Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Зонды "Вояджер" вызвали много вопросов, когда покинули Солнечную систему. Теперь ученые задумали новые миссии для исследования межзвездного пространства.
До получения степени кандидата наук Ральф Макнатт (Ralph McNutt) никогда не бывал к востоку от реки Миссисипи. Но вскоре после поступления в Массачусетский технологический институт (Massachusetts Institute of Technology, MIT) осенью 1975 года, молодой техасец отправился в путешествие на край Солнечной системы, а потом и за ее пределы. Он попал к физику космической плазмы Герберту Бриджу (Herbert Bridge), выдающемуся исследователю, который во время Второй мировой войны руководил авантюрной миссией по демонтажу и отправке циклотрона Гарвардского университета в Нью-Мексико для Манхэттенского проекта. Бридж, очевидно, увидел в Макнатте знакомую искру и пригласил его поработать над детектором плазмы для "Вояджера", который в 1977 году должен был отправиться к планетам юпитеровой группы. "Я спросил: "Где записаться, пока вы не передумали?""
Теперь этот ветеран программы "Вояджер", одного из величайших научных триумфов НАСА, хочет осуществить собственный амбициозный проект. Макнатт с коллегами из Лаборатории прикладной физики (Applied Physics Laboratory, APL) при Университете Джона Хопкинса разработали концепцию миссии "Межзвездный зонд" (МЗ) стоимостью 3,1 миллиарда долларов. Она призвана поднять эстафетную палочку, брошенную десять лет назад двумя зондами "Вояджер" после выхода из гелиосферы, зоны влияния Солнца. Мало кто ожидал, что космический корабль может продержаться так долго, но продолжающие поступать потрясающие наблюдения перевернули ряд представлений о внешних границах Солнечной системы. "Многие из наших убеждений оказались несостоятельны", — говорит Макнатт.
Загадочные данные с "Вояджеров" побуждают некоторых видных ученых утверждать, что зонды еще не достигли межзвездного пространства, а границы гелиосферы куда шире, чем принято считать. С Земли рассмотреть ничего не удастся. "Единственный способ увидеть, как выглядит наш аквариум, — выбраться наружу и взглянуть сверху, — говорит Макнатт. "Нам необходимы самые современные приборы, — добавляет космофизик из Мичиганского университета в Анн-Арборе Леннард Фиск (Lennard Fisk). — В этом смысле "Межзвездный зонд" мог бы совершить революцию".
Теперь Макнатту нужно убедить целую коллегию сотрудников. Его команда представила концептуальное исследование МЗ для десятилетнего наблюдения за солнечной и космической физикой при участии Национальных академий наук, инженерии и медицины, которые определят приоритеты в данной области на следующие десять лет. Комиссия начнет обсуждение в следующем месяце, а окончательный вердикт вынесет в 2024 году. Поддержка миссии МЗ поможет в плане обеспечения поддержки НАСА, ведь в идеале зонд должен стартовать в 2036 году. Выбор правильного момента позволит ему встретиться с мощной гравитацией Юпитера, которая должна отбросить зонд в межзвездное пространство. Достигнуть нужного места он сможет примерно через 16 лет, то есть в два раза быстрее, чем потребовалось "Вояджерам".
Китайские ученые разрабатывают аналогичную миссию под названием "Межзвездный экспресс", которая может стартовать примерно в то же время. "Пристегните ремни, — с энтузиазмом призывает Джим Белл (Jim Bell), планетолог из Университета штата Аризона в Темпе и бывший президент Планетарного общества. — Космическая гонка на край Солнечной системы начинается!"
Одной из стоящих перед Макнаттом с коллегами проблем является реализация миссии, длительность которой составит не менее 50 лет и потребует участия трех или более поколений ученых. Более сложной задачей может оказаться покорение сердец специалистов в области космической физики, где доминируют эксперты по вопросам космической погоды: солнечным вспышкам и выбросам корональной массы, которые могут нанести ущерб спутникам и электросетям. "Люди опасаются, что один большой проект перетянет на себя финансирование остальных областей науки, которыми мы хотим заниматься", — говорит космический физик APL Понтус Брандт (Pontus Brandt), главный научный сотрудник исследования концепции миссии МЗ. А астрофизик из Бостонского университета Мерав Офер (Merav Opher) считает расширение границ данной области принципиально важным: "С нашей стороны будет весьма недальновидно продолжить финансирование исключительно исследований космической погоды".
