Бывший госсекретарь США Генри Киссинджер говаривал, что одним из самых раздражающих моментов в его работе была следующая особенность отношений с Европейским Сообществом. Он знал, кто принимает решения в Москве или Пекине. Но у него все время возникал вопрос: «Кому мне звонить, если я хочу поговорить с Европой?»
ЕС верит, что он дал ответ на этот вопрос. У Брюсселя имеется находящаяся пока в эмбриональном состоянии общая внешняя политика, а также общая политика в области безопасности. Евросоюз любит даже вставать в позу равного по власти с США или Китаем. Эта поза вроде бы соответствует высокой представленности ЕС на международных форумах. Но недавнее унижение главы Еврокомиссии Урсулы фон дер Ляйен, которому она подверглась при встрече с турецким президентом Эрдоганом, — это унижение показывает, что все пресловутое единство Евросоюза во внешней политике — сплошное вранье.
Этот эпизод был так же смешон, как он был символичен. Как будто в знак того, что Турция всерьез и надолго вышла из конвенции по борьбе с насилием в отношении женщин, госпожу фон дер Ляйен отправили присесть на диванчик. И это в тот самый момент, когда глава Европейского Совета Шарль Мишель был приглашен на стул — рядом с господином Эрдоганом. Фон дер Ляйен пришлось прокашляться, чтобы привлечь к себе внимание.
Мишель впоследствии объяснял, что ему был предоставлено более престижное седалище из-за «строгого следования турецкой стороной правилам протокола», по которым он, Мишель, стоял выше фон дер Ляйен. Но это слабое оправдание. Этикет, управляющий международными саммитами, появился в связи с тем, что нужно как-то символически оформлять реальный расклад сил на международной арене. Тот факт, что госпожа фон дер Ляйен оказалась на диванчике, — это было унижение. Причем унижение тем более чувствительное, что возникло впечатление, будто Мишель согласился с допотопными представлениями Эрдогана об отношениях мужчин и женщин.
Но еще более важный вопрос следующий: а почему у Евросоюза на этой встрече оказалось сразу два президента? Да и вообще: что это за организация, если у нее столько президентов, что приходится для них придумывать иерархию на манер тех, что применяются в разветвленных королевских семьях?
Впрочем, и в кадровом плане ЕС не назовешь образцом эффективной дипломатии. Носящий пышный брюссельский титул «высокого представителя Союза по внешним делам», господин Боррель в последние месяцы протащил ЕС через целую серию внешнеполитических «паркетных катастроф». Наиболее известной из них стал его визит в Москву, во время которого Боррель был унижен. Российский министр иностранных дел использовал совместную пресс-конференцию для того, чтобы обвинить ЕС в том, что Евросоюз лжет, обвиняя российские власти в отравлении Алексея Навального. Боррель просто не нашелся, что ответить.
Не назовешь страны-члены ЕС и единым фронтом в борьбе с врагами Запада. И без того явное ощущение раскола в ЕС было усилено попытками Ангелы Меркель и Эммануэля Макрона получить доступ к «Спутнику V» — вакцине Владимира Путина. На этой неделе федеральная земля Бавария даже подписала предварительный контракт на поставку 2,5 миллиона доз. Зависимость Германии от российского газа для ее тяжелой индустрии плюс возникающая нужда в российской вакцине для нужд общественного здоровья — все это дает Кремлю такую удушающую хватку на «горле» Берлина, какую там не упомнят со времен детства Меркель, — да и тогда влияние Москвы ограничивалось территорией Восточной Германии (ГДР). Для Макрона же нынешнее положение с пандемией во Францией — это нижняя точка падения его рейтинга и престижа. Жуткое фиаско с европейскими вакцинами все сильнее и сильнее снижает его дипломатическое влияние.
Шарлю Мишелю и фон дер Ляйен, представителям ЕС, надо было оказать достойное сопротивление президенту Эрдогану. Его сползание в авторитаризм пугает. Кризис с миграцией (ситуация с миллионами беженцев из Сирии и других восточных стран, сдерживаемых Турцией на своей территории взамен за денежные вливания из ЕС — прим. ред.) — этот кризис остается без долговременного решения. И это несмотря на множество миллиардов, которые ЕС уже передал Анкаре. В последние годы Эрдоган вел себя с НАТО скорее как враг, чем как друг. К Греции, члену НАТО, Эрдоган относился с презрительной враждебностью. Тем временем турецкая экономика ныне пала на колени, а правительство этой страны испытывает отчаянную нужду в деньгах. Казалось бы, ЕС имеет возможность вести переговоры с позиции силы. Но каким-то образом ЕС умудряется всякий раз заканчивать переговоры с Турцией на самых ужасных для себя условиях.
Британия вроде как выбралась, наконец, из Европейского Союза, но ни на что не способная Европа — по-прежнему не лучший сосед за нас. Характерный для нынешней Европы идеологический коктейль из высокомерия и некомпетентности — это настоящее приглашение к хищническому поведению со стороны врагов Запада. Так что и через пятьдесят лет после того, как Киссинджер задал свой знаменитый вопрос: «Кому мне звонить, если я хочу поговорить с Европой?» — этот самый вопрос остается актуальным. Увы, это факт: многочисленные «президенты» и прочие начальники в ЕС делают ответ на этот вопрос все более трудным. И головная боль от неопределенности по вопросу о том, кто правит Европой, становится все более острой. Причем не только у «секретарей-дозвонщиков» Белого Дома.
