Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Красная Армия была одной из самых "женских" армий в истории — до 8% ее состава комплектовались женщинами, пишет автор "Шпигеля". Если их брали в плен, то лишь немногие оставались в живых.
Красная Армия была единственной армией в мире, где во время Второй мировой войны женщины также воевали на фронтах. В вермахте их пренебрежительно называли "бабами с винтовками", а женщин-летчиц — "ночными ведьмами". Если этих женщин брали в плен, то лишь немногие из них оставались в живых. Но тогда им грозил концлагерь.
Посреди всего ужаса жизни в женском концентрационном лагере Равенсбрюк русские узницы сочинили новые слова на мотив известной народной песни:
Мы живём близ столицы — Берлина,
Островок, окружённый водой,
Здесь лежит небольшая равнина,
В ней концлагерь лежит за стеной.
Женщины, многие из которых были пленные красноармейцами, подбодряли друг друга такими словами в последнем куплете песни:
Больше мужества, русские девы,
Будьте русскими всюду, везде
Скоро лагерь оставим и все мы
Скоро будем на русской земле*.
От 800 тысяч до одного миллиона советских женщин сражались на фронтах Второй мировой войны. Они составляли восемь процентов всего личного состава Красной Армии. Солдаты вермахта крайне жестоко обращались с женщинами в военной форме, попадавшими в плен. Вопреки Женевской конвенции об обращении с военнопленными, многих женщин, служивших в Красной Армии, расстреливали сразу после пленения. Если же их оставляли в живых, то лишь немногие попадали в лагеря для военнопленных. Женщин направляли на каторжные работы или в концентрационные лагеря. Так случилось, например, с Антониной Никифоровой.
Антонина родилась в 1907 году в Санкт-Петербурге. Ей было десять лет, когда умер ее отец и девочку отдали в детский дом, где она и выросла. Она окончила медицинское училище, работала медсестрой и в 1931 году поступила на вечернее отделение медицинского института.
Штаны и рубахи мужских размеров
Хотя обязательному призыву на военную службу в России подлежали только мужчины, женщины медицинских или технических профессий также могли быть призваны в армию. Вот и Антонина служила с 1939 года военным врачом сначала в польскую войну, а потом и в финскую. Затем ее демобилизовали, но не прошло и полугода, как 22 июня 1941 года ее призвали вновь. Немецкий вермахт напал на Советский Союз, и Красная Армия собирала все силы для отпора врагу. В чине капитана третьего ранга Антонина Никифорова прибыла на новое место службы — во флотский госпиталь на эстонском острове Сааремаа.
После поражений первых месяцев войны, связанных со значительными людскими потерями Красной Армии, с весны 1942 года началась массовая мобилизация женщин. Особых требований к годности не предъявляли, достаточно было нормального уровня здоровья. И было еще одно требование: бездетность. При этом недостатка в желающих заполнить места для "женских" боевых единиц не было: множество девушек шли служить добровольно. Многие из них находились под сильным влиянием советской комсомольской пропаганды.
"Там говорили: защищай свою Родину, защищай свой дом, свой двор, свою семью", — объясняет Марго Бланк (Margot Blank), научная сотрудница музея Карлсхорст в Берлине. К тому же, Сталин придавал большое значение военной подготовке гражданского населения в аэроклубах и в военных кружках на предприятиях. Там женщин призывали активно участвовать в военной подготовке, тренируясь на будущих летчиц, пулеметчиц и т.д. И женщины включались в эту работу.
Правда, армия не всегда была готова к приему большого количества военнослужащих женского пола. Только что мобилизованным красноармейкам выдавали брюки, рубахи и ватники мужских размеров. Некоторым девушкам доставались сапоги на пять размеров больше, чем нужно, и они стирали себе ноги в кровь. Бюстгальтеры и трусики часто приходилось шить самим — как правило, из портянок. Средств гигиены или гинекологического надзора в первые годы войны тоже не было. Не было предусмотрено, что враг зайдет так далеко и что отпор ему придется давать сотням тысяч солдат-женщин.
На ускоренных курсах женщины должны были овладеть основами боевой подготовки. Более половины из них попадали в санитарные подразделения, часто для этого хватало двухмесячной подготовки. Приблизительно 200 тысяч женщин, служивших в противопехотной и противовоздушной обороне (ПВО), где они выполняли обязанности наблюдателей, связистов или тыловиков, считались готовыми к службе уже через шесть недель подготовки. Только женщины-пилоты и снайперы обучались дольше: например, в саратовском летном училище или женской школе снайперов в Вишняках.
