Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Второе десятилетие ХХ-го века ознаменовалось для США экономическим крахом, пишет Foreign Affairs. Чудовищный госдолг в 16 триллионов долларов, равный 70% ВВП страны, страшное экономическое неравенство, абсолютное засилье монополий, нерешенные последствия пандемии — всё это про Штаты. По мнению автора, США больше не экономическая супердержава.
Америка и Китай стоят перед десятилетием посредственного роста
В начале пандемии COVID-19 я утверждал в статье для Foreign Affairs, что в 2010-х годах Соединенные Штаты бросили вызов прогнозам о своем неизбежном упадке и вместо этого поднялись на новые высоты в качестве экономической сверхдержавы. Я предупреждал, что это возрождение, вероятно, закончится долгим похмельем. Если Соединенные Штаты и были "возрождающейся страной" в предпоследнем десятилетии, то 2020-е годы будут уже принадлежать остальному миру.
Два года спустя с начала третьего десятилетия XX-го века пандемия коронавируса и российская спецоперация на Украине подтверждают этот прогноз, ускоряя те тренды, которые могут подорвать превосходство США. В Америке госдолг растет быстрее, чем в большинстве других стран. Инфляция значительно превышает среднемировой уровень. И многие страны, наблюдая за разрушительным воздействием санкций США на российскую экономику в условиях продолжающегося кризиса на Украине, ищут способы уменьшить свою зависимость от "могучего доллара", который является основой статуса США как доминирующей финансовой сверхдержавы.
Мощные экономические бумы часто приводят к тому, что руководящие политики и экономисты теряют сдержанность и сталкивают экономики своих стран с верного курса. Бум 2010-х годов в США оказался неожиданно мощным: впервые с тех пор, как в 1850-х годах начали вести статистические учеты, Соединенные Штаты пережили целое десятилетие без единой рецессии. Америка, росшая тогда быстрее, чем многие другие страны, как развитые, так и развивающиеся, в том десятилетии увеличила свою долю в мировом ВВП с 21% до 25%. Ее доля на мировых фондовых рынках росла еще быстрее, с 42% до 58%. Средние доходы в реальном долларовом выражении в США в начале десятилетия были на 26% выше, чем в Европе, а в его конце — более чем на 60%. Уровень деловой и потребительской уверенности в США достиг максимума, который в последний раз наблюдался в последний раз в 1960-х годах.
Устроив свое "возрождение" в 2010-х годах, США вряд ли повторят этот свой подвиг в 2020-х. За "перегретыми" десятилетиями часто следуют спады. Посмотрите, как бум в США 1960-х закончился кризисом 1970-х. А бум 1990-х закончился "пузырем доткомов" (экономический пузырь, существовавший в период приблизительно с 1995 по 2001 год. Пузырь образовался в результате взлёта акций интернет-компаний (преимущественно американских), и переориентировки старых компаний на интернет-бизнес в конце XX-го века — Прим. ИноСМИ), когда Соединенные Штаты пережили две рецессии в первом десятилетии этого века. Бум 2010-х годов уже показывал трещины, когда пришла пандемия и буквально эти трещины разорвала.
Это не означает, что в ближайшие годы Соединенные Штаты обязательно придут в абсолютный упадок, или что Китай превзойдет их и встанет во главе мировой экономики. Что более вероятно, так это то, что у Соединенных Штатов просто будет весьма посредственное десятилетие — скорее застой, чем рост. Америка станет жертвой собственного успеха после такого сильного возвращения. И похоже, что рынки чувствуют этот надвигающийся сдвиг: несмотря на тень, отбрасываемую конфликтом на Украине, семь из десяти развивающихся фондовых рынков в 2022 году опережают рынок США. Китай также сталкивается с таким же огромным долговым бременем, которое усугубляется проблемой быстро стареющего населения. Победители следующего десятилетия, вероятно, появятся в других частях земного шара, и этот процесс, возможно, уже начался.
Опасность легких денег
В 2020 году я писал, что Соединенные Штаты воспринимают свой успех как должное, не реагируя на растущие угрозы со стороны своего огромного долга и платежного дефицита. Чрезмерная задолженность вообще исторически всегда представляла угрозу существованию финансовых империй, но вместо того, чтобы попытаться снизить колоссальную задолженность федерального правительства, Вашингтон увеличивал заимствования. Весной 2020 года правительство США, напыщенное и уверенное в себе после десятилетнего экономического бума и столкнувшееся, с, возможно, худшим глобальным экономическим спадом со времен Великой депрессии, развернуло самый щедрый пакет стимулирующих мер среди всех крупных экономик в ответ на кризис, вызванный COVID-19, подтолкнув американский госдолг к новым высотам. Легкие деньги хлынули из Федеральной резервной системы США на финансовые рынки, а оттуда в руки 0,01% экономической элиты страны, увеличивая экономическое неравенство в стране и растущую зависимость её финансовой системы от долговых обязательств. Этот подход еще больше усилил рост монополий, поскольку легкие деньги давали крупнейшим корпорациям стимул и средства для покупки более мелких компаний и усиления своего контроля над отраслями. Это также ускорило рост числа фирм-"зомби", которые не зарабатывают достаточно, чтобы обслуживать свои долги, и выживают только за счет постоянного их увеличения. Производительность труда ненадолго выросла в 2020 году, поскольку оставшиеся работники изо всех сил пытались компенсировать труд тех, кто был уволен в результате рецессии, вызванной пандемией. Но сейчас производительность снижается.
