Лондон — Начиная с прошлой весны, мне было очевидно, что за вызванной пандемией рецессией последует быстрое и сильное восстановление экономики благодаря масштабным бюджетным и монетарным мерам западных властей, а также благодаря высокой вероятности скорого появления эффективных вакцин. А поскольку научные данные о пользе новых вакцин, получивших срочное одобрение регуляторов, продолжали накапливаться (особенно в начале нынешнего года), одновременно росла и вероятность сильного экономического подъема.
Как я уже отмечал ранее, все наиболее надежные высокочастотные, цикличные индикаторы указывают на то, что восстановление экономики уже идет полным ходом. Оно началось в Китае, а затем стало наблюдаться в США и Великобритании, за которыми последовало большинство стран континентальной Европы. Последняя ежемесячная статистика внешней торговли Южной Кореи (опубликована в начале мая) подтверждают эту тенденцию: колоссальный рост на 40% год к году — самый сильный прирост как минимум за десятилетие. Хотя эта цифра столь высока из-за низкой базы в апреле 2020 года, она тем не менее подтверждает, что мировая торговля активно восстанавливается.
Высокочастотные индикаторы, опубликованные в мае в США, несколько разочаровывают (апрельские данные о рынке труда и индекс деловой активности оказались значительно ниже ожиданий), однако многие аналитики, работающие на продавцов активов, продолжают пересматривать свои прогнозы ВВП на 2021 год в сторону повышения. Но что же будет дальше?
Одним из важных факторов, влияющих на траекторию восстановления экономики, является, конечно, доля стран мира, в которых продолжает свирепствовать covid-19. Многие развивающиеся страны по-прежнему испытывают серьезные трудности. Индия стала сегодня эпицентром этой проблемы, но она, конечно, далеко не в одиночестве. Теперь уже каждому должно быть понятно, что даже те страны, которые лидируют в вакцинировании населения (например, моя собственная страна — Великобритания), не смогут освободится от этого вируса, пока не будет вакцинировано все мировое население. На примере Австралии и Новой Зеландии мы видим, что страна может остановить коронавирус (даже без вакцины), но только в том случае, если она готова закрыться от остального мира, а такую стратегию невозможно осуществлять бесконечно.
В Великобритании уже появился вызывающий серьезные опасения штамм B.1.617.2, который, как считается, возник в Индии, а это означает, что в течение ближайшей пары недель мы получим решающие данные об эффективности вакцин AstraZeneca и Pfizer против новых штаммов вируса. Такие проверки эффективности вакцин новыми штаммами вируса, скорее всего, будут продолжаться в ближайшие месяцы, а может быть, и годы.
В подобных обстоятельствах еще рано утверждать, что начавшийся подъем экономики опирается на крепкий фундамент. Тем не менее предварительные данные свидетельствуют об эффективности вакцин, поэтому я сохраняю оптимизм. Кроме того, поставки вакцин в страны мира с более низкими доходами, судя по всему, значительно ускорятся во второй половине нынешнего года.
Помимо постоянно эволюционирующего вируса, есть и другой нарастающий риск — грядущее ужесточение финансовых условий. В этом месяце, работая почти как часовый механизм, стала особенно актуальна инвестиционная поговорка «в мае продай и иди гуляй», что объясняется инфляционными страхами (оборотная сторона сильного цикличного восстановления экономики). В апреле потребительские цены в США выросли на 4,2% (год к году), что заставило вздрогнуть финансовые рынки.
Говоря в унисон, официальные представители ФРС США назвали этот всплеск цен всего лишь временным, из чего можно сделать вывод, что они планируют проявлять осторожность с решениями об изменении монетарной политики. Но многие участники рынка совершенно не убеждены в том, что Федеральный резерв способен прогнозировать инфляцию точнее, чем кто-либо другой, или в том, что он и дальше будет твердо придерживаться нынешней позиции.
Оправданы ли подобные опасения? Ответ может дать еще один индикатор, за которым я слежу значительную часть своей профессиональной жизни, — «Индекс инфляционных ожиданий на 5 лет», публикуемый Мичиганским университетом. Сотрудники ФРС сами часто ссылаются на этот индикатор, потому что обычно он более стабилен, чем остальные. Стоит отметить, что недавно он повысился, а значит, за ним надо будет следить очень внимательно. Я подозреваю, что, если он консолидируется на уровне выше 3% или продолжит рост, ФРС может начать менять свое мнение.
Помимо этих двух краткосрочных факторов, есть и значительные структурные силы, способные повлиять на качество нынешнего экономического подъема, особенно если определенные политические решения усугубят угрозу инфляции. Во многих западных странах сложилось широкое убеждение (и во многом оно оправдывается фактами), что неравенство доходов и богатства стало слишком большим. А это значит, что от избираемой власти будут активно требовать проведения политики финансового перераспределения.
Хотя эта политика оправдана, ее надо будет тщательно планировать, чтобы способствовать росту производительности во многих странах (или как минимум совпадать с ним). В противном случае эти меры еще больше усилят озабоченность на финансовых рынках, где и так уже возникли опасения по поводу текущего уровня государственных расходов.
На фоне мощных ралли на рынках акций и облигаций, продолжавшихся с весны 2020 года, нынешняя волатильность не вызывает удивления. Те, кто следует мантре «в мае продавай», теперь будут ждать сентябрьских скачек «Сент-Леджер Стейкс». Согласно поговорке, именно тогда можно ожидать возвращения спокойствия.
