Собирая материал для документального фильма «Дело Навального», его автор Флориан Хубер смог побеседовать с официальным представителем МИД России. Редко удается получить столь ясное представление о позиции России.
Предварительно Мария Захарова из Министерства иностранных дел России согласилась дать интервью длительностью не более 15 минут. Но в конечном итоге разговор продлился два с половиной часа. Вот несколько отрывков из этой беседы.
ZDF: И сам Алексей Навальный, и правительства многих западных стран возложили вину за его отравление на Россию. Как российское правительство относится к этому обвинению?
Мария Захарова: Тут мы вновь сталкиваемся с ситуацией, когда Россию в чем-то обвиняют, когда российскому государству, руководству и гражданам нашей стране ставят что-то в упрек, ни разу не предъявив никаких доказательств.
Есть много примеров подобных (немецких — прим. ZDF) хорошо организованных информационных кампаний. Были задействованы большие ресурсы, но никаких доказательств не предъявлено. Наблюдать за этим было странно.
Зачем, например, понадобилось так театрально обставлять политическое сопровождение прибытия Навального в Берлин? Понять такое невозможно.
Поправьте меня, но, по-моему, в кортеже было около 14 автомашин! Я могу это сравнить только со встречей какого-нибудь руководителя государства.
— Берлин требует от России выяснить обстоятельства произошедшего. Почему Россия не расследует дело Навального?
— Ни я, ни Сергей Лавров, ни очень многие люди в Российской Федерации не понимают, почему Берлин не предоставляет нам данных, которые содержали бы четкие результаты обследования Навального. И на основании которых Берлин делает вывод, что тот якобы был отравлен боевым химическим веществом.
Почему? Если у них в Берлине есть такие конкретные сведения, как формула боевого вещества, которым, по мнению Берлина, был отравлен Навальный, то пусть передадут эти данные российской стороне! Тогда была бы причина подробнее заняться этим делом и поискать ответы на эти обвинения. Но нет, таких данных они нам не дают.
Как сообщают в правительственных кругах, власти Германии предоставили российской стороне информацию о результатах тестов. Однако конкретные данные из лаборатории переданы не были. Причина этого кроется в опасении, что Россия на основе лабораторных данных сможет так изменить нервно-паралитический яд «Новичок», что в будущем его нельзя будет обнаружить — прим. ZDF.
— Какова роль Алексея Навального в российской оппозиции?
— К оппозиции относятся люди и структуры, которые отражают интересы граждан своей страны и финансируются ими же. Но если организации и люди финансируются из-за рубежа и поддерживаются оттуда, это не оппозиция.
Я знаю только, что вокруг Навального группируются очень влиятельные люди, напрямую связанные с Западом. Политически его поддерживают те, кто называет Россию врагом или соперником либо в чем-то обвиняет её.
Поэтому ситуация с Навальным не имеет никакого отношения к правам человека, свободе и демократии. Это инструмент политического давления на нашу страну.
— Как вы относитесь к Алексею Навальному как к политику?
— За что я не люблю Навального, так это за то, что он лишает людей надежды. Он всегда говорит, что все плохо и никогда не станет лучше. Никто вас не любит, никому до вас нет дела. Никому вы не нужны, и ничего хорошо вас не ждет. Все вас бросили и забыли.
— Почему отношения между Германией и Россией после происшествия с Навальным опустились до такой низкой точки?
— Мы не сделали ничего такого, что повредило бы российско-германским отношениям. Первое, что мы услышали по этому поводу, — высказывания господина Мааса. Они были невежливыми, ложными и вообще не соответствовали дипломатической практике. Мы выразили недоумение по этому поводу посольству Германии в Москве и министерству иностранных дел в Берлине.
Никто не должен говорить в таком тоне с нашей страной. Мы ничего плохого не сделали. Мы всегда выступали за развитие двусторонних отношений. Но если у Берлина есть к нам вопросы, то мы должны разрешить их уважительным для обеих сторон образом.
— Как, с точки зрения России, можно прояснить ситуацию и вновь улучшить отношения с Германией?
— Мы ничего не выигрываем от того, что наши отношения ухудшаются. Но в то же время мы не собираемся выслушивать подобные злобные высказывания, потому что ничего плохого не сделали.
Исторически сложилось так, что нас все время в чем-то обвиняют. Я вам скажу, почему: потому что у нас страна с большой территорией, с большим населением, развитой экономикой, страна, которая проводит независимую политику. И которая имеет свой голос на мировой арене.
