Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Старая НАТО умерла, потерпев множество поражений, а новая пока так и не родилась, пишет FP. Автор статьи предлагает четыре модели будущей НАТО, однако ни она из них его самого не устраивает. Слишком много изменилось в мире, а Китай и Россия уже становятся альянсу не по зубам.
Четыре возможных варианта будущего трансатлантического альянса.
В мире постоянных изменений особенно необходима долговечность трансатлантического партнерства. НАТО уже старше меня, а я ведь тоже уже далеко не юноша. Североатлантический договор существует дольше, чем королева Елизавета II правила в Великобритании. Его изначальный смысл: "Держать Советский Союз за пределами Европы, американцев — внутри, а немцев — в подчинении". Сейчас эти цели уже менее актуальны, чем раньше (несмотря на спецоперацию России на Украине), но они по-прежнему вызывают рефлекторное ностальгию по обе стороны Атлантики. Если вы являетесь амбициозным политиком, желающим оставить свой след в Вашингтоне, Берлине, Париже, Лондоне и т. д., то для вас научиться восхвалять непреходящие достоинства НАТО по-прежнему является самым разумным карьерным ходом.
Это долголетие особенно примечательно, если учесть, как много изменилось с момента образования НАТО и начала формирования идеи "трансатлантического сообщества". Действительно, Варшавского договора больше нет, а Советский Союз распался. Соединенные Штаты потратили более 20 лет на дорогостоящие и безуспешные войны на Ближнем Востоке и вокруг. Китай из нищей страны с небольшим глобальным влиянием превратился во вторую по могуществу страну в мире, а его лидеры стремятся к еще большей общепланетарной роли в будущем. Европа также претерпела глубокие изменения: тяжелые демографические перемены, повторяющиеся экономические кризисы, гражданские войны на Балканах, а в 2022 году — разрушительный военный конфликт на Украине, который, по-видимому, будет продолжаться еще долго.
Безусловно, "трансатлантическое партнерство" не было полностью статичным. На протяжении всей своей истории НАТО добавляла в свои ряды новых членов, начиная с Греции и Турции в 1952 году, за которыми последовала Испания в 1982, затем, начиная с 1999 года целый поток бывших советских союзников, и наконец, совсем недавно – Швеция и Финляндия. Распределение бремени внутри альянса также колебалось: большая часть Европы резко сократила свой вклад в оборону после окончания холодной войны. НАТО также претерпела изменения своих доктрин, причем некоторые из них были более значимыми, чем другие.
Поэтому сейчас стоит задаться вопросом: какую форму трансатлантическое партнерство должно принять в будущем. Как оно должно формулировать свою миссию и распределять обязанности внутри альянса? Как и в случае с совместным оборонным фондом, прошлый успех не является гарантией будущей эффективности, поэтому умные "портфельные менеджеры", стремящиеся к наивысшей результативности, должны будут корректировать активы НАТО соответственно изменению существующих условий. Возникает вопрос: с учетом своей истории, текущих событий и вероятного их развития в будущем, какое перспективное видение должно формировать трансатлантическое партнерство, если предположить, что оно вообще продолжит существовать?
Я могу предложить как минимум четыре различные модели НАТО в будущем.
Модель 1: "Ничего не менять"
Один из очевидных подходов — а, учитывая бюрократическую негибкость и политическую осторожность НАТО, возможно, и наиболее вероятный, состоит в том, чтобы сохранить нынешние механизмы альянса более или менее неизменными и трогать их как можно меньше (как и предполагает словосочетание "Северная Атлантика" в изначальном названии НАТО). США при этом будут оставаться "первой линией обороны" Европы и бесспорным лидером альянса, как это и стало во время украинского кризиса. Бремя военных расходов будет оставаться неравным: вооруженная мощь США будет абсолютно преобладать на военными потенциалами других членов альянса, а ядерный зонтик Америки по-прежнему будет прикрывать ее союзников по НАТО. Далекие зарубежные миссии уступят место повышению внимания к собственно европейским проблемам. И такое распределение приоритетов будет более чем оправданным в свете горьких результатов прошлых авантюр НАТО в Афганистане, Ливии и на Балканах.
Справедливости ради следует отметить, что у этой модели есть ряд очевидных достоинств. Она хорошо известна и удерживает главного "американского миротворца Европы" на своем привычном месте. Европейским государствам не придется беспокоиться о возникающих между ними конфликтах, пока дядя Сэм все еще здесь и может дать "свисток арбитра". Европейские правительства, которые не хотят урезать свои щедрые системы "всеобщего благоденствия" в целях покрытия увеличивающихся расходов на перевооружение, будут счастливы позволить дяде Сэму нести несоразмерную долю военного бремени альянса. А страны, близко расположенные к России, будут особенно желать сильных гарантий безопасности со стороны США. Наличие явного лидера альянса с явно преобладающими возможностями будет способствовать более быстрому и последовательному принятию решений внутри коалиции, которая в противном случае могла бы быть весьма неповоротливой. Поэтому и понятны те веские причины, по которым "упертые" атлантисты бьют в тревожные колокола, когда кто-то предлагает в чем-то отойти от этой модели.
