— Бывший министр иностранных дел и глава организации «Атлантический мост» рассказал в интервью об отношениях с США.
— По острому вопросу в отношении «Северного потока — 2» он поддерживает немецкую позицию.
— Несмотря на дело Навального, по его мнению, необходимо реализовывать данный проект.
RND: Какой сигнал исходил от Байдена на церемонии инаугурации?
Зигмар Габриэль: Байден очень серьезно говорил о проблемах, стоящих перед его страной. В этом было отличие не только от пафосной речи его предшественника Трампа, но также и от речи Обамы. Он не высказывал чрезмерного оптимизма. Он говорил о больших трудностях, о расколе в стране, открыто говорил о глубоком расизме в США. Я это отметил.
Второй сигнал был адресован миру: Америка хочет вновь сотрудничать и играть лидерскую роль. Но не при помощи угроз и власти, а показывая пример.
— Как Европе следует понимать эти высказывания?
— Это четкое дистанцирование от его предшественника Трампа, который требовал от союзников послушания. Для Дональда Трампа не существовало партнерства на равных. Для него мир был ареной, на которой большие державы заключают между собой сделки, а остальные должны им следовать. А тому, кто этого не делает, грозят санкции, торговые войны и политические интервенции.
Европа была для него не партнером, а противником. Сейчас все абсолютно иначе. Не потому что президент Байден из сентиментальности хочет лучше вести себя с нами, европейцами, а потому что он знает, что в национальных интересах США — иметь партнеров и союзников. В XXI веке игра «Боулинг в одиночку» опасна даже для Америки.
— Когда вы говорите, что он не хочет руководить миром посредством санкций, вы рассчитываете, что будут отменены санкции против компаний, задействованных в «Северном потоке — 2»?
— Во-первых, демократы и президент Байден как минимум так же жестко настроены по отношению к «Северному потоку — 2», как и республиканцы. Вся американская политика рассматривает газопровод как большую проблему, потому что, с точки зрения США, он сделает Европу слишком зависимой от России.
Но это не первый раз, когда США вводят санкции против немецко-российского газового бизнеса. Все началось еще в 1962 году, затем проявилось снова в 1980 году. В конце концов президент Рональд Рейган отменил санкции, хотя и был тогда однозначно самым большим антикоммунистом.
Рейган просто понял, что у США есть множество общих интересов с Германией и Европой, которые нельзя ставить под угрозу из-за одного спорного момента.
Поэтому у Германии есть все основания иметь как можно больше совместных проектов с США именно в области энергетики и климата, чтобы «Северный поток» был одной из многих тем и терял свою значимость. Кстати, Германии и так придется сократить потребление газа, если мы хотим достичь целей, определенных в стратегии по защите климата.
— Следует ли Германии пересмотреть ситуацию из-за дела Навального?
— Дискуссии вокруг «Северного потока — 2» ставят нас перед главным вопросом: хотим ли мы отказаться от европейской либерализации энергетического рынка и снова ввести политическое управление обеспечения энергоресурсами для наших компаний?
Я считаю правильным принятое несколько лет назад решение Европы о том, что ЕС определяет рамки нашего энергетического рынка, регулирует и контролирует конкуренцию на нем, но в остальном предоставляет компаниям право самим решать, откуда и на каких условиях брать энергоресурсы. Те, кто придерживается этих правил — а Россия это делает, — имеют доступ к европейскому энергетическому рынку.
В этом ничего не меняет и тот факт, что некоторые восточноевропейские государства хотят принятия закона о «Северном потоке», чтобы заблокировать этот проект. Интересно, что российский газопровод «Ямал», который проходит через Польшу, при этом под вопрос не ставится. Либерализация газового рынка дала нам много экономических преимуществ.
К этому относится и европейская объединенная энергосеть, которая делает нас независимыми от отдельных поставщиков. Кстати, это еще один ключевой аргумент для США: Европа должна иметь право самостоятельно принимать решения в своей энергетической сфере, а также устанавливать правила на рынке, даже если наш ключевой союзник считает это неправильным.
— Дело Навального привело к возобновлению дискуссий о том, как долго можно относиться к России как к нормальному деловому партнеру в такой сфере.
— Это имеет смысл только в том случае, если мы тем самым не вводим двойные стандарты. Как мы относимся к нефти из Саудовской Аравии? Оттуда же исходил приказ об убийстве оппозиционного журналиста за рубежом. Что нам делать с Китаем, где ситуация с правами человека определенно намного хуже, чем в России?
Не умаляя значения дела Навального, скажу, что и в отношениях с Россией ранее были намного более проблематичные случаи, например, убийство в Тиргартене или поддержка гражданской войны на востоке Украины. Я предполагаю, что мы быстро окажемся у грани, если каждый раз будем прибегать к экономическим ограничительным мерам.
— Вернемся к США: Байден — человек дела?
— Конечно, и он обязан быть таковым. Примирение с США возможно не только на словах или посредством изменения позиции, с точки зрения культуры. Всплеск ненависти к элитам в Вашингтоне произошел не в последнюю очередь в результате совершенно реальных будничных проблем рядовых американцев. Несмотря на все свои усилия и достижения, люди не имеют возможности добиваться больших успехов.
В стране «американской мечты» сейчас проще всего предсказать будущую жизнь ребенка, глядя на жизнь его родителей. Нигде больше в развитых странах социальная мобильность граждан не находится на таком низком уровне, как в США. Многие регионы страны столкнулись с проблемой бедности, тогда как обитатели Уолл-стрит становятся все богаче и богаче.
У людей, поддержавших Трампа, были на то свои причины. Сама жизнь сделала их «трампистами», а вовсе не Дональд Трамп. При этом их жизнь должна стать ощутимо лучше, если Джо Байден хочет вновь примирить эту часть сторонников Трампа с современной Америкой.
— Ожидаете ли вы, что США вернутся к выполнению «ядерной сделки» с Ираном?
— США, конечно, будут выступать с определенными инициативами в этой области. Вопрос в том, удастся ли им это до выборов в Иране, или это произойдет уже после выборов. В любом случае речь пойдет не только о старом соглашении.
Возвращение к «ядерной сделке» должно заложить основу для того, чтобы обсуждать с Ираном другие проблемные вопросы: программу по разработке баллистических ракет, поддержку террористических формирований в регионе Персидского залива, вмешательство в ситуацию в соседних странах, участие в войне в Йемене — и это только часть из них.
Причем, это будет намного более сложная часть переговоров, чем та, которую мы, европейцы, начали обсуждать в 2018 году — прежде чем Дональд Трамп сжег все мосты в отношениях с Ираном.
— Вы исходите из того, что политика Германии по отношению к США останется неизменной независимо от исхода осенних выборов в бундестаг?
— Это большое преимущество минувших десятилетий: смена правительства в Германии никогда не означала поворота на 180 градусов во внешнеполитических вопросах. Ключевой элемент нашей внешней политики на протяжении десятилетий — предсказуемость Германии. И так должно быть и в будущем.
Ведь крупнейшая страна в самом сердце Европы должна быть предсказуемой для всех своих соседей и партнеров. Особенно с учетом нашей истории.
