) заявила о том, что она в спешном порядке разрабатывает цифровой ковид-паспорт, без которого нельзя будет летать на самолете. Кроме того, некоторые правительства уже объявили, что не позволят въезд в свою страну лицам без подтвержденной вакцинации от коронавируса. Все это снова выдвинуло на первый план вопрос о свободах и правах человека, а также о стремлении определенных социальных структур эти права и свободы ограничить.
По сообщению ИАТА, в ковид-паспорте будет содержаться информация о тестировании и вакцинировании пассажира. Эта информация должна подтверждаться соответствующими сертификатами лабораторий, туристических агентств и государственных органов. «Тестирование — это первый ключ к международным поездкам без карантинных мер. Второй ключ — это глобальная информационная инфраструктура, необходимая для безопасного управления, совместного использования и проверки тестовых данных в соответствии с требованиями пограничного контроля», — заявил исполнительный директор ИАТА Александр де Жуниак. Это заявление с одобрением восприняли во многих крупных авиакомпаниях, в том числе в австралийской «Кантес». Там уже сообщили, что работают над изменениями своих условий полетов и не намерены допускать на рейсы лиц без ковид-паспортов. Идея введения ковид-паспорта как доказательства того, что человек не является носителем коронавируса, появилась вскоре после объявления о пандемии. Тогда некоторые правительства предложили в качестве меры по предотвращению распространения коронавируса ввести некие сертификаты, которые позволяли бы беспрепятственно путешествовать только их обладателям. Однако эта идея вызвала сомнения у Всемирной организации здравоохранения, где заявили, что «нет научных подтверждений того, что люди, переболевшие covid-19 и получившие антитела, защищены от повторного заражения». Вернуться к идее ковид-паспортов заставило появление вакцин, которыми уже начали прививать людей в первые недели декабря. В связи с этим примечательна позиция ВОЗ. Эта организация хоть и не поддерживает введение ковид-паспортов и «не рекомендует паспорта об иммунизации или подтверждения тестирования в качестве меры по предотвращению распространения вируса за границами», но еще в октябре этого года подписала меморандум о сотрудничестве с Эстонией при разработке сертификатов о вакцинации, так называемых «умных желтых карт».
Свою лепту внес и китайский президент Си Цзиньпин, который выступил с предложением на недавнем онлайн-форуме Большой двадцатки, номинальной принимающей стороной которой выступила Саудовская Аравия. Си Цзиньпин призвал лидеров самых сильных стран мира «и дальше согласовывать политику и стандарты, а также создавать „экспресс-коридоры" для содействия упорядоченному перемещению людей». Для этого он предложил создать «международный механизм» контроля с помощью QR-кодов. Не вдаваясь в детали самой концепции того, как эти коды на практике функционировали бы, Си Цзиньпин отметил, что эти коды можно будет использовать для «взаимного признания кода здоровья, который будет основан на результатах тестов на нуклеиновую кислоту коронавируса», то есть по результатам анализа ДНК.
Мировой паноптикум
Таким образом, ясно, что прилагаются определенные усилия для создания инфраструктуры для введения обязательного ковид-паспорта, а в связи с этим и обязательной вакцинации. Это может нанести эпохальный удар по прежней концепции свобод человека и права на жизнь, свободу передвижения, свободу выбора методов лечения, права на конфиденциальность информации о его состоянии здоровья и все остальные права, гарантированные как в конституциях и законах суверенных государств, так и в многочисленных международных конвенциях и соглашениях.
Подобные предвестники постепенной цифровизации человечества и создания одной мировой электронной деревни разбудили духов прошлого и напомнили картины постапокалиптических обществ, описанных в футуристических романах ХХ века. Также, судя по всему, коронавирус может послужить катализатором и исключительным поводом для смены прежде существовавших образцов поведения людей во всем мире. Таким образом, вирус, о котором все еще мало что известно, по признанию многих видных мировых эпидемиологов, может способствовать реализации давних желаний всех представителей «тайных коридоров власти», то есть установлению контроля над обществом и социальной инженерии прежде невиданных масштабов. В ХVII веке Джереми Бентам, британский философ и основатель школы «утилитаризма», описал институт закрытого типа под названием «Паноптикум», в котором заключенные благодаря особой архитектуре постройки находились под постоянным надзором охранников. Теперь это может стать реальностью в цифровом мире после «короны».
«Мы» — образ нашего мира
Такой мир описывается в трудах некоторых философов, например Бентама и Мишеля Фуко, а также в популярных литературных произведениях ХХ века. Эрик Артур Блэр, более известный под псевдонимом Джордж Оруэлл, пожалуй, — самый популярный писатель, подаривший миру романы-антиутопии. Его произведение «1984» сегодня многие считают не футуристическим романом, а анонсом или даже протоколом, согласно которому будет развиваться наше будущее. И если вспомнить, что Эрик Атрут Блэр был не только писателем: до конца неясные узы связывали его с Тавистокским институтом человеческих отношений и Фабианским обществом, а также их доктринами о манипуляциях сознанием, то антиутопии Оруэлла предстают в совершенно новом свете.