А перспективы только ухудшаются. Федеральное правительство и корпорации США в настоящее время настолько увязли в долгах, что трудно представить, как они могут еще больше двигать экономику вперед, особенно с учетом того, что сейчас процентные ставки растут. В 2010 году Соединенные Штаты были должны остальному миру 2,5 триллиона долларов, что составляло 17% процентов ВВП США. К началу 2020 года эти обязательства выросли до 12 триллионов долларов, или значительно более 50% ВВП — порог, который в прошлом часто вызывал валютные кризисы.
А сегодня долги США составляют умопомрачительные 16 триллионов долларов, или 70% ВВП. Компании-"зомби", которые едва существовали 20 лет назад, теперь составляют пятую часть всех компаний, зарегистрированных в США.
Многие американцы, в том числе и президент США Джо Байден, игнорировали лежащий в основе всего этого упадок финансовой системы страны и посчитали некоторое восстановление 2021 года не тем, чем оно было на самом деле — всего лишь отскоком от глубин рецессии 2020 года, — а признаком того, что в Америке грядет еще одно "жаркое десятилетие". Оптимизм охватил фондовые рынки, когда миллионы американцев впервые начали торговать на них. В 2021 году фондовый рынок США вырос до 100-летнего максимума, отражая безудержную уверенность населения в американском будущем. Такое головокружение только увеличивает вероятность того, что история повторится: бум, как в 2010-х угаснет, а 2020-е окажутся для Соединенных Штатов гораздо менее успешными, чем предыдущее десятилетие.
Десятилетие развивающихся рынков
Если Соединенные Штаты перейдут от подъема к спаду — или просто на какой-то период времени будут лежать в дрейфе — в выигрыше вполне могут оказаться развивающиеся экономики за пределами Китая. Хотя пандемия и кризис на Украине усугубляют чувство уныния в отношении перспектив развивающихся стран, многие из них с высокой степенью вероятности будут процветать в ближайшие годы. Большинство стран Африки, Латинской Америки и Ближнего Востока являются крупными производителями сырья, и их экспорт будет более востребованным, поскольку мир снизит свою зависимость от поставок из России.
Еще до российской спецоперации на Украине развивающиеся экономики, движимые экспортом нефти, металлов, сельскохозяйственной продукции и других товаров, были готовы к подъему. Кампания по созданию более "зеленой" глобальной экономики одновременно увеличила спрос на энергию и сырье и усложнила инвестиции в новые нефтяные месторождения, заводы по производству алюминия или медные рудники. Результатом стало то, что известно теперь как "гринфляция" — рост цен на сырьевые товары, вызванный повышением давления экологических факторов, который может продлиться большую часть нынешнего десятилетия, когда новые поставки на мировой рынок будут поступать очень медленно. Этот новый товарный цикл должен поднять статус таких крупных экспортеров, как Бразилия, Саудовская Аравия и Южная Африка.
Поймите меня правильно, я вовсе не предсказываю возвращение к первому десятилетию этого века, когда "идеальный шторм" глобальных сил, включая быстро расширяющуюся торговлю и рост цен на сырьевые товары, одновременно ускорил рост практически во всех странах с развивающейся экономикой. Это был причудливый, необычно синхронизированный многими факторами бум, но тем не менее он привел к прогнозам относительно "грядущего века развивающихся рынков". На этих страницах я возражал, утверждая, что в 2012 году излишества и самоуспокоенность разрушили крупные развивающиеся рынки, такие как Бразилия и Россия, а Соединенные Штаты оказались готовы к возвращению. В конечном итоге именно это и произошло в 2010-е годы: развивающиеся рынки, за исключением Китая, сократились и потеряли долю как в мировом ВВП, так и на мировых рынках, в то время как Соединенные Штаты стали сильнее как финансовая сверхдержава.