Среди них была и 25-летнтяя работница сталелитейного завода Анна Егорова. В начале войны она стала летчицей в эскадрилье, где служили и мужчины, и женщины. Но в октябре 1941 года Сталин приказал сформировать три летных полка специально из женщин-летчиц. Это были единственные полки Красной Армии, где служили исключительно женщины. Летчицы совершали дерзкие боевые вылеты на самолетах По-2 (названы так были в честь разработчика самолета, конструктора Николая Поликарпова — прим. ИноСМИ). Это были построенные из фанеры и обтянутые льняным полотном машины, которые в случае попадания зенитного снаряда мгновенно загорались. Так как летчицы часто совершали боевые вылеты под покровом ночи, солдаты вермахта прозвали их "ночными ведьмами".
Фронтовая реальность, с которой вскоре столкнулись 40 процентов призванных в армию женщин, вызывала у многих из них шок.
"Страшнее всего был первый бой. Небо гудит, земля гудит, кажется, что сердце вот-вот разорвется, а кожа лопнет. Я никогда не думала, что земля может трещать. Все трещало, все ревело и стонало. Земля тяжко вздыхала. Это было больше, чем я могла выдержать", — рассказывала впоследствии Ольга Омельченко белорусской писательнице Светлане Алексиевич, автору Книги "У войны неженское лицо".
Если женщины-солдаты попадали в плен, то там они сталкивались с жуткой ненавистью. Еще до подписания Брестского мира в 1918 году немцев приучали презирать воевавших против них "большевичек". Им приписывали страшную аморальность. "Немцы думали, что если уж русские женщины берутся за оружие, то это, наверняка, самые фанатичные большевички", — объясняет Марго Бланк. Русских женщин в военной форме представляли как антипода идеального образа немецкой женщины — жены и матери. Нацистская пропаганда пренебрежительно называла женщин Красной Армии "бабами с винтовками" и представляла их фанатичными вырожденками.
Гюнтер фон Клюге (Günther von Kluge), главнокомандующий 4-ой армией, сразу же после нападения на Советский Союз отдал приказ расстреливать попавших в плен женщин в военной форме. Лишь несколько дней спустя этот приказ был отменен, а командиры войсковых частей получили распоряжение "рассматривать женщин в военной форме, захваченных в плен с оружием или без, как военнопленных". На партизанок это распоряжение не распространялось.
Немецким солдатам женщин-военных представляли монстрами
Тем не менее, солдаты вермахта совершали в отношении красноармеек военные преступления, при этом целенаправленно. В одном из приказов по 4-ой танковой дивизии от осени 1941 года говорилось: "Коварных и жестоких партизан и баб-вырожденок с винтовками следует вешать на ближайшем дереве, а не отправлять в лагеря для военнопленных". Женщин-военнослужащих немецким солдатам представляли как монстров, многие из них подверглись сексуальному насилию.
Некоторые красноармейки видели последствия преступлений немцев своими глазами: "Одна из наших санитарок попала в плен. Днем позже мы отбили деревню и нашли ее: глаза выколоты, груди отрезаны. Они ее посадили на кол. Было ужасно холодно, она была невообразимо белой, а волосы были совершенно седыми. А ведь ей было всего 19 лет", — рассказала бывшая красноармейка писательнице Светлане Алексиевич.
На крайний случай женщины-красноармейки оставляли две пули — чтобы убить себя наверняка, если "с первым патроном выйдет осечка". Снайперы Наталья Ковшова и Мария Поливанова, когда их пытались взять в плен, подорвали себя и окруживших их немецких солдат ручной гранатой.
"Отношение к советским военнослужащим женского пола, попавшим в руки солдат вермахта, определялось, прежде всего, ситуацией на фронтах, интенсивностью предыдущих боев и произволом воинских частей, бравших женщин в плен", — пишет историк Феликс Рёмер (Felix Römer) в своем труде "Гендерное насилие. Вермахт и ‘бабы с винтовками’ на восточном фронте 1941/42". (Gewaltsame Geschlechterordnung. Wehrmacht und "Flintenweiber" an der Ostfront 1941/42).
