Сообщение российского Министерства иностранных дел о включении Чешской Республики в список недружественных стран ознаменовало пик «успехов» чешской внешней политики последнего полугодия. На самом деле нам хватило даже меньше полугода: за четыре месяца нам удалось ввязаться в конфликт с двумя мировыми державами — Россией и Китаем.
Неудивительно, что большая часть наших политиков восприняла эту новость с неподдельным восторгом. Почему — разговор отдельный. Сейчас я ограничусь утверждением, что в ситуации, когда в мировой политике происходят изменения, а мир становится все более многополярным, подобное поведение чешских политиков труднообъяснимо. Делать ставку только на одну мировую державу недальновидно.
На удивление, в нашей политике явно сохраняются старые подходы. Во время холодной войны существовали только две державы, и, понятно, приходилось выбирать из двух. Почему выбор тогда пал на Советский Союз, тоже более или менее понятно. Мы входили в Восточный блок, поскольку так решили в Ялте и Тегеране.
Но не только. Слишком часто в прошлом оказывалось, что ставка на главные европейские, а в то время и мировые, державы (Великобританию и Францию) была ошибкой. Во-первых, через 20 лет после окончания Первой мировой войны эти державы ослабли и к моменту Мюнхенского сговора уже не могли ничего противопоставить немецким претензиям на чехословацкую территорию. Кроме того, и Франция, и Великобритания стремились ослабить своего бывшего союзника. И даже в мюнхенском соглашении они гарантировали границы урезанной Чехословакии, которая в итоге под воздействием немецкой политики распалась. Когда было провозглашено Словацкое государство, обе державы сняли с себя все обязательства. Государства, по отношению к которому их брали, уже не существовало.
Бывает, история повторяется. В связи с высылкой российских дипломатов чешский пример уже призвал наших партнеров по ЕС в знак солидарности выслать по крайней мере по одному российскому дипломату. Неужели кто-то ожидал, что так оно и будет?
Всего несколько стран последовали чешскому примеру. Главные европейские державы, те, кто определяет политику Европейского Союза, оставили призыв без внимания. Вероятно, с тем же самым столкнулись наши предки в момент мюнхенского кризиса. Мол, не станем же мы вступать в войну из-за какой-то далекой страны, о которой ничего не знаем. Достаточно, или нам нужен еще один урок?
И в такой ситуации мы демонстративно разрушаем отношения, которые строятся годами. Показательным примером стал визит (или уловка) председателя социал-демократов (Ян Гамачек — прим. перев.) в Москву. Трудно понять, почему он сам публично признается в том, что все это был отвлекающий маневр. Осознает ли он последствия своих слов? С чисто практической точки зрения подобный визит невозможен без приглашения второй стороны. Она должна подогнать свой график под визит и тому подобное. А тут вдруг принимающая сторона из СМИ узнает, что все это была вроде как шутка и что ее водили за нос.
А подобное — уже оскорбление, так как принимающая сторона поняла, что над ней подшутили, хотя сама она, может, поверила в серьезный настрой чешского гостя и, вероятно, наивно полагала, что могла бы ему помочь. Кроме того, там еще фигурировал некий словацкий посредник, который оказался полностью дискредитирован и не по своей вине. Трудно кому-то объяснить, что им воспользовались для уловки. Один этот факт подтверждает совершенную, мягко говоря, нравственную ошибку.
Для меня из этого следует только одно. Председатель чешских социал-демократов уже не съездит в Россию ни в качестве министра, ни даже в качестве туриста. Он оскорбил принимающую страну, а еще даже хвалится тем, как ловко у него это получилось. Такое не прощают. Но если бы дело было только в нем, то это можно было бы пережить. Но ведь он собирался ехать в качестве представителя чешского правительства, а значит, тем самым надолго испортил и чешско-российские официальные отношения. Годы уйдут на то, чтобы кто-нибудь из чешских руководителей опять смог туда поехать и с ним кто-нибудь был готов поговорить. Этого мы хотели и этому ли радуемся?