Настала очередь вернуться не сверхдержавам, а меньшим международным игрокам
Мировая экономика 2020-х годов отличается от экономики предыдущего десятилетия. Излишества, порожденные бумом в Соединенных Штатах, сегодня сочетаются с наличием очагов силы в развивающемся мире, в регионах от Восточной Европы до Юго-Восточной Азии, а также в таких отраслях, как производящая промышленность, природные ресурсы и цифровые технологии. Эти возможности в значительной степени упускались из виду, поскольку в прошлом истории успеха в странах с формирующимся рынком ограничивались в основном ориентированными на экспорт странами-производителями, такими как Тайвань, Южная Корея или сам Китай. Теперь, когда доля экспорта и производства в мировом ВВП сокращается, этот путь становится все более узким, но не закрывается совсем. По мере того, как фабрики и заводы, ищущие более дешевую рабочую силу или более короткие пути доставки, уходят из Китая, эта ситуация обеспечивает большой импульс для некоторых других стран, таких как Бангладеш, Камбоджа и Вьетнам.
Ничто так не вдохновляет на реформы, как кризис. А кризис масштабов пандемии не мог не вызвать крупную волну реформ. Развивающиеся страны не могли много занимать и тратить, чтобы облегчить урон, который пандемия нанесла их экономике, как это сделали Соединенные Штаты. Вместо этого многие были вынуждены проводить реформы, которые в конечном итоге должны повысить производительность и рост. Индия приватизировала некоторые из своих неэффективных государственных предприятий, Индонезия снизила налоги и смягчила трудовое законодательство, а Саудовская Аравия понизила иммиграционные барьеры. Подобные кампании реформ проходят в Египте, Объединенных Арабских Эмиратах и других странах с развивающейся экономикой.
Пандемия также ускоряет цифровую революцию, которая уже разворачивалась в странах с развивающейся экономикой с большим преобразующим эффектом, чем в странах развитых. Поскольку потребители в развивающихся странах с меньшей вероятностью будут иметь доступ к обычным торговым предприятиям и заведениям сферы услуг, они гораздо быстрее переходят на мобильные интернет-услуги, от цифровых денег до онлайн-образования и покупок. Цифровые доходы не только составляют более высокую долю ВВП в странах с развивающейся экономикой, чем в развитых, но и растут быстрее: например, в Индии сегодня имеется столько же новых высокотехнологических компаний, сколько во Франции или Германии. На региональных рынках от Африки до Азии доминирующие торговые марки в отраслях интернет-услуг, таких как электронная коммерция, часто принадлежат местным игрокам, а не известным американским гигантам, таким как Amazon или Google.
Ничто из этого не означает, что "уничижители" Америки в конце концов окажутся правы, тем более что их стандартный нарратив состоит в том, что Соединенные Штаты уступают позиции Китаю. Если измерять в реальной стоимости доллара США, то на Соединенные Штаты по-прежнему приходится около четверти мирового ВВП — такая же доля, как и в 1980 году. Рост доли Китая произошел в основном за счет сокращения долей Европы и Японии, но сегодня сам Китай сталкивается со своей собственной огромной долговой проблемой, усугубляемой проблемами старения населения и сокращения рабочей силы. Эти признаки указывают скорее на то, для обеих этих супердержав – США и Китая – текущее десятилетие будет периодом движения "по горизонтали", что создаст все большие возможности и ниши для развития растущих рынков.
Возвращающиеся страны
Многие аналитики отвергают или игнорируют многообещающие надежды на экономический успех развивающихся стран из-за своей привязанности к ушедшей эпохе. Они сравнивают сегодняшний экономический рост с невероятно высокими темпами развития экономики, достигнутыми в десятилетия после Второй мировой войны, когда мир находился в разгаре демографического и промышленного бума, по сравнению с которыми любая современная экономика выглядит вялой. Все страны, будь то развитые или развивающиеся, в настоящее время сталкиваются с проблемами замедления роста населения, снижения производительности труда и увеличения долгового бремени. Вероятно, в ближайшие десятилетия рост в мире повсеместно замедлится. Но ведь успех всегда относителен. Эпоха медленного глобального роста по-прежнему будет порождать относительных победителей, и их скорее можно будет найти среди развивающихся стран.
По мере того, как мировая экономика вступает в новую эру роста в условиях многополярности, Соединенным Штатам было бы разумно не поддаваться во внешней политике "тоннельному видению". Конфликт на Украине лишь немного сузил привычные для Америки споры о том, на каком внешнем сопернике Соединенным Штатам следует сосредоточиться больше: на Китае или России. Но в этом десятилетии на экономическом фронте скорее всего выиграют не старые сверхдержавы. Соединенные Штаты увидят появление новых экономических конкурентов или партнеров в обличии таких стран, как Польша и Вьетнам, с их растущим промышленным производством и IT-технологиями; Бразилия и Саудовская Аравия, подпитываемые сырьевыми товарами; а также Индия и Индонезия, движимые цифровизацией и целым рядом экономических реформ. Внешняя политика США, игнорирующая этих потенциальных игроков, была бы недальновидной. Все эти страны выиграют от модели истории, которая часто оставляет "горячую" экономику одного десятилетия "прохладной" в следующем. Сейчас настала очередь выдвижения вперед развивающихся стран, а не сверхдержав.
Автор: Ручир Шарма (Ruchir Sharma)