Расстрел или концлагерь
Лишь в 1944 году верховное командование вермахта разработало обязательные для исполнения правила обращения с пленным советскими женщинами: они должны были проверяться службой безопасности. Если их определяли как "политически неблагонадежных", то женщин из лагеря военнопленных удаляли и передавали службе безопасности. Это означало или расстрел, или направление в концлагерь. Если же они считались политически безопасными, то их посылали на каторжные работы. "Этим объясняется тот факт, что за исключением небольшого числа медицинских работников, в немецких лагерях военнопленных практически не было военнослужащих Красной Армии женского пола", — пишет историк Клаудиа Фрайтаг (Claudia Freytag) в одной из своих работ на эту тему.
Летчица Анна Егорова была одной из немногих женщин, попавших с лагерь для военнопленных. Ее самолет был сбит в августе 1944 года во время 227-го боевого вылета, и ей пришлось выпрыгнуть с парашютом вблизи Вархау за линией фронта. Егорова получила серьезные ожоги и ранения. После того, как ее нашли, советские военнопленные, шедшие маршем в лагерь Кюстрин, несли ее на руках. Там ее выходил русский военный врач, другие военнопленные, чтобы спасти ее, пошли даже на хищение медикаментов. В марте 1945 года лагерь был освобожден Красной Армией.
Медицинские работники, такие как Антонина Никифорова, попавшая в плен в октябре 1941 года на острове Сааремаа, имели сравнительно хорошие шансы выжить. "Как у военного врача в нее не было оружия. Она не была еврейкой, и поэтому прямая опасность ей не угрожала", — говорит историк Рамона Сааведра Сантис (Ramona Saavedra Santis), до ухода на пенсию занимавшаяся научной работой в Институте Восточной Европы Свободного университета Берлина. Медицинский персонал противника использовался вермахтом для ухода за больными. Никифорова должна была ухаживать за ранеными немцами, затем ее направили в госпитали для военнопленных в Эстонии и Литве и наконец в конце 1943 года — в польский пересыльный лагерь Хелм.
Лагерная одиссея
Судьба других была намного драматичнее. В июле 1942 года группа женщин-красноармейцев была захвачена в плен в захваченном немцами Крыму. В жару, без воды им пришлось преодолеть пешком 50 километров. Тот, кто пытался напиться у колодца, был застрелен. Женщины подвергались сексуальному насилию, евреек отсортировали и убили выстрелами в затылок. Приблизительно 200 выживших женщин поместили в переполненную тюрьму в Симферополе. Красноармейка Евгения Лазарева убеждала своих товарищей по несчастью: "С нами ничего не случится. Мы — красноармейки. Мы военнопленные. Помните об этом", — рассказывала позже одна из этих женщин.
Для женщин началась одиссея по разным лагерям. Они страдали от тифа, дифтерии и туберкулеза. Они завшивели, их военные формы были грязны или оборваны, но красноармейки все равно их сохраняли, чтобы подчеркнуть свой статус.
В лагере военнопленных Зост им предложили подать заявления: они должны были согласиться с тем, что их выпустят из лагеря военнопленных и направят на каторжные работы в Германию. Хотя была опасность, что их расстреляют, 200 красноармеек отказались от отправки на работу. В переполненных вагонах для скота их отправили в женский концлагерь Равенсбрюк.
"Это была мучительный переезд. И вот, наконец, Равенсбрюк. Был ясный, солнечный день. Яркая весенняя зелень, ряд берез и чистенькие домики. После трех дней в зловонных вагонах все это показалось нам сказкой. Но вот открылись ворота. Нас выстроили на лагерном плацу", — так описывает Антонина Никифорова свое прибытие в лагерь. Она тоже не захотела отказаться от статуса военнопленной и сначала попала в концлагерь Майданек, а в конце 1944 года — в Равенсбрюк.
Ее заставили работать в морге. Патологоанатом по профессии она должны была делать вскрытие трупов заключенных. Она использовала свои возможности на благо других: так Никифорова спасла француженку Мари-Клод Вайян-Кутюрье от смерти, спрятав ее в своем блоке. Вместе с другими советскими женщинами она спасла также участницу французского Сопротивления Николь Лотисье, которой грозила смерть от туберкулеза, и организовала ей место в спасательном транспорте Шведского красного креста.
Весной 1945 года ввиду приближения советской армии нацисты решили эвакуировать лагерь и погнали заключенных вглубь страны, что превратилось в "марш смерти". В лагере остались только совсем слабые и больные, приблизительно 2000 женщин, в том числе Никифорова.