"Вояджер на стероидах", как Макнатт называет миссию "Межзвездный зонд", может оступиться еще на старте. "Проект рискованный," — говорит Белл, который сам в нем не участвует. Но у МЗ есть мощный защитник в лице Макнатта, говорит Офер, называя его "фантастически энергичным двигателем и мотиватором". По словам Белла, решающее значение будут иметь превосходные кураторские способности Макнатта. "Действительно нужно думать вперед, выходя за рамки собственной жизни", — говорит он.
Межзвездное пространство всегда манило Макнатта, который, по его же словам, был "замкнутым и занудным ребенком" со страстью к научной фантастике. Одной из работ, которая произвела на него глубокое впечатление, была книга Роберта Хайнлайна (Robert Heinlein) "Время для звезд" (Time for the Stars), предпосылкой к написанию которой стал парадокс близнецов, мысленный эксперимент начала 20-го века, целью которого было объяснить противоречивость теории относительности Альберта Эйнштейна. В романе подросток-телепат отправляется в экспедицию по поиску пригодных для жизни планет вокруг других звезд; он проводит 4 года на космическом корабле, который способен двигаться со скоростью, близкой к скорости света. По возвращении домой он обнаруживает, что его брат-близнец постарел на 71 год. Этот посыл вдохновил 16-летнего Макнатта выбрать межзвездную миссию в качестве проекта для научной ярмарки 1970 года в Форт-Уэрте, штат Техас. Он описал физические трудности подобного путешествия и даже создал прототип космического корабля из картона для постеров, пробкового дерева и клея Элмера.
В старших классах Макнатт изо всех сил пытался утолить жажду знаний. Администрация школы "была скорее заинтересована в том, чтобы дети не бросали учебу", но им с одноклассниками удалось подать заявление на прохождении курса физики. Несколько лет спустя Макнатт получил шанс встретиться с "отцом космических путешествий" Вернером фон Брауном (Wernher von Braun), бывшим ученым-ракетостроителем в нацистской Германии, который переехал в США после Второй мировой войны и стал главным архитектором лунной программы НАСА. Фон Браун выступал с докладом в Техасском христианском университете (Texas Christian University), а Макнатт в составе студенческой комиссии должен был задавать вопросы. Он спросил фон Брауна, планирует ли НАСА отправить людей на Марс году этак к 1990. Тот сухо ответил, что подобного в планах пока нет, и агентство планирует сосредоточить внимание на роботизированных зондах. "Я тогда очень рассердился, — говорит Макнатт. — И подумал: "Да что, черт возьми, с ним не так?""
Макнатт вернулся в тот день домой с автографом фон Брауна, который сейчас валяется у него подвале вместе с инсталляцией для научной ярмарки, и пылкой решимостью стать ученым в области астронавтики. У него были способности к математике и специализация по физике в Техасском университете A&M, город Колледж Стейшн. Будучи младшим членом команды "Вояджер" в Массачусетском технологическом институте, он должен был отправиться на мыс Канаверал для запуска "Вояджера-1" в 1977 году, и отлично помнит посещение центра управления полетами в Лаборатории реактивного движения (Jet Propulsion Laboratory, JPL) два года спустя. По телевизору в местном кафетерии показывали первые изображения Ио, яркого вулканического спутника Юпитера. "Он был похож то ли на гниющий апельсин, то ли на пирог. Я еще подумал: "Боже, как красиво"".
Сенсационные данные "Вояджера" о загадочных внешних планетах продолжали поступать, а ученые — их анализировать. К началу 2000-х уже казалось вероятным, что один или оба зонда достигнут гелиопаузы — границы между гелиосферой и межзвездным пространством, где иссякает поток заряженных частиц Солнца, солнечный ветер. Охлаждал пыл исследователей лишь тот факт, что зонды проектировались в первую очередь для исследования мощной магнитосферы Юпитера, а не гораздо более слабых полей и частиц межзвездной среды. "По сегодняшним меркам информация, которую можно получить с космического корабля "Вояджер", примитивна", — говорит Белл. Тем не менее, добавляет Макнатт, "тот факт, что мы могли получить хоть что-то, куда лучше, чем ничего".
