Интервью с историком, сотрудником Торуньского университета, заместителем руководителя Коллегии Института национальной памяти профессором Войчехом Поляком (Wojciech Polak).
wPolityce: Мы беседуем с вами в годовщину нападения гитлеровской Германии на Польшу. С немецкой стороны вновь звучат красивые слова, но ими все ограничивается. О репарациях немцы говорить не хотят, хотя ущерб, который они нам нанесли, был огромен. Как выглядела бы наша экономика, если бы не Вторая мировая война?
Войчех Поляк: Строить такие предложения в рамках истории экономики непростое дело. Следует напомнить, что в межвоенный период Польша была страной со слаборазвитой экономикой, которая опиралась в первую очередь на сельское хозяйство. Похожим государством в то время выступала Швеция, где в сельской местности царила нищета, оттуда массово уезжали в Соединенные Штаты. Сейчас уровень жизни в Швеции гораздо выше, чем в Польше. Или Испания: в межвоенный период она была бедной страной, измученной войнами, в том числе гражданской, но после войны пережила бурное экономическое развитие. Так что Польша, скорее всего, могла бы стать высокоразвитым европейским государством.
— Указывает ли то, что Германия не хочет даже поднимать тему репараций, на состояние наших партнерских отношений с ней?
— Да. В политике мы уже какое-то время стараемся выдавать желаемое за действительное. Мы говорим о добрососедских отношениях с Германией, о том, что она стала нашим партнером в ЕС и союзником по НАТО, что мы активно развиваем торговые отношения и так далее. При этом мы отказываемся замечать обратную сторону медали, то, что немецкая политика в отношении Польши — это политика доминирования, экспансии, безжалостного подчинения Берлину польской экономики.
Немцы довели своими действиями до ликвидации целых отраслей польской промышленности, например, электронной, они выкупили и закрыли большинство польских сахарных заводов. Они действуют беспощадно, можно сказать, что в этой своей беспощадности они близоруки.
Кроме того, наш политический «союзник» ведет дела с Россией и заключает через нашу голову антипольские соглашения, как, например, соглашение по «Северному потоку». Дружба с Москвой стала центральным элементом внешней политики Берлина, ради этой дружбы он жертвует своими партнерами из Центральной Европы, не только Польшей, но и Украиной.
Наше руководство во всеуслышание твердит, что у нас хорошие отношения с Германией, что это политика взаимовыгодных контактов, партнерства и так далее, но реальность выглядит совершенно иначе. Немцы не хотят даже обсуждать тему репараций. Польша абсолютно справедливо заявляет о своих претензиях, но делает это с какой-то (возможно, излишней) осторожностью. Соответствующий доклад депутата Мулярчика (Arkadiusz Mularczyk) был готов, собственно, уже два года назад, но мы до сих пор не можем найти подходящий момент для того, чтобы выдвинуть официальные требования в отношении Германии. Греция это уже сделала, а мы тянем с официальным объявлением.
Я понимаю, конечно, что такой доклад — документ условный, поскольку ущерб очень сложно определить. Как, например, оценить размер компенсации за убитого человека? Это невозможно сделать, но какие-то суммы все же назвать следует, говорится о цифрах в районе 1-2 триллионов евро или долларов. Думаю, мы должны наконец поставить вопрос прямо, объявить эту сумму.
Что мы, собственно, теряем? Германия в своей внешней политике нас полностью игнорирует, от союзнических отношений мы ничего не получаем, а от торговых она не откажется, поскольку они выгодны прежде всего для нее самой, так что в этой сфере никакого возмездия не последует. Следует начать вести активную, решительную игру, ведь Берлин считается только с такими политическими партнерами.
— Почему мы не видим международного давления на Германию, склоняющего ее наконец выплатить репарации Польше и Греции?
— Его нет и не будет. Репарации интересуют только тех, кто мог бы на них претендовать, то есть Польшу или Грецию. Хотя к ним могут присоединиться и другие, что-то на эту тему начали говорить страны бывшей Югославии или Италия, которой немцы тоже нанесли большой ущерб во время оккупации. Не все проявляют интерес, поскольку, скажем откровенно, не всем был нанесен такой огромный урон, как нам. В экономическом плане Польша оказалась наиболее пострадавшей страной Европы. Я уже не говорю о людских потерях: погибли 6 миллионов польских граждан, 2,5 миллиона человек были вывезены на принудительные работы в Германию, где трудились бесплатно, как рабы. Нанесенный нам ущерб, а, соответственно, и наши требования носят исключительный характер.
Во внешней политике трудно добиться солидарных действий от стран, которые не имеют в конкретной области ни экономических, ни политических интересов. Нам следует исходить из того, что эту борьбу нам, возможно, придется вести в одиночку. С другой стороны, уже давно обсуждается вопрос, не стоит ли нам выступить единым фронтом с Грецией, раз та наравне с Польшей заявляет о необходимости выплаты репараций. Польское руководство мыслило так: «пусть греки чего-то добьются, а потом мы будем действовать сами, ведь если Германия не заплатит грекам, то нам она не заплатит тоже». Такой подход не кажется мне мудрым. Я думаю, следует наладить с Грецией сотрудничество в этой области, выдвигать требования вместе, ведь тогда мы получим серьезный аргумент на международной арене, показав, что это не польские чудачества, что таких стран, как Польша, больше. Могут найтись и другие. На международном уровне лучше вести сотрудничество.
— Как вы оцениваете шансы на то, что Германия в итоге выплатит репарации?
— Серьезные политические эксперты говорят, что они невелики. А я думаю, что вода камень точит, сдаваться было бы серьезной ошибкой. Нужно оказывать постоянное давление, регулярно напоминать о теме на международной площадке, портить Германии настроение. Мы зря этого не делаем, зря блокируем доклад Мулярчика и ждем какого-то подходящего момента. Мы прождали уже много месяцев, а немцы за это время совершили ряд антипольских шагов: они договаривались с Россией и США на тему «Северного потока — 2», появилось это отвратительное соглашение. Не знаю, чего мы ждем.
Следует требовать, громко кричать, поднимать тему на международной арене, ведь это портит имидж Германии. Она придает большое значение так называемой «мягкой силе», тому, как ее воспринимают, любят ли ее, ценят ли ее. Немцы понимают, что с этим взаимосвязаны, например, объемы потребления их товаров: если люди хорошо относятся к какой-то стране, они чаще выбирают ее продукцию в магазине. Польские акции могут подточить немецкую «мягкую силу», а таким образом стать эффективным инструментом давления.
— Благодарю за беседу.
