Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Конвенция Монтрё о статусе проливов регулирует судоходство в проливах Босфор и Дарданеллы и в Мраморном море. Она была подписана в Швейцарии 20 июля 1936 года. Участниками стали 11 стран, в том числе и СССР. Автор Al-Quds пишет о встрече представителя Турции с народным комиссаром иностранных дел СССР Вячеславом Молотовым.
Проливы Стамбул (Босфор) и Чанаккале (Дарданеллы) часто занимают первые строчки в глобальной политической повестке дня из-за своего военного и стратегического значения. Конвенция Монтрё, подписанная 20 июля 1936 года, восстановила суверенитет Турции над черноморскими проливами Босфор и Дарданеллы. Кризис в отношениях между сталинской Россией и Турцией обострился из-за установления контроля турецкого государства над черноморскими проливами. Москва выложила на стол переговоров все свои сильные карты. 7 июня 1945 года министр иностранных дел Турции Селим Сарпер встретился в Москве с народным комиссаром иностранных дел СССР Вячеславом Молотовым, чтобы обсудить дальнейшие действия.
Прежде чем заключить союзный договор с Турцией, нужно было решить сложные проблемы в отношениях двух государств. Эти проблемы, как считал Молотов, заключались в следующем: "Первая проблема – это "договор о дружбе и братстве", подписанный 16 марта 1921 года. Он был подписан в то время, когда СССР был слаб. Этот договор стал причиной некоторых территориальных изменений. Сначала необходимо решить эту проблему".
Когда Сарпер спросил Молотова, собирается ли он каким-то образом изменить восточные границы Турции, тот ответил: "Да… Я имею в виду исправление допущенной несправедливости". Министр иностранных дел Турции, в свою очередь, подчеркивал, что "договор о дружбе и братстве" 1921 года – не было соглашением, насильно навязанным СССР. Что касается несправедливости, которую необходимо исправить, то нужно, прежде чем предпринимать какие-либо действия, обратиться к историческим связям между двумя странами. Обратите внимание, что ситуация, созданная соглашением 1921 года, не была несправедливостью, а скорее даже наоборот. Сарпер отметил: "Эта несправедливость была замечена самим Лениным, и он ее исправил".
Молотов ответил: "Если мы не будем об этом говорить, то не решим всех трудностей. Мы должны продолжить обсуждение этого вопроса". Но, к сожалению, он так и не был решен.
Вторая проблема, по словам народного комиссара иностранных дел СССР, заключалась в следующем: "В это непростое время нам приходится заботиться о своей безопасности в Чёрном море. Мы можем ошибаться, но пока позиция и действия Турции не привели к каким-либо проблемам. Но в вопросе о проливах 200-миллионая страна должна подчиняться воле Турции. Она должна подчиняться не только ее воле, но и условиям, которые могут быть ею созданы. Мы уверены в доброй воле Турции, но не уверены в ее способности защищать проливы".
Сарпер, в свою очередь, заявил: "Если вывод, сделанный об оборонительных возможностях, которыми обладает или не обладает Турция, касается вопроса о размещении советской базы в черноморских проливах, то позвольте мне сказать вам сразу, что создание базы – это тема, которая не подлежит обсуждению, как и претензии о возвращении территорий, переданных Турции в рамках соглашения 1921 года".
После этого ответа Молотов долго молчал, не зная как обеспечить безопасность Чёрного моря. Он заявил, что через 20-30 лет Германия может вновь подняться и заручиться поддержкой такого союзника, как Италия. И раз никто не хочет, чтобы они создали военные базы в проливах, разве не стоит об этом задуматься до начала военных действий?
Сарпер ответил, что никогда такого не говорил. Невозможно заранее предугадать трудности, которые могут возникнуть, если Турция вступит в войну и будет сражаться на стороне Советского Союза. Более того, если возникнет такая ситуация, Турция, безусловно, будет стремиться выиграть войну. Но этот вопрос должен обсуждаться не министрами иностранных дел, а в Генеральных штабах обеих стран, когда придет время.
Третья проблема, поднятая Молотовым, касалась вопроса об изменении Конвенции Монтрё. Молотов предложил провести переговоры об изменении Конвенции одновременно с переговорами по пересмотру "договора о дружбе и братстве". Сарпер сказал, что это не имеет смысла. Ни Турция, ни СССР не заинтересованы в том, чтобы вызывать подозрение у Великобритании.