Большой сюрприз ждал ученых в 2007 году, когда "Вояджер-2", нырнув ниже эклиптической плоскости, в которой вращаются планеты, пересек слой конечной ударной волны, где солнечный ветер начинает ослабевать под воздействием межзвездного газа и пыли, через которые проходит Солнечная система. "Вояджер-1" пересек ее тремя годами ранее, примерно в 94 астрономических единицах (а. е.) от Земли. (Одна а. е., среднее расстояние между Землей и Солнцем, составляет примерно 150 миллионов километров.) Но его плазменный детектор вышел из строя у Сатурна в 1980 году, измерить замедление солнечного ветра поэтому он не смог. Ожидалось, что скорость ветра замедлится с 1,2 миллиона примерно до 300 тысяч километров в час. Но "Вояджер-2" развил скорость ветра в 540 тысяч км/ч. "При пересечении границы ударной волны все только и говорили: "Что за черт?"" — рассказывает Брандт.
Еще одним загадочным фактом было то, что "Вояджер-2" пересек ударную волну на целых десять а. е. ближе к Земле, чем первый зонд. После того, как один из членов исследовательской группы сообщил эту новость на конференции в Швейцарии, аудитория не могла поверить услышанному, — говорит руководитель отдела гелиофизики МЗ из Лаборатории прикладной физики Елена Проворникова, которая в то время работала в Институте космических исследований Российской академии наук в Москве. "Мы сразу заговорили о том, что могло вызвать асимметрию — какова стоящая за ней физика?"
Позже космофизики выяснили, что на стадии моделирования были проигнорированы межзвездные магнитные поля, которые сжимают гелиосферу ниже эклиптики, говорит Проворникова. Также предполагалось, что солнечный ветер представляет собой ровный крепкий ветер, однако в действительности он колеблется в зависимости от 11-летнего цикла магнитной активности Солнца. По этой причине, среди прочего два зонда достигли слоя конечной ударной волны на разных расстояниях.
Чтобы объяснить слабость ударной волны, космические физики обратились к данным с других планетарных зондов, таких как раскрывший тайны Сатурна и его колец аппарат "Кассини". Благодаря им они получили более полное представление об "улавливающих" ионах — нейтральных атомах, в первую очередь водорода, из межзвездного пространства, которые ионизируются, когда сталкиваются с солнечным ветром или ультрафиолетовым излучением Солнца. ""Вояджер" не был оборудован для измерения поглощения ионов, — говорит Брандт. — Что и сыграло решающую роль". Ученые пришли к выводу, что улавливающие ионы, движущиеся вместе с солнечным ветром, получат достаточно энергии в момент преодоления границы ударной волны, чтобы объяснить причину, по которой ветер ослаб не так сильно, как ожидалось.
Пройдя первый слой, зонды "Вояджер" вошли в гелиосферу, область, где ослабевший солнечный ветер продолжает идти на убыль под натиском газа и пыли, возникающих при движении Солнечной системы сквозь пространство. До встречи с "Вояджером" гелиощит считался тонкой "оболочкой" гелиосферы. Но при более сильном солнечном ветре, возникающем в результате слабой ударной волны, оболочке нужно быть толще. Солнечный ветер будет распространяться дальше, а затем остановится в гелиопаузе, где горячая и тонкая плазма нашей гелиосферы уступает место холодной и плотной плазме межзвездного пространства.
Без исправного детектора плазмы "Вояджеру-1" было трудно подтвердить данное представление. Но в начале 2013 года ученые миссии проанализировали данные с других детекторов и заявили, что на самом деле зонд покинул гелиосферу несколькими месяцами ранее, 25 августа 2012 года — примерно в 122 а. е. от Земли. По их словам, резкое падение ионов солнечного ветра с более высокой энергией и сопутствующий рост космических лучей решили исход дела. Шесть лет спустя "Вояджер-2" достиг гелиопаузы почти на том же расстоянии от Солнца, в другой фазе солнечного цикла, что позволяет предположить, что в отличие от слоя конечной ударной волны гелиопауза нечувствительна к солнечным колебаниям. "Это было просто невероятно", — говорит Проворникова.
Другие показатели никак не сходились. Магнитное поле Солнца закручивается в спираль вращением Солнца. Пересекая гелиопаузу, "Вояджер-1" должен был заметить изменение направления магнитного поля, поскольку скручивающее поле солнечного ветра уступает место межзвездным полям, ориентированным иначе. "Но в основном это было то же самое направление от Солнца, — говорит Брандт. — Все знающие теорию, которая за этим стоит, пришли в замешательство".
