Санкт-Петербург, Россия — В Ленинграде начала 80-х в перемены буквально висели в воздухе — если только знать, где их искать.
Фотографа Наташу Васильеву-Халл сюда привел ее объектив. Честолюбивая юная девушка-фотограф пришла на квартирник, где сразу приметила парня с длинными волосами. С палочками — значит, барабанщик.
«А когда он заиграл, и я услышала его накоротке? Ой, это было что-то с чем-то», — вспоминает Васильева-Халл.
Долгие годы в городе незаметно набирала обороты андерграундная рок-сцена — хотя выступать и записываться было практически негде.
Новое звучание и собственный, неповторимый стиль группы вроде «Аквариума», «Алисы» и «Кино» оттачивали в подвалах и на квартирниках. Причем по-русски — давно преодолев стереотип, что рок можно исполнять лишь по-английски.
Мало кто из групп интересовался политикой, но власти всякий рок, не вписывающийся в официальный культурный истеблишмент, считали по сути своей антисоветским. Милицейские облавы на подпольные концерты были обычным делом.
Но эта музыка набирала популярность, и преследовать музыкантов по всему городу становилось все невыгоднее. Надо было что-то менять.
«Тут кому-то в КГБ пришла идея: почему бы не создать заведение, где можно будет собрать всю альтернативную культуру в одном месте под надежным присмотром?» — объясняет басист Александр Титов, игравший с несколькими группами той эпохи.
Так родился Ленинградский рок-клуб — театр на 600 мест, где группы можно было прослушивать и, что еще важнее, подслушивать.
Расцвет рока по уговору с тайной полицией
С одной стороны, агенты КГБ следили за текстами песен и наблюдали с балкона за публикой на концертах.
С другой, клубом управлял комитет музыкантов, которые выбирали лучшие андеграундные группы того времени, организовывали концерты и договаривались, чтобы выступления не отменяли.
«Я регулярно имел дело с тремя агентами КГБ, — говорит Николай Михайлов, президент клуба с 1982 года. — Мы встречались и беседовали дважды в месяц».
Иногда, говорит Михайлов, чиновники требовали снять ту или иную группу за нарушение правил — например, за исполнение запрещенных песен. «Все это понимали. Правила все знали», — говорит Михайлов.
Но чаще всего находились обходные пути: например, утверждалось, что сомнительные тексты песен — на самом деле завуалированная критика американской политики в Латинской Америке или на Ближнем Востоке. В конце концов, шла холодная война.
«Меня повесят за эти слова, но ребята из КГБ в некотором роде сыграли положительную роль, — утверждает Михайлов. — Они нас отстаивали перед партийным руководством и не дали милиции нас закрыть».
Акустика? По общему признанию, ужасная. Сцена? Как минимум пожароопасная.
Но клуб давал музыкантам долгожданную аудиторию, а публике — всё то, чего так не хватало в официальной советской культуре: хард-рок, металл, панк, ска, блюз, новую волну и многое другое.
В спектаклях ансамбля «Поп-механика», под руководством композитора-авангардиста Сергея Курёхина, работавшего наперекор существующим жанрам, по сцене даже разгуливали куры и козы.
«Было от 50 до 60 групп, и все разные», — говорит бывший секретарь клуба Ольга Слободская. Она отвечала за все: обеспечивала оборудование, составляла расписания и собирала членские взносы.
Перед выступлением группы представали перед комитетом, который оценивал их таланты весьма благосклонно. «Мы брали всех — кроме тех, кто играть совсем не умел». Тут она сделала многозначительную паузу. «Я не шучу».
Выход на международную аудиторию
Клуб пользовался бешеной популярностью. Членство было ограничено, билетов не хватало, и советская молодежь собиралась на улице у входа в здание на Рубенштейна, 13, а некоторые фанаты даже лезли через окна туалета, чтобы посмотреть концерты украдкой.
«Я бы ни за что не догадалась, что там клуб, если бы не толпа снаружи», — говорит Джоанна Стингрей (Joanna Stingray). Она открыла для себя эту сцену молодым музыкантом, путешествуя по СССР в середине 80-х. «Это было место, куда все хотели попасть, и я тоже».
Впоследствии Стингрей станет редким западным музыкантом среди членов клуба, но далеко не единственной женщиной. В те годы уже гремел женский панк-коллектив «Ситуация».
Но группы ждал успех ещё больший.