Многие думают, что Оруэлл — родоначальник антиутопии как литературного направления, но одно из первых художественных произведений, в котором описывалось тоталитарное общество, — роман «Мы» русского писателя Евгения Замятнина 1920 года. Всю жизнь Замятин бунтовал и противился, что парадоксально, и «белой», и «красной» России. Во время учебы он примкнул к большевикам и участвовал в революции 1905 года. Говоря о себе и революции, Замятин так описывал тот момент: «Было это в 1906 году. Революция не была еще законной супругой, ревниво блюдущей свою законную монополию на любовь. Революция была юной, свободной огнеглазой любовницей, и я был влюблен в Революцию…» Уже вскоре после Октябрьской революции 1917 года он в ней разочаровался, и появился его роман «Мы», из-за которого его произведения стали запрещать, поэтому в 1931 году он покинул СССР и умер в Париже. Значение романа «Мы» в том, что еще в 1920 году Замятин предугадал, в каком направлении будет развиваться человеческое общество, и особенно выделил роль технологий в формировании социума и, прежде всего, в ограничении свобод.
Именно это легло в основу сюжета его романа, главный герой которого, обезличенный человек под идентификационным номером Д-503, в начале книги, описывая собственное состояние и положение общества, в котором живет, пишет: «Я лишь попытаюсь записать то, что вижу, что думаю — точнее, что мы думаем (именно так: мы, и пусть это „МЫ" будет заглавием моих записей)». Он лишен всякой индивидуальности и способности свободно мыслить и действовать. Д-503 представляет собой идеального жителя Единого мирового Государства, которое существует под лозунгом «Только обезличенный член общества — хороший член общества» и основывает свою всеобъемлющую власть на закостенелых социальных образцах, закрепившихся после великой глобальной катастрофы, а точнее Двухсотлетней Войны. Своего главного героя, Д-503, Замятин поместил в стеклянный город без стен, в «каменную деревню», по выражению Освальда Шпенглера, в которой не существует частной жизни. Архитектура города такова, что все люди, то есть номера, живут в однокомнатных, стеклянных и прозрачных «аудиториумах». Все номера, таким образом, могут наблюдать друг за другом, но при этом не смеют общаться друг с другом как «соседи», то есть их заставляют постоянно держать «социальную дистанцию».
Все межчеловеческие отношения шаблонизированы и устроены механически, начиная с коллективных шествий в точно определенное время, которые напоминают военные марши «симметричными рядами, по четверо, точно в такт», и вплоть до эмоциональных связей, которые преобразованы в технический процесс. Его координирует «Сексуальное бюро», которое определяет «содержание половых гормонов в крови и составляет соответствующую Таблицу сексуальных дней». Математика возведена в культ, и все общество поглощено математическими операциями, которые должны способствовать строительству комического корабля «Интеграла». Его миссия описывается в единственной газете — «Государственной газете». Благодаря «Интегралу» номера собирались «благодетельному игу разума подчинить неведомые существа, обитающие на иных планетах, — быть может, еще в диком состоянии свободы. «Если они не поймут, что им несут математически-безошибочное счастье», — долг номеров заставить их быть счастливыми.
Заточенный в царстве обязательного счастья, главный протагонист в своих «математически точных мыслях» не находит ответов и выхода из «диких зарослей логики». Особенно его мучает вопрос, кто он и какова природа корня иррационального числа —1. Постижение природы корня минус единицы представляет собой и главную линию всего романа, которая, как подземная река, время от времени выходит на поверхность и заставляет иначе посмотреть на другие линии романа. Факт в том, что этот корень «нельзя осмыслить, обезвредить, потому что он вне ratio», и у номера Д-503 он вызывает страх и гнев. Так номер Д-503, сталкиваясь с иррациональным, сталкивается с вопросом о свободе и человеческом достоинстве в математически рассчитанном, до стерильности совершенно логичном обществе, которое ради видимости мира и гармонии превращает человеческое общество в коллектив без людей.
Остаться человеком
Роман «Мы» представляет образ будущего общества, к которому движется человечество. Причем нужно отметить, что и в романе, и в мире большинство людей согласны на такой мир. Они не видят тут конца человека как свободного создания и согласны «быть прикованными цепями ради собственного счастья». Они все больше отказываются быть людьми и все больше превращаются в «номера». Поэтому нынешняя пандемия коронавируса и все, что ее сопровождает, включая ковид-паспорта, — только этап в создании глобального антиутопического общества, которое все ненормальное превратит в нормальное. Утешением и способом выжить в таком обществе могут стать слова Бела Химваша: «Мне страшно при мысли, что я буду мудрецом, или героем, или святым. Я претендую на большее. Я хочу быть нормальным человеком».