По мнению Фиска, это говорит о том, что зонды еще не достигли межзвездного пространства. В выпуске Astrophysical Journal от 1 марта они с коллегой Джорджем Глеклером (George Gloeckler) предполагают, что Вояджеры-1 и −2 все еще находятся в гелиосфере, где столкнулись с уникальной плазмой, содержащей два магнитных поля: не только то, что присутствует в ветре, но и еще одно, создаваемое подвижными ионами, которые им не сметаются. "Физика резко меняется, если все это учитывать", — говорит он. Проворникова и другие твердо придерживаются мнения, что зонды находятся в межзвездном пространстве, утверждая, что магнитное поле солнечного ветра рассеивается, очевидно, на гораздо бóльших расстояниях, чем предполагалось на стадии проектирования. "Я не вижу сценария, при котором "Вояджер" до сих пор мог бы находиться внутри гелиосферы", — считает Офер.
Независимо от того, кто прав, ученые считают странное поведение "Вояджера" неоспоримым. ""Вояджер" не дал нам искомых ответов, и нужно было извлечь из этого выгоду", — говорит Фиск. Макнатт с этим согласился, а потому в 2017 году собрал команду из 45 человек, включая Фиска и Офера, чтобы конкретизировать концепцию миссии. По словам Макнатта, ученые рассматривали возможность межзвездной экспедиции на протяжении 50 лет, еще до "Вояджера", но "никто не стал ни просчитывать цифры, ни составлять чертежи". Группа опубликовала 498-страничный отчет на заседании Американского геофизического союза в декабре 2021 года.
Исследование концепции миссии однозначно решает один инженерный вопрос: запускать ли зонд к Солнцу и использовать ли его огромную гравитацию в качестве рогатки. Эта идея получила название маневра Оберта (эффект облета массивного тела с работающим двигателем — прим. пер.). После консультации со специалистами из фирмы по производству теплоизоляционных материалов команда "Межзвездного зонда" пришла к выводу, что тепловой экран, необходимый для прохождения зонда столь близко к Солнцу, добавит ему излишек массы — и повысит риски. Добраться туда быстрее по сравнению с обычным запуском более легкого зонда не получится, говорит Макнатт, при условии, что запуск осуществляется на ракете большой грузоподъемности с третьей и четвертой ступенями. Макнатт рассматривает Space Launch System, гигантскую ракету больше Saturn V, первый запуск которой может состояться этим летом, поскольку НАСА собирается снова отправить людей на Луну. А SpaceX и Blue Origin он дал понять, что хочет протестировать одну из больших пусковых установок, которые разрабатывают эти частные компании. После усиления гравитации из-за Юпитера скорость МЗ должна достигать максимума со скоростью более семи а. е. в год, то есть примерно в два раза быстрее, чем у зондов "Вояджер".
Китайская миссия "Межзвездный экспресс" отправит два зонда в противоположных направлениях: один к носу гелиосферы, где, по мнению специалистов по моделированию, ее раздавливает встречный ветер частиц в межзвездном пространстве, а другой — к ее хвосту. Наблюдения в ходе обеих миссий "предоставят более полную картину о гелиосфере", — говорит Ван Чи, генеральный директор Национального центра космических наук Китайской академии наук. Когда в 2014 году его команда предложила этот проект, предполагался запуск третьего зонда по траектории, перпендикулярной плоскости эклиптики, с использованием ядерного двигателя для выхода из гелиосферы. Но технические проблемы исключительно сложны, и этот зонд на данный момент остается запасным вариантом. "Как гласит старая китайская поговорка, путешествие в тысячу миль начинается с первого шага", — говорит Ван. — Сначала нужно успешно завершить первые два исследования".
Макнатт хоть и говорит, что китайская команда "своих возможностей не выдает", тоже считает эти миссии взаимодополняющими. "Чем больше, тем веселее! — говорит он. — Чем больше различных срезов структуры гелиосферы и близлежащей межзвездной среды мы получим, тем больше нового узнаем о том, что там происходит".
В смысловом отчете APL излагается широкий спектр научных проблем, с которыми может справиться МЗ, в зависимости от имеющихся в ее распоряжении инструментов. Первое место в списке занимает набор из четырех детекторов для измерения частиц в широком энергетическом спектре — от самой холодной плазмы и самых слабых ионов до космических лучей, которыми можно поджарить нить ДНК. "С "Вояджером" у нас был гигантский дефицит мощности", — говорит физик APL Элис Кокорос (Alice Cocoros). По словам Брандта, наиболее важной способностью может быть улучшение способности обнаруживать улавливающие ионы, поскольку космофизики только начинают осознавать их неожиданную роль на краях гелиосферы.