Однако модель "ничего не менять" имеет и серьезные недостатки. Наиболее очевидным является ее высокая цена: сохранение Соединенных Штатов в качестве "главного защитника" Европы мешает Вашингтону уделять достаточно времени, внимания и ресурсов Азии, где угрозы балансу сил значительно выше, а военно-политическая обстановка сложнее. Твердая приверженность США Европе, возможно и сдемпфировала некоторые потенциальные конфликты на континенте, но она не предотвратила войны на Балканах в 1990-х годах, а усилия США по затаскиванию Украины на западную орбиту безопасности по существу и спровоцировали нынешний военный конфликт на Украине. Это, конечно, совсем не то, что кто-то на Западе планировал, но реальные результаты оказались именно такими. Некоторые недавние успехи Украины на поле боя весьма отрадны, но для всех заинтересованных сторон было бы гораздо лучше, если бы украинского военного конфликта вообще не было.
Более того, модель "ничего не менять" побуждает Европу оставаться зависимой от третьей силы в своей обороне и способствует общей самоуспокоенности и отсутствию реализма в проведении европейской внешней политики. Если вы уверены, что самая могущественная держава мира встанет за вас, как только у вас начнутся проблемы, то вам легче игнорировать риски чрезмерной зависимости от иностранных энергопоставок и чрезмерной терпимости к ползучему авторитаризму поблизости от вашего дома. И хотя вряд ли кто-то хочет это признать, но эта модель потенциально может втянуть Соединенные Штаты в периферийные конфликты, которые не всегда могут быть жизненно важными для безопасности или процветания самих Соединенных Штатов. По крайней мере, как представляется, "ничего не менять" больше не является тем подходом, который мы должны безоговорочно поддерживать.
Модель 2: Мировая демократия
Вторая модель трансатлантического сотрудничества в области безопасности подчеркивает общую демократическую природу (большинства) членов НАТО и растущий разрыв между демократиями и автократиями (особенно Россией и Китаем). Это видение лежит в основе усилий администрации Байдена по подчеркиванию общих демократических ценностей и ее открыто заявленного желания доказать, что демократия все еще может превзойти автократию на мировой арене. Фонд "Альянс демократий" бывшего генерального секретаря НАТО Андерса Фога Расмуссена отражает именно эту концепцию.
В отличие от модели "ничего не менять", которая ориентирована в первую очередь на европейскую безопасность, вторая модель трансатлантического партнерства охватывает более широкую глобальную повестку дня. Она представляет современную мировую политику как идеологический спор между демократией и автократией и считает, что эта борьба должна вестись в глобальном масштабе. Если Соединенные Штаты "поворачиваются" к Азии, то и их европейские партнеры должны сделать то же самое и тоже с широкой целью защиты и продвижения демократических систем в регионе. В соответствии с этим видением новая стратегия Германии в Индо-Тихоокеанском регионе призывает к укреплению связей со здешними демократиями, и министр обороны Германии недавно объявила о расширении военно-морского присутствия там в 2024 году.
Достоинством этой модели является простота. Демократия — хорошо, автократия — плохо. Но ее недостатки намного перевешивают ее достоинства. Во-первых, такая структура неизбежно усложнит отношения с автократиями, которые Соединенные Штаты и/или Европа предпочитают поддерживать (такими, как Саудовская Аравия или другие монархии Персидского залива, или потенциальными азиатскими партнерами, такими как Вьетнам). В связи с этим Трансатлантическое партнерство может быть обвинено в безудержном лицемерии. Во-вторых, разделение мира на дружественные демократии и враждебные диктатуры обязательно укрепит связи между последними и отвратит первые от игры в "разделяй и властвуй". С этой точки зрения мы должны быть рады, что бывший президент США Ричард Никсон и его советник Генри Киссинджер не приняли эту схему в 1971 году, когда их сближение с маоистским Китаем создало новую головную боль для Кремля.
Наконец, выдвигая на первый план демократические ценности, мы рискуем превратить трансатлантическое партнерство в некий орден крестоносцев, стремящийся насаждать демократию везде, где только возможно. Какой бы желательной ни казалась эта цель в абстрактном плане, последние 30 лет с убедительностью доказывают, что ни один член альянса не знает, как добиться этого на практике. Экспорт демократии чрезвычайно труден и обычно терпит неудачу, особенно когда третья сторона пытается навязать ее силой. Учитывая плачевное состояние демократии даже в некоторых нынешних членах НАТО, считать это основным смыслом существования альянса кажется в высшей степени донкихотством.
Модель 3: Выход на глобальную арену против Китая
Модель 3 является близкой родственницей модели 2, но вместо того, чтобы организовывать трансатлантические отношения вокруг демократии и других либеральных ценностей, она стремится привлечь Европу к более широким усилиям США по сдерживанию растущего Китая. По сути, эта модель стремится объединить многосторонние европейские партнерства Америки с двусторонними "звездообразными" договоренностями, которые уже существуют в Азии, а также использовать потенциал Европы, чтобы противостоять единственному серьезному конкуренту, с которым Соединенные Штаты, вероятно, будут сталкиваться в течение многих лет.