Стингрей контрабандой переправляла записи в США для альбома 1986 года «Red Wave» («Красная волна»), чтобы познакомить Запад с советским андеграундом. «Я была как миссионер, — вспоминает Стингрей: продвигала альтернативный СССР по телевидению и радио, а также в газетах и журналах.
Позже она поняла — подробнее об этом в недавно опубликованных мемуарах — что ее усилия срикошетили обратно по железному занавесу.
«Поддержав эти подпольные группы, Запад оказал мощное давление на Советский Союз, — говорит Стингрей. — Это открыло всё».
Внимание за рубежом в конечном счете вынудило советского лидера Михаила Горбачева легализовать рок-андеграунд — это всего лишь одна из реформ в рамках Перестройки, призванных открыть СССР и умаслить беспокойную советскую молодежь.
Но свидетели и летописцы той эпохи утверждают, что Кремль тщетно пытался сдержать непреодолимую жажду большего в советском обществе — истории, литературы, новостей, искусства и, конечно, музыки.
Рок-клубы вроде ленинградского вскоре стали расти как грибы по всему СССР — в Москве, Свердловске, Новосибирске. «К концу 80-х в стране было уже более сотни клубов», — говорит президент клуба Михайлов.
Вместе с ними пришли группы, чьи песни стали саундтреком для страны, которую охватили перемены и ждал распад.
«Советская власть после появления рок-клуба продержалась еще десять лет», — говорит фотограф Васильева-Халл. «Это не случайно. Это причина и следствие. Результат налицо».
Дань уважения от нового поколения
Сегодня группы Ленинградского рок-клуба считаются в России культовыми, пусть многие из его героев и не дожили до всенародной славы.
Певец «Кино» Виктор Цой погиб в автокатастрофе в 1991 году. Курехин из «Популярной механики» — скончался от рака в 1996 году. На постоянной фотовыставке Ленинградского рок-клуба в Русском музее в Санкт-Петербурге сплошь ушедшие герои той эпохи: Майк Науменко, Игорь Летов, Александр Башлачев. Все покойные.
«Клуб — это религия», — говорит Роман Каретников, молодой музыкант, чья группа «Никого нет дома» открыто отдает дань уважения ленинградскому звучанию. «Это храм русского андеграунда, — говорит Каретников.
Сам клуб несколько раз переезжал, пока не закрылся окончательно в середине 90-х. По правде говоря, постсоветский Ленинград — уже Санкт-Петербург — предлагает публике массу новых площадок с лучшим, более подобающем уважаемому рок-клубу звуком. Сегодня в старом здании на Рубенштейна, 13 расположился уважаемый драматический театр.
В этом году в ознаменование 40-летнего юбилея клуба — легендарной сцены и поворотным моментом между тем, чего хотят люди, и что позволяет государство — состоялся ряд мероприятий.
Юбилей клуба действительно омрачили вопросы свободы и контроля — но и из-за вируса, а не из-за политики. После ряда задержек концерт в честь 40-летия, наконец, состоялся в начале этого месяца на окраине города — в сокращенном виде. Санкт-Петербург сегодня — в числе российских городов, которые пострадали больше всего.
Вместо сотрудников КГБ по проходам ходили крепкие мужчины в костюмах, следя, чтобы фанаты носили маски.
«Рок-клуб всегда выживал при любых ограничениях!» — пошутил ведущий вечера Олег Гаркуша, фронтмен арт-рок-коллектива «Аукцыон». «Кстати, я привился… дважды!»
Рядом с ним — американка Стингрей.
«Сорок лет назад Ленинградский рок-клуб распахнул свои двери. Он был не похож ни на один другой, что я видела, ни в США, ни в Европе, — сказала Стингрей. — Это было нечто уникальное!».
Организаторы рок-клуба говорят, что он всегда был не просто сценой а чем-то большим.
«Для меня клуб всегда был символом — символом свободы», — говорит его бывший президент Николай Михайлов. «И он будет жить до тех пор, пока есть люди, готовые поддержать эту идею».
И действительно: даже в эпоху новой реакции песни ленинградской рок-сцены 80-х, в первую очередь «Перемен» группы «Кино» остаются лейтмотивом протестов в России и на Украине — а совсем недавно и в Белоруссии, где демонстранты скандируют ее припев в знак протеста против фальсификации прошлогодних выборов: «Перемен требуют наши сердца // Перемен требуют наши глаза».
Ленинградского рок-клуба, как и Советского Союза, давно нет, но напряженность между властью и молодежью остается.
Наверное, она вообще никуда не денется.