Другой недостаток "Вояджера" устранит детектор пыли. Мы практически ничего не знаем ни о том, сколько межзвездной пыли на самом деле попадает в Солнечную систему, говорит Проворникова, ни о том, как она взаимодействует с солнечным ветром. По пути МЗ также мог бы нанести на карту облако пыли во внешних пределах Солнечной системы, которое осталось после его формирования. Контуры этой "зодиакальной" пыли помогут оптимизировать соответствующие модели, но о них мало что известно, поскольку до сих пор измерения делались только изнутри облака, говорит Макнатт.
Еще одно преимущество даст выход за пределы зодиакального облака: незамутненный вид на внегалактический фоновый свет (ВФС) — совокупность всего излучения, которое образовалось после большого взрыва. Космический аппарат New Horizons, изучающий космическое пространство за Плутоном, недавно наблюдал участок темного неба и зафиксировал примерно в два раза больше видимого света, чем может объяснить текущий реестр галактик, сообщила команда миссии в выпуске Astrophysical Journal от 1 марта. По словам Макнатта, оснащенный правильными приборами, МЗ "впервые смог бы определить абсолютную яркость ВФС" во всех диапазонах.
Оказавшись в межзвездном пространстве, Межзвездный зонд также может последовать примеру других аппаратов дальнего действия и "оглянуться" на родную планету. Но вместо бледно-голубой точки он запечатлеет изображение всей гелиосферы. "Можно решить проблему за один присест", — говорит Макнатт, имея в виду уникальную камеру, которая изображает ночной пейзаж в стиле Ван Гога из энергетических нейтральных атомов (ЭНА), образующихся в гелиосфере при столкновении ионов солнечного ветра с атомами межзвездного водорода, нейтрализуя ионы. Особенно показательны высокоэнергетические ЭНА — те, что превышают 50 килоэлектронвольт (кэВ). "Согласно расчетам, на уровне выше 50 кэВ происходит нечто потрясающее: можно увидеть изображения формы гелиосферы", — говорит Брандт. И добавляет с усмешкой: "Это станет, вероятно, самой дорогой картиной в истории".
Превью этой картины НАСА обеспечила себе еще в 2008 году, когда вывела на орбиту вокруг Земли космический корабль размером с автобусную шину под названием Interstellar Boundary Explorer (IBEX). Установленные на нем камеры запечатлели первую карту энергетических нейтральных атомов во внешней гелиосфере — она имеет форму извилистой ленты, где ЭНА больше, чем в прилегающих областях. "Большой небесный круг", как называет его Брандт, может находиться сразу за гелиопаузой, где пойманные в ловушку магнитного поля ионы порождают ЭНА. Если в 2036 году запуск МЗ пройдет идеально, он сможет пробиться прямо сквозь "ленту".
Прежние данные с IBEX подтвердили традиционное представление о том, что гелиосфера имеет форму кометы, хвост которой в два-три раза длиннее носа. Но последующие измерения с помощью IBEX, Cassini и "Вояджер" указывают на более округлую форму, а недавно ученые пришли к выводу, что с одной стороны она вогнута и напоминает круассан. В качестве дополнения к IBEX НАСА в 2025 году планирует запустить миссию Interstellar Mapping and Acceleration Probe (IMAP) для наблюдения за гелиопаузой с орбитальной станции между Солнцем и Землей с гораздо более высоким разрешением изображения. "IMAP принесет много пользы, — говорит Макнатт. По его словам, как только МЗ выйдет из гелиосферы и сделает снимок освещающих ее высокоэнергетических ЭНА, он сможет предоставить нагляднейшую карту этих частиц.
Ученые не остановятся даже после того, как зонд достигнет межзвездного пространства. Офер уверен, что МЗ ознаменует переломный момент в изучении межзвездных облаков газа и пыли, через которые Солнечная система проходит во время вращения Солнца вокруг центра Млечного Пути. Подобно оазисам в пустыне, эти облака, вероятно, являются остатками областей звездообразования — богатых источников водорода, которые разрушались под действием силы тяжести и образовывали звезды. Космофизики составили элементарный облачный атлас местных межзвездных окрестностей. "Это похоже на детский рисунок, но иным мы пока не располагаем", — говорит Брандт.
МЗ будет отбирать образцы газа, пыли и других частиц Местного Межзвездного облака, сквозь которое на протяжении последних 60 тысяч лет движется Солнечная система. Измеряя поглощение звездного света пылью и атомами водорода, он мог бы исследовать близлежащее облако G, в которое мы погрузимся в ближайшие две тысячи лет, если переход уже не начался. "Мы понятия не имеем, что будет дальше", — говорит Брандт. Чем плотнее и холоднее облако, тем больший импульс оно получит от солнечного ветра. Это может разрушить магнитный кокон Солнца в ущерб нашей биосфере.