Подозрение в сотрудничестве с врагом
"Часто я сидела у постели больных и записывала их самые ужасные воспоминания. Бывшие заключенные охотно рассказывали о пережитых страданиях". Никифорова начала документировать воспоминания женщин в надежде позже их опубликовать. "Это показалось подозрительным советской военной администрации", — говорит Рамона Саавера Сантис, которая исследовала наследие Никифоровой. Ей пришлось сдать свои записи, а в результате доноса она уже при советском правлении отсидела два месяца в бывшей лагерной тюрьме.
Как и многих советских военнопленных, Никифорову подозревали в сотрудничестве с врагом. Лишь в октябре 1945 года она смогла вернуться в Советский Союз.
<...> Больная туберкулезом в тяжелой форме, она приехала в свой родной Ленинград. Там она узнала, что ее мать умерла от голода во время немецкой блокады города, а дом, где была ее квартира, разрушен.
Никифорова переехала в Сибирь и начала работать в одной из больниц. Там она усыновила восьмилетнего мальчика-сироту Аркадия и написала воспоминания о своем пребывании в Равенсбрюке. В 1948 года она вновь приехала в Ленинград. Лишь в 1958 году, после долгих поисков, она нашла советское издательство, которое согласилось опубликовать ее книгу под названием "Это не должно повториться".
В течение многих десятилетий никто не интересовался судьбами бывших красноармеек, тем более побывавших в плену. Из-за фронтового прошлого на этих женщинах неохотно женились. Они страдали от военных травм, из-за тяжелых физических нагрузок во время войны они не могли иметь детей. (Так в тексте, автор даже не удосужилась сузить свое обобщение, хотя у женщин-ветеранов родилось множество детей — прим. ИноСМИ) Многие женщины не говорили, что служили в армии, скрывали свои ранения, не носили наград и стеснялись оформлять ветеранскую пенсию.
В публичном пространстве царили мужчины, а бывшие женщины-красноармейцы подверглись дискриминации, долгое время их не приглашали на встречи ветеранов. Лишь в 80-е годы о них вспомнили, после того как Светлана Алексиевич начала собирать материал для своей книги. В ней Валентина Худаева вспоминает: "Мужчины были победителями, героями, это была их война, а на нас они смотрели совершенно другими глазами. Они украли у нас победу. Мужчины не стали делиться победой с нами".
Антонина Никифорова десятилетиями переписывалась с бывшими узницами Равенсбрюка, жившими как в Советском Союзе, так и за границей. Она стала летописцем лагеря. После ее смерти 8 августа 2001 года невестка передала архив Никифоровой Мемориальному музею Равенсбрюка. 30 коробок, наполненных письмами, вырезками из газет, воспоминаниями — там же были и слова песни о Равенсбрюке.
Автор: Ясмин Лёрхнер (Jasmin Lörchner)
*Полный текст песни опубликован в России под названием "Песня о Равенсбрюке".
Комментарии читателей:
Wuc
Вот что здесь еще не написано: большинство советских солдат, оказавшихся в немецком плену, Сталин, получив их обратно, запер в сибирских лагерях. Причина: они казались ему идеологически ненадежными. Лишь немногие выжили после тех сибирских лагерей.
AberWirSollten
Вы просто пишете неправду, когда говорите, что Сталин наказал большинство освобожденных советских узников Германии. Не менее 70% не были наказаны. А вот что намного важнее: из пяти миллионов советских военнопленных не менее 3.3 миллиона погибли в нашем, немецком плену. И погибли они не только от голода и насильно налагаемой на них трудовой повинности, но и от прямых преступлений. То есть их калечили или убивали немцы и охранники других национальностей. Побольше внимания фактам, мой дорогой.
Dirk
В Германии во время второй мировой женщин точно таким же образом заставляли участвовать в войне. Они были помощницами вермахта, работали в санитарной службе, в штабах. Были они и разведчицами, в том числе и в оккупированных областях. Только на фронт у нас женщин все-таки не посылали.
Giffer
Мою мать по повестке определили в помощницы люфтваффе. Так что она служила в составе службы обеспечения военно-воздушных сил.
Jan NRW
Это все-таки не то же самое, что прямое участие в военных действиях. Служба обеспечения не является фронтом. И участие в атаках все-таки не то же самое, что санитарная служба.