На первый взгляд, это привлекательная модель, и можно было бы указать на соглашение AUKUS между Соединенными Штатами, Великобританией и Австралией как на одно из первых ее проявлений. Как недавно заметил Майкл Мазарр из Rand Corp., появляется все больше свидетельств того, что Европа больше не рассматривает Китай просто как прибыльный рынок и ценного инвестиционного партнера и начинает "мягко балансировать" против него. С чисто американской точки зрения было бы очень желательно, чтобы экономический и военный потенциал Европы был направлен против главного противника США.
Но с этой моделью есть две очевидные проблемы. Во-первых, государства исходят не только из баланса сил, но и из баланса угроз, и география играет решающую роль в этих оценках. Китай может становиться все более могущественным и амбициозным, но его армия не собирается маршировать через Азию и наносить удары по Европе, а его флот не собирается плавать по всему миру и блокировать европейские порты. Россия намного слабее Китая, но намного ближе, и ее недавнее поведение вызывает беспокойство. Поэтому от Европы следует ожидать скорее именно "мягкого балансирования", а не серьезных усилий по противодействию военному потенциалу Китая.
Европейские члены НАТО не обладают военными возможностями, которые могли бы каким-либо существенным образом повлиять на баланс сил в Индо-Тихоокеанском регионе, и вряд ли они приобретут такие возможности в ближайшее время. Конфликт на Украине может привести к тому, что европейские государства серьезно займутся восстановлением своих вооруженных сил (наконец-то), но большая часть их усилий будет направлена на приобретение наземных, воздушных и разведывательных средств, предназначенных для защиты от России и ее сдерживания. С точки зрения Европы это имеет смысл, но большая часть этих сил не имеет отношения к любому конфликту с участием Китая. Отправка нескольких немецких фрегатов в Индо-Тихоокеанский регион может быть хорошим способом продемонстрировать заинтересованность Германии в меняющейся там обстановке с точки зрения безопасности, но это не изменит региональный баланс сил и несильно повлияет на амбиции Китая.
Конечно, Европа может помочь уравновесить Китай другими способами — помогая обучать иностранные вооруженные силы, продавая оружие, участвуя в региональных форумах по безопасности и т. д. — и Соединенные Штаты должны приветствовать такие усилия. Но никто не должен рассчитывать на то, что она будет серьезно присутствовать на Индо-Тихоокеанском театре военных действий. Попытка реализовать эту модель приведет только к разочарованию и росту трансатлантических противоречий.
Модель 4: Новое разделение труда
Вы, наверное, уже и сами об этом догадались. Следующая модель, которую я собираюсь предложить, является, с моей точки зрения, наиболее правильной. Как я утверждал ранее (в том числе совсем недавно в этом журнале), оптимальной будущей моделью трансатлантического партнерства является новое разделение труда, при котором Европа берет на себя главную ответственность за собственную безопасность, а Соединенные Штаты уделяют гораздо больше внимания Индо-Тихоокеанскому региону. США останутся формальным членом НАТО, но вместо того, чтобы быть "первым защитником" Европы, они станут ее союзником, к помощи которого прибегают в крайнем случае. Отныне Соединенные Штаты будут планировать вернуться на европейские берега только в том случае, если региональный баланс сил катастрофически ухудшится. Но ни при каких других обстоятельствах.
Эта модель не может быть реализована в одночасье и должна обсуждаться в духе сотрудничества, когда Соединенные Штаты помогают своим европейским партнерам разрабатывать и создавать необходимые им военные возможности. Однако, поскольку многие из европейских стран сделают все, что в их силах, чтобы убедить дядю Сэма остаться на континенте, Вашингтону придется ясно дать понять, что это единственная модель, которой он будет придерживаться в будущем. До тех пор, пока европейские члены НАТО действительно не поверят, что они будут в основном предоставлены сами себе, их решимость предпринять необходимые шаги будет оставаться неполной, и от них вполне можно будет ожидать отступления от своих обещаний.
В отличие от Дональда Трампа, чье бахвальство и напыщенность во время его пребывания на посту президента США без нужды раздражали союзников, его преемник Джо Байден находится в хорошей позиции, чтобы начать этот процесс. У него заслуженная репутация преданного атлантиста, поэтому его призыв к новому разделению труда в Атлантике не будет рассматриваться как признак досады или недовольства. Он и его команда имеют уникальную возможность сказать нашим европейским партнерам, что такой шаг отвечает долгосрочным интересам каждой из сторон. Предупреждаю, что я действительно не ожидаю, что Байден и его компания сделают этот шаг — по причинам, которые я объяснял многократно в других местах. Но они должны его сделать.
Автор: Стивен Уолт (Stephen Walt) — обозреватель журнала Foreign Policy и профессор международных отношений Гарвардского университета.