Благодаря "Вояджеру" удалось выяснить, что 75% космических лучей, направляющихся в нашу сторону из межзвездного пространства, отфильтровываются во внешних слоях гелиосферы. По словам Брандта, если столкновение со следующим облаком сожмет гелиосферу вплоть до орбиты Земли, формы жизни подвергнутся воздействию интенсивной радиационной среды, которая приведет к мутациям на уровне ДНК.
Есть свидетельства, что подобное событие уже происходило в то время, когда ранние гоминиды только начинали брать в руки каменные орудия, и Брандт размышляет о возможной связи. "Допустите это хотя бы на мгновение", — говорит он. В последние годы ученые обнаружили изотопы железа-60 в образцах океанической коры, датируемых от 2 до 3 миллионов лет назад. Железо-60 не встречается в природе на Земле: оно вырабатывается в ядрах крупных звезд. То есть либо ближайшая сверхновая взорвала гелиосферу железной пылью, либо гелиосфера дрейфовала сквозь плотное облако, насыщенное железом-60 от предыдущей сверхновой. В любом случае, Брандт считает, что "гелиосфера была уже на своем месте, и в течение долгого, долгого времени имел место полный взрыв галактических космических лучей и межзвездной материи". Для поиска следов других подобных событий МЗ мог бы использовать плазменно-волновые антенны, чтобы измерять температуру близлежащих электронов. Горячие области могут отмечать траектории взрыва материи от прошлых сверхновых.
Команда миссии "Межзвездный зонд" мыслит масштабно и в ином направлении, учитывая даже возможность того, что в итоге зонд заблудится вблизи другой звезды и попадет в руки инопланетян. Каждый "Вояджер" несет золотую фонографическую пластинку с музыкой и голосами, представляющими культуру Земли. Скорее всего, МЗ оснастят обновленной цифровой версией на флэш-накопителе, благодаря которому разумные формы жизни из других гелиосфер смогут ознакомиться с земным укладом, — конечно, если инопланетный ИТ-отдел сможет разобраться, как его прослушать.
Если в результате десятилетнего исследования миссия МЗ получит одобрение ученых, а затем и от НАСА, космическому агентству нужно будет убедить Конгресс в том, что она действительно стоит затрат, а затем выбрать лабораторию, которая возглавит процесс. После последнего успеха APL в виде аппарата "Паркер" стоимостью 1,5 миллиарда долларов, который пролетел ближе к Солнцу, чем любая другая миссия в истории, команда Макнатта горит желанием снова взяться за дело. "У нас за плечами много миссий. Но тот же "Паркер" недополучил около 100 миллионов долларов", — сетует Брандт.
Тем временем APL старательно взращивает следующее поколение ученых для миссии "Межзвездный зонд". Причем буквально. "За время концептуального исследования и проектирования в семьях участников проекта родилось 13 детей, — говорит Кокорос в надежде, что ее двухлетний сын Люк тоже полюбит космос. А в ноябре у нее должна появиться дочь. — Думаю, она станет четырнадцатой!" В процессе технической разработки Кокорос служила связующим звеном между учеными и инженерами, этакой "золотой серединой". "Мне нравилось быть связующим звеном в самом сердце проекта", — говорит она. Кокорос видит в Макнатте наставника. "Я его обожаю. Задайте ему вопрос, и он поведает историю. Целый роман", — говорит она. По ее словам, обширные знания Макнатта отражает его кабинет в Лаборатории прикладной физики, заваленный памятными вещами, связанными с космосом. "Подобное наверняка творится и у него в голове. Бесконечные груды видеокассет с записями прошлых миссий, гигантские папки с чем-то непонятным." Пока будущие лидеры миссии МЗ ждут своего часа — а некоторые из них еще ходят пешком под стол, — Макнатт надеется, что его стремление к звездам наконец получит одобрение. "Мы не хотим откладывать решение проблемы в еще более долгий ящик, чем тот, в котором она уже побывала", — говорит он. В конце концов, для ветерана "Вояджера" это путешествие длится вот уже полвека.
Ричард Стоун — старший научный редактор на киностудии Tangled Bank Studios при Медицинскм институте Говарда Хьюза в Чеви-Чейзе, штат Мэриленд.
