К тому моменту, когда Америка переключила приоритеты национальной безопасности с борьбы с терроризмом на соперничество великих держав, на нее уже вовсю обрушились атаки как крупных, так и второстепенных держав — причем в новом геополитическом ландшафте, многомерном и асимметричном. Увы, США борются по правилам, которых наши основные противники, Россия и Китай, больше не придерживаются — к тому же в мировом порядке, который Вашингтон больше не в силах навязать.
Новая парадигма — это еще не совсем война, но уже и не мир. В своей работе 2017 года «Любой ценой, кроме войны» старший научный сотрудник Брукингского института Томас Райт (Thomas Wright), оценил, что война между крупными державами «очень маловероятна даже при росте напряженности», однако соперничество между авторитарными и либеральными режимами ведется «такими методами, как экономическая война, принудительная дипломатия, кибервойна, марионеточные конфликты, политическая война, тайные операции и постепенный ревизионизм». В качестве иллюстрации Райт приводит статью российского генерала Валерия Герасимова за 2013 год, где излагается размывающая грань между войной и миром гибридная стратегия — так называемая доктрина Герасимова.
Одно только усиление обороны и укрепление огневой мощи не остановит противников, которые безнаказанно совершают злодеяния, правдоподобно отрицают свою причастность благодаря ширящемуся арсеналу удаленных возможностей и играть по нашим правилам в принципе не собираются. Задумайтесь: одобрив возможность упреждающего ядерного удара для противодействия обычным атакам, Владимир Путин по сути перечеркнул доктрину «гарантированного взаимного уничтожения». Расчет Америки на «соразмерный ответ» — иначе говоря, «око за око» — уже недостаточен и повлечет за собой скорее нарастающую эскалацию, чем сдерживание.
Схематически эту стратегию можно обрисовать как сложение путем вычитания — это словно геополитическое джиу-джитсу, чтобы нейтрализовать преимущества противника в размере и силе. Тактика России и Китая уравнивает правила игры, подрывая американскую демократию и сплоченность и удаляя США от их иностранных союзников. Корень американской военной доктрины — захватить землю и нанести такой ущерб, который подорвет готовность врага к сражению. Но сегодняшние поля битвы выходят за пределы времени, пространства и вообще физического мира: идеи, эмоции и необъятность киберпространства сводят на нет превосходящую огневую мощь США.
Российское вмешательство в выборы и дезинформация разожгли национальные разногласия и привели к жутким сценам 6 января, за которыми с замиранием сердца следила вся Америка. Но это было только начало. Дальше российская дезинформация подрывала доверие американцев к вакцинам от коронавируса, разжигала расовую рознь и отравила политическую атмосферу в США. Путин развил угрозы бывшего президента Трампа о разрыве с НАТО и стремительно разместил российские войска в Сирии после вывода американских. США же закрыли глаза на переброску российских наемников и боевых самолетов в Ливию в поддержку предводителя повстанцев генерала Халифы Хафтара, которого негласно поддерживал Трамп.
За атаками программ-вымогателей, выведших из строя трубопровод Colonial Pipeline и повлекших за собой нехватку бензина из-за панической скупки, в июле последовали новые — от которых пострадали сотни американских компаний, инфраструктура и даже сфера здравоохранения. Налицо следы российских и китайских хакеров. Участившиеся взломы подрывают доверие к правительству и его ведомствам и ставят вопросы насчет национальной безопасности.
Аналогично России, Китай устраивает кибероперации против серверов американского правительства и промышленности как для подрыва, так и для сбора средств. Взлом, шантаж и вмешательство во внутренние дела дополняют китайскую инициативу «Один пояс и один путь», которая охватывает развивающиеся страны. При этом Китай агрессивно бросил вызов американским военным в Индо-Тихоокеанском регионе: сообщается, что его шпионские операции превысили возможности американской контрразведки. Этой мягкой, жесткой и тайной власти сопутствуют дезинформационные кампании, чтобы разжечь в Америке политическую напряженность и опасения насчет коронавируса и тем отвлечь США от действий Китая в Южно-Китайском море.