Удивительно и то, что вообще весьма сдержанный чешский президент наконец не выдержал и назвал решение России включить Чехию в список недружественных стран глупостью, так как делать врагов из бывших друзей, по его словам, ошибка. Это русские совершили ошибку, сделав нас врагами? А мы сделали все по высшему разряду, как умеем?
Пожалуй, да. Восторги многих чешских журналистов и чешской общественности от того, что мы в этом списке, можно расценивать как согласие. Думаю, мы рано радуемся. Фактов, свидетельствующих о массе странностей в деле Врбетице, все больше и больше. И я предпочитаю даже не прогнозировать, к чему мы в итоге придем.
Но давайте зададимся наивным вопросом: чего мы, собственно говоря, хотим от нашей внешней политики? Раньше казалось, что мы хотим выстраивать ее по принципам политики «всех азимутов». Сегодня ясно, что это не так.
Действительно ли разумно в меняющемся мире, в растущей многополярности делать ставку на одну державу, которая к тому же слабеет? Неужели кто-то действительно думает, что Европа в ближайшие пять — десять лет не изменится? Кто десять лет назад думал, что Великобритания не выйдет из Евросоюза?
В Европе обостряются противоречия. Существует проблема Шотландии, проблема Каталонии и, вероятно, других регионов, которым кажется, что в общем государстве им плохо. Сколько в некоторых государствах так называемых зон «ноу гоу», где центральная власть уже не действует, а действуют совершенно другие законы? Ничто не предвещает, что в ближайшие годы эти проблемы удастся решить или, по крайней мере, смягчить.
Но дело не только в этом. Европейские страны все больше подвержены миграционному давлению, с которым не знают, что делать и которое принципиально меняет их эффективность, их внутреннюю политику и неизбежно изменит и внешнюю политику.
Думаем ли мы о том, что будущее может очень отличаться от прошлого относительно спокойного развития Европы? После последней войны прошло 75 лет. До сих пор Европа следовала «традиции» и в каждом столетии переживала большую войну, которая меняла границы государств, государства исчезали и возникали новые.
Вы только посмотрите, как планомерно растет напряженность в отношениях с Россией, как к ее границам приближаются военные базы, размещаются системы вооружений и расширяются военные контингенты. Кого подобные факты не взволновали бы? Более того, можно прочесть сказанные как бы невзначай слова о том, что у России слишком большая территория, которая ей не нужна, и что часть следовало бы уступить другим странам. Мы считаем разные сценарии, как отобрать Калининградский анклав, который угрожает Европе, в том числе подробные выкладки, сколько для этого потребуется техники, как будет наноситься удар с воды, с суши и с воздуха.
Возможно, всем тем, кто мечтает о таком развитии событий, стоило бы задуматься над одной мыслью президента Путина, которую он озвучил три года назад в одном из своих интервью. В оригинале это звучит так: «Если кем-то принято решение уничтожить Россию, у нас возникает законное право ответить. Да, для человечества это будет глобальная катастрофа, для мира будет глобальная катастрофа, но как гражданин России, как глава российского государства, хочу задаться вопросом: а зачем нам такой мир, если не будет России? Но агрессор должен знать, что возмездие неизбежно. Что он будет уничтожен. Ну а мы — жертвы агрессии. И мы как мученики попадем в рай, а они просто сдохнут. Потому что они даже раскаяться не успеют».
Жесткое заявление, предназначенное для отечественной публики, но не будем его недооценивать. Растущее давление на Россию, которое мы как государство еще больше усилили своими шагами, неизбежно ведет к подобным выводам. Сегодня мы с нашим потенциалом не можем ничем угрожать России, но еще не вечер. Десять лет назад нас выбрали местом размещения радара для слежения за российскими ракетами, и только изменение американских планов спасла нас от этой участи. Не может ли эта давняя история повторится на новом витке?
