Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В Польше День Победы — символ начала "советского порабощения", но сравнивать послевоенные годы с немецкой оккупацией — ошибка, уверен автор Myśl Polska. В случае торжества фашизма поляки были бы полностью уничтожены, а отрицание победы ставит их в один ряд с побежденными.
День окончания Второй мировой войны, хотя формально и остается государственным праздником как Национальный День Победы (пусть и с измененной датой с 9 на 8 мая), уже давно игнорируется и маргинализируется в обществе. Более того, согласно действующему толкованию, победа над Германией во время Второй мировой войны была не победой, а "началом новой оккупации". Это было не освобождение, а порабощение. Такую точку зрения распространяет в том числе Институт национальной памяти. Как можно прочитать на сайте ИНП, "многие страны Центральной и Восточной Европы формально оказались в лагере победителей, но это не принесло им свободы. Лагеря, из которых вышли заключенные немецких оккупантов, наполнились заново. Только в сторожевых башенках стояли теперь советские или местные коммунисты. Советы Европу не спасли, а принесли ей полвека тоталитаризма". Стоит привести и слова премьер-министра Матеуша Моравецкого, который в интервью итальянскому журналу La Stampa заявил, что „действия Красной Армии на наших землях были направлены не на восстановление нам независимости, а наоборот – на повторное лишение нас суверенитета”.
Если быть точным, суверенитет отняли у нас не действия Красной Армии, а постановления Ялтинской конференции, в которой на равных участвовали представители союзников — Франклин Делано Рузвельт, Уинстон Черчилль и Иосиф Сталин. Во-вторых, сравнение немецкой оккупации в 1939-1945 годах с послевоенным периодом, даже во времена самого усиленного сталинского террора, — это отклонение от истины. Достаточно сравнить число жертв во время оккупации с числом жертв сталинизма. Опускаю уже очевидный вопрос о том, что послевоенная Польская республика была официально признанным и полноценным субъектом международного права, а во время немецкой оккупации об этом не могло быть и речи.
Те, кто сравнивает период оккупации с послевоенным периодом, наверное, не знают (или сознательно этого не учитывают), что победа Германии означала бы уничтожение польского народа, а в лучшем случае — радикальную депопуляцию. По замыслу Генерального плана Ост, помимо полного истребления евреев предполагалось уничтожение большинства славян. В случае с поляками предполагалось оставить в живых лишь около 3-4,8 миллионов человек в качестве рабочей силы. Это означало смертельную угрозу биологическому существованию польского народа.
Тезисы о "новой оккупации" и "коммунизме, принесенном на штыках" — оскорбления для тех, кто пролил кровь в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками под Ленино, Студзянками, в борьбе за Поморский Вал, или, наконец, при штурме Берлина. Был среди них и мой дед Леонард Лукашевский, который прошел весь боевой путь до Берлина. Дед, вступая в Польскую армию, не руководствовался ни идеологическими, ни политическими мотивами, как тысячи других солдат. К сожалению, их героизм сегодня не в цене. Большую ценность имеют действия так называемых „проклятых”, в том числе, к сожалению, и военачальников разных мастей во главе с пресловутым Ромуальдом Райсом.
Еще один важный аспект. Отрицание победы во Второй мировой войне автоматически ставит нас в один ряд с побежденными. Кроме того, сомнения в послевоенном порядке — пресловутая вода на мельницу для всех тех, кто отрицает или в будущем захочет отрицать территориальные договоренности после Второй мировой войны. Таким образом, основание исторической политики на таком нарративе явно противоречит польским интересам. Боюсь также и того, не приведут ли антироссийские предрассудки и фобии в ближайшее время к приуменьшению гитлеровских преступлений — так же, как это уже произошло в случае злодеяний, совершенных бандеровцами во время Второй мировой войны.