Сегодняшняя гибридная война, словно шахматы, требует, чтобы США уделяли равное внимание как защите, так и нападению. Ради успеха надо видеть на несколько шагов вперед и поддерживать грамотные кадры разведки, которые видят слабые стороны противника, верно определяют «красные линии», разгадывают намерения и незаметно сдерживают и наказывают агрессию. Асимметричная работа с правдоподобным отказом от ответственности облегчает деэскалацию, оставляя при этом противникам возможность спасти лицо и уберечься от дальнейших действий.
Американская разведка США умеет красть секреты и тайными операциями менять ход истории — к лучшему или к худшему. У США имеются надежные кибервозможности — как скрытые, так и открытые. Инструментарий у США богатый, но лидеры страны должны скорректировать свое мировоззрение, укрепить взаимную координацию и принять более гибкую стратегию и защиты — с малой толикой тайного озорства.
Издержки агрессии должны стать непомерно высокими, но вместо линейного подхода вроде симметричного киберответа на взлом или военной расправы за кинетический инцидент, более продуманная доктрина обеспечит гибкость, включив в себя на взаимозаменяемой основе ассиметричные и тайные варианты. Российским и китайским лидерам придется пересмотреть свои оценки рисков, если кибератака приведет к разоблачительским публикациям в СМИ, раскрывающих коррупцию или слабые стороны деспота, либо саботажу не только стратегической инфраструктуры, но и личного богатства правящей элиты.
Однако тайное влияние — явно не конек США. На фоне угрозы, направленной против основных ценностей и институтов Америки, главное — помнить, что американская демократия и наши свободы — не только наша сильнейшая защита, но и нападение, учитывая, насколько такие идеи опасны для диктаторов.
Мы умеем устраивать саботаж, пусть у нас порой и не хватает смекалки, но отрицание, обман и психологические операции постепенно становятся утраченным знанием. Это прискорбно, поскольку наши тайные операции некогда разожгли народный огонь за железным занавесом Советского Союза, всколыхнули мирные восстания против жестоких диктаторов, свели на нет антиамериканскую идеологию и обезвредили оружие, которым наши враги не преминули бы воспользоваться против мирных жителей и американских военных.
Так почему бы нам не активизировать тайное влияние? Американская стратегия после 11 сентября изобиловала в основном кинетическими действиями, которые едва ли можно назвать скрытными, а отдача от внешней разведки и операций влияния потихоньку сошла на нет. После 11 сентября в ЦРУ воцарилась иерархичная и конформистская атмосфера вкупе со стратегией «Замочи крота» в попытке очиститься от всякого свободомыслия и авантюризма, хотя подчас именно озорство и воображение дают плоды, от которых зависит успех шпионского предприятия. Среди обнадеживающих признаков перемен следует назвать решение директора ЦРУ Уильяма Бернса (William Burns) возглавить Тайную службу и надзор за оперативной группой по Гаванскому синдрому, а некоторым указать на дверь.
Более того, реальность такова, что Вашингтон меряет успех деньгами и властью. Как доказать обратное и оценить успех кампании, которая убедила потенциальных экстремистов не применять насилие или доказала непричастность злоумышленников? И сравните с эффектными сводками об убитых боевиках и соблазнительными видео с дронов.У США имеются почти все инструменты и ресурсы для победы над Россией, Китаем и другими авторитарными соперниками. Чего им не хватает, так это лидерских качеств, чтобы собраться с силами и внушить свою оценку риска авторитарным соперникам, а также мужества, чтобы побороться с условиями, провоцирующими конфликт, — бедностью, репрессиями, угнетением, переменой климата и пандемиями. Однако для окончательного господства Америке надо с удобством для себя действовать в тени, чтобы нанести врагу такой урон, что тот хорошенько подумает, прежде чем действовать.
Дуглас Лондон ушел из ЦРУ в 2019 году, проработав 34 года старшим операционным директором. Преподает в Джорджтаунском университете. Научный сотрудник Ближневосточного института и автор книги «Вербовщик» о переменах в ЦРУ после 11 сентября.
